— Франческа для них — смерть. Я не знаю…

— Что ты объясняешь? — прервал его Черрал. — Как он это передаст со своей манерой говорить одними именами? Напиши письмо.

Кэт тихо ругнулся.

— И правда, не соображаю уже ничего. Где у тебя что-нибудь пишущее?

Альтау отвел его в кабинет, указал на рабочий стол с маленьким диктофоном и тут же вышел. Кэт тяжело оперся о край стола, опустил голову. Значит, Дел все-таки жив. Пока еще жив… Он нажал клавишу автописца, переключил с клавиатуры на микрофон. Говорить следует с Ларсеном, как с более уравновешенным и разумным.

— Эрик, — начал он, и на экране монитора появилось первое слово, — у меня практически нет фактов, но за последние несколько лет настолько развилось чувство опасности…

Когда он вернулся в малую гостиную, Черрал и Охотник Тей, как лучшие друзья, сидели за столом. Кошачьи глаза киано довольно блестели, а оживший, помолодевший альтау вновь горел тем необъяснимым внутренним светом, от которого Кэт, оберегая чувство собственного достоинства, старался держаться подальше. Он протянул охотнику готовое письмо.

— Пожалуйста, отдай Эрику. — Затем взял со стола и подал Черралу его очки: — Надень-ка, сделай милость.

Мелькнула мускулистая рука, и киано железной хваткой стиснул ему запястье. Кэт едва не застонал, пальцы разжались, и очки упали на пол.

— Тей, — с укором проговорил Черрал, — по-моему, вино не пошло тебе на пользу.

— Анжелика, — сказал охотник, подняв к Кэту лицо.

— Пусти, будь ты неладен!

— Анжелика. — Киано убрал руку. — Анжелика, — повторил он снова, со странной, просительной ноткой в голосе. — Альтау.

Черрал вдруг схватился за голову, повалился грудью на стол и закатился неистовым хохотом.

— Ты… ты… понимаешь, что он спрашивает? — еле выговорил он, захлебываясь. — О… он… инте…ресуется… доволен ли ты женой-альтау!

— Доволен, — ответил Кэт с серьезным видом, чувствуя, что по примеру Черрала сейчас тоже захохочет, и вдвоем они подымут на ноги всю округу. — Очень доволен; но да будет тебе известно, альтау дорого стоит.

Охотник Тей поднялся из-за стола. Гордо выпрямившись, он многозначительным жестом на миг вытащил на два пальца из ножен холодно блеснувший клинок, с вызовом глянул на Кэта — и исчез, словно провалился в иное измерение. Черрал продолжал хохотать как сумасшедший.

Расстроенный, Виктор вернулся к себе в каюту. Ярость его улеглась, злость на Метланда прошла, остался лишь горький осадок. Выходит, друзья его предали? Подумать только: Кэт, лучший — да что там лучший, единственный друг, и Анжелика… да