— Ларс, я тоже не отказался бы на Альтау слетать. Давай махнем, а? Там замечательно.
— Точно, — с жаром поддержал Эрик. — Уж я-то знаю! — Он бросил косой взгляд на Виктора.
Верховой расплылся в радостной усмешке.
— И кому же знать, как не тебе! Он у нас самый крупный спец по альтау, — сообщил он Виктору.
— Да, да! — подхватил Эрик. — Но все же, доложу я вам, альтау всего лучше в их природной среде. На Франческе — не то, пыл не тот, азарта мало…
— Как ты сказал? — тихо переспросил Виктор.
Люциферы нарочно его дразнят, это ясно, но вскипевшая ярость не желала подчиняться рассудку.
Оба разведчика разом повернулись к нему, и в каюте долго стояла тишина. Наконец Верховой качнул головой и шагнул к двери.
— Объясняйся с ним сам, с недотепой, а меня дела ждут.
Штурман вышел. Один краткий миг Виктор смотрел на захлопнувшуюся дверь, затем глянул на Эрика — и взвился в воздух. За плечами у него был годичный курс рукопашного боя, но разведчик змеей скользнул в сторону, и Виктор промахнулся. В следующее мгновение Эрик мощным толчком швырнул его в угол, загудели переборки. От удара, а еще больше от бешенства, у Виктора потемнело в глазах, он вскочил и, себя не помня, выхватил дезинтегратор Кэта. Маленькой, но тяжелой металлической игрушкой сподручно было вбить Ларсену в голову, чтобы не смел, никогда, нигде, никому не смел говорить мерзости про Анжелику. И тут чьи-то железные пальцы сдавили ему горло, Виктор захрипел, забился, белый свет померк в глазах.
— Чудовище ты бешеное, — сказал Эрик, когда он очнулся. Виктор лежал на полу, а планеторазведчик стоял над ним, небрежно держа на раскрытой ладони дезинтегратор. — Ну, будешь еще кидаться?
Закашлявшись, Виктор приподнялся и увидел Тея. Охотник сидел на подлокотнике кресла, и на обычно бесстрастном его лице читалось явное осуждение.
— Вот твоя забава, — не нагибаясь, Эрик протянул оружие, — а в следующий раз я с тебя шкуру спущу. Ну, нечего ломаться — бери, пока дают.
Стиснув зубы от унижения, Виктор взял свой дез. Самым скверным было то, что оба люци, конечно, просто шутили безо всякой злобы и никого не хотели обидеть. Поднявшись с пола, он сел на койку, потер лицо и, пересилив себя, сказал:
— Извини.
— Кроме верности друзьям, надо же еще и голову на плечах иметь, — сухо отозвался разведчик. Однако, щадя его самолюбие, продолжать нравоучения не стал. — Что такое «Черрал»? Это Тей говорит: «Анжелика, Кэт, Черрал».
— Они у Черрала? — поглядел Виктор на охотника. Тот кивнул, а на сурковом лице промелькнула неожиданная усмешка. — Значит, в надежном месте… Черт, голова болит. Как ты меня хватил…
Киано встал с места, бросил на Эрика вопросительный взгляд и шагнул к Виктору, положил обе руки ему на лоб. Боль сразу ослабла, а охотник вдруг нагнулся, заглядывая ему в глаза, и губы его удивленно приоткрылись.
— Что такое? — спросил Эрик. — Тей, что-нибудь не так?
Охотник молчал, касаясь теперь висков человека кончиками пальцев. Вертикальные черточки зрачков медленно расширялись, густые брови сползались к переносью.
— Теюшка, — заговорил Виктор, — уродец ты мой, ну, что бы тебе хоть слово сказать нам по-человечески?
Темное лицо киано напряглось, и Виктор невольно вскрикнул — в голове словно что-то порвалось. Он отпрянул, едва не стукнувшись затылком о переборку.
— Сидеть! — забывшись, приказал Тей и властно позвал: — Эрик!
— Это еще что? — оттеснив киано, разведчик встал над растерянно глядевшим на него Виктором. — Что он тебе сделал?
— Не знаю. Точно мозги лопнули. Тей, ты бы поаккуратнее, а?
Желто-зеленые глаза охотника смотрели на него с непонятной тревогой. Вдруг он вскинул голову, словно что-то услышав, постоял несколько секунд, неподвижный, как изваяние, и пропал.
Эрик и Виктор поглядели друг на друга.
— Куда это он?
— Ты меня спрашиваешь? Пути киано неисповедимы. — Разведчик пожал плечами. — Во всяком случае, надеюсь, он вернется.
— Спасибо. Этот убивец меня чуть не прикончил. — Виктор осторожно потрогал голову. — Тварь какая!
