– Вам не понравилась прежняя прическа?

– Я от нее без ума. Но женщины, Тома, капризны, что нравится мне, не всегда нравится им.

– У вас новая пассия?

– Кто тебе сказал?

– Вы сами.., только что, – изумилась Тамара, обертывая Сереброва в простыню.

– Что ж, назовем ее новой пассией, – Серебров высвободил из-под простыни руку и приподнял волосы, закрывавшие лоб. – Подними их вверх так, чтобы переливались, словно крутая волна, морская, океаническая, такая, на которой хочется прокатиться на доске для серфинга.

– Это не ваш стиль.

– Ты уверена?

– На все сто процентов.

– Тебя ввел в заблуждение мой костюм. Забудь о нем, он под простыней. У моей возлюбленной завелся ухажер, молодой бездельник и разгильдяй, я хотел бы выглядеть круче, чем он.

– Принесли бы фотографию, я бы постаралась.

– Нет, нет, работать следует на уровне ощущений. Он в меру распущен, в меру соблазнителен… Элвис Пресли российского розлива… Теперь уже представила?

Незаметно для самой себя Тамара втягивалась в странную игру. Она уже не только слушала Сереброва, но и сама подбрасывала возможные варианты.

– Ножницами особо не щелкай.

– Ваше ухо останется в целости и сохранности.

– Нет, мне волос жаль. Я не собираюсь навечно превращаться в лоха.

– Постараюсь.

И Тамара в самом деле постаралась для постоянного клиента на славу. То, что могли бы сделать ножницы, она совершила при помощи геля и лака.

– Тебе бы в женском зале работать.

– Женщины слишком капризны, они никогда не знают, чего хотят.

– Можно подумать, я знал, чего хочу?

– Но теперь-то мы оба знаем.

– Ты, Тома, – настоящая профессионалка. Когда ты меня стригла, то шесть раз прижималась к моему плечу грудью и пять раз припадала животом к локтю, но даже не замечала этого.

– В самом деле? – легкий румянец появился на щеках Тамары. Она абсолютно не помнила, касалась ли Сереброва собственным телом, грудью, животом.

Если бы понадобилось, она могла бы и ногу поставить на подлокотник. Во время работы Тома видела лишь голову клиента, волосы и свои пальцы с инструментом. – Вы себя изуродовали, и я, дура, вам в этом помогла.

– Милая девочка, – Серебров взял Тамару за руку, – я сам знаю, что выгляжу ужасно. Но чего не сделаешь ради женщины? – и Сергей Владимирович картинно поднес ладонь Тамары к губам.

– До свидания, – пробормотала вконец смущенная мастерица.

– Боже мой, а я еще называл тебя профессионалом! Деньги за работу не получила, а уже прощаешься.

– Такого со мной еще не случалось, – Тамара развела руками, – я могу забыть дать сдачу, но забыть взять деньги…

– Как видишь, это наконец случилось и с тобой.

Но не бойся, в твои молодые годы забывчивость вызвана не склерозом.

Каждый гражданин России по своему опыту знает, что дензнаки сами собой не размножаются и если у человека много денег, то это не значит, что он сделал их из воздуха. Финансы имеют способность перетекать из одного места в другое: в одном месте их прибыло, значит, в другом убыло. Более богатые разоряют менее богатых.

Нестеров даже по московским меркам был бизнесменом крупным и поэтому иногда не подозревал, что при очередном финансовом маневре он, словно танцующий в саванне слон, раздавил несколько мелких финансовых грызунов. Но желание выжить не зависит от размеров существа, не зависит от богатства, наоборот, если у человека отняли последнее, он готов перегрызть горло обидчику.

О существовании торговца компьютерными комплектующими Алексея Саламахина Нестеров даже не догадывался. Месяц тому он провернул крупную сделку, пропустив привлеченные финансы через десяток наспех зарегистрированных фирм-однодневок, и эти однодневные фирмы, зарегистрированные какая на бомжа, какая на пациента психиатрической больницы, лишь полгода как вышедшего на волю, естественно, тут же разорились. Концы Нестеров умело спрятал в воду.

На этом погорел и Саламахин, поверивший в перспективность торговой операции, вложивший в нее не только свои, но и одолженные деньги. К счастью для себя, Саламахин не сообщил кредиторам, куда именно он вкладывал деньги, поэтому те пока еще пребывали в святой уверенности, что одолженное вскоре вернется к ним с положенными процентами.

Никто мелкого бизнесмена пока не теребил, требуя отдать деньги раньше срока, но он-то сам знал, что придет положенный день, и рассчитаться ему будет нечем. Вот тогда кредиторы и налетят роем, заберут небольшой загородный дом, машину, заставят продать квартиру. Поэтому он, как любой, кому терять нечего, решил идти до конца.

Товар в его фирме неизменно получали и доставляли на место верные экспедиторы, трое бывших милиционеров, уволенные из органов за то, что переусердствовали, приводя в чувство пьяного, который скончался по дороге в вытрезвитель. Начальство от тюрьмы их отмазало, но было вынуждено уволить из милиции. Экспедиторами их пристроили по знакомству к бывшему майору МВД Саламахину.

Воспользовавшись старыми связями, Саламахин сумел узнать, кто виноват в его несчастьях. Юридически придраться к Нестерову было невозможно: сделку с банкротством фирм-однодневок он организовал виртуозно. Поэтому у Саламахина оставался лишь один путь, казавшийся ему, как бывшему милиционеру, идеальным.

Саламахин единственный из всей фирмы однажды видел Нестерова живьем, когда подписывал бумаги у нотариуса.

– Ребята, если мы не выбьем из него деньги, то мне конец. Значит, накроется и ваша работа, – сообщил он экспедиторам, запершись с ними в кабинете. – Ребята в милиции обещали прикрыть, если что, – не очень уверенно сказал он. – Кто хочет отказаться, пусть делает это прямо сейчас.

Три здоровенных амбала, привыкшие носить милицейскую форму, а теперь переквалифицировавшиеся в экспедиторов, молча переглянулись и по очереди кивнули, мол, Алексей, всецело тебе доверяем, за свое и твое благополучие готовы биться до конца.

Как истинные профессионалы, они начали с разработки детального плана.

– В квартире мы никогда его не возьмем, там охраны выше крыши, – сообщил Саламахин.