Дверь без стука открылась, и на пороге встал Рэй Метланд.
— Ты чего? — обернулся вздрогнувший Ларсен. — Стряслось что-нибудь?
Усталые, лихорадочно блестящие глаза Метланда пытливо оглядели обоих, обежали каюту.
— Пойманы на месте преступления, — объявил он. — Ваш заговор раскрыт, и можете сдавать оружие и боеприпасы.
Виктор едва не полез за утаенным от Галахова дезинтегратором, но вовремя спохватился — эти люциферы, черт бы их побрал, только и знают, что валяют дурака. Эрик натянуто засмеялся.
— Ты, люци, ошибся: у нас не заговор, а собрание общества трезвости. Не желаешь присоединиться?
Замахав руками, Метланд прянул назад.
Провожаемый хохотом, он пересек коридор и заглянул в каюту Эрика. Постоял на пороге, затем поднял белевший на койке прямоугольник письма, развернул и пробежал глазами.
«Эрик, у меня практически нет фактов, но за последние годы настолько развилось чувство опасности, что я стал буквально ясновидящим. И все мои шесть обострившихся чувств в один голос твердят: вам с Виктором нельзя возвращаться на Франческу, тем более вместе. Я не в состоянии этого внятно объяснить, но можешь поверить чутью умудренного жизнью криминального эксперта — стоит вам тут появиться, и моему кузену из отдела по расследованию убийств прибавится работы. Я тебя прошу, на Франческу — ни ногой. И если Дел будет сюда рваться, его тоже обязательно надо остановить.
Кэттан Морейра»
— Сеанс связи с Франческой. Вот, значит, как…
Он снова сложил письмо Кэта, сунул себе в карман и вышел из каюты..
Глава 11
— А все-таки главный приз взял я, — говорил сияющий, растроганный, шальной от счастья Черрал. — Это невероятное, немыслимое, невозможное чудо… Да вы ни черта не понимаете!
— Где уж нам, — улыбнулся Кэт. — Правда, Тей?
Полуодетые, с мокрыми волосами, они только что вернулись с моря. Хозяйственная Анжелика уже священнодействовала, приготовляя праздничный завтрак, какого никто из них в жизни не едал. Кэт обсыхал на теплом ветерке у открытого окна, молчаливый киано потихоньку тянул вино у открытого бара, а на пушистом лазоревом ковре, у ног утонувшего в кресле альтау, свернулась в уютный клубок Джеллана: в серебристой меховой накидке, с едва заметными шрамами на обнаженных сильных руках — память о том дне, когда Эрик Ларсен спасал попавших в плен киано — и в тюрбане из огненно-рыжего меха. Оставшаяся без волос, изуродованная пытками, навсегда запуганная и растоптанная, не нужная никому из настоящих Охотников, Джеллана была так несчастна — и в то же время, с точки зрения Тея, по-прежнему так хороша — что он рискнул привести отверженную сестренку к альтау.
Черрал был на седьмом небе. Он знал, что Тей его убьет, если Джеллана пожалуется; но еще он знал, что получил от судьбы бесценный и, право же, незаслуженный подарок — самое милое, ласковое и благодарное существо на свете, женщину-киано, которая всегда его поймет и по достоинству оценит. В самом деле, невероятное, немыслимое чудо.
Краем глаза Тей посматривал на них, на поднятое к альтау доверчивое и восхищенное лицо девушки, на сомкнутые у нее на груди руки Черрала. Альтау будет ей хорошим мужем — перебесившись, твердо зная, кого ему в жизни надо, он уже никогда ее не оставит. Разве можно разлюбить киано? Смешно. Как удачно все сложилось, подумать только. Пожалуй, надо отведать еще вина. Ну-ка, чего здесь не успел попробовать? Охотник повернулся, прошелся взглядом по немереным запасам альтау, выбрал светящуюся жидким золотом бутыль и наполнил запенившийся бокал. О звезда Тей, ну до чего удачно все складывается! Теперь о Джеллане есть кому заботиться, и настало время подумать о себе. Вдохновленные Черрал и Кэт полагают, будто Тей станет искать себе жену из альтау, но ничего подобного. Настоящий, не пораженный Белой Смертью Охотник должен брать жену только из киано, чтобы продолжить свой род. А любовниц Охотники не заводят. И уж тем более Тей не намерен подступаться к Анжелике, зря Кэт беспокоится. Ну и что с того, что у нее от одного взгляда на Охотника захватывает дух, а Тей сегодня всю ночь от этого не мог уснуть? Киано никогда не предают друзей, да и сама Анжелика скорее умрет, чем изменит мужу. Зря он тревожится, зря. Ведь даже Эрику она не уступила — а уж как у нее голова кружилась, знают только она да Тей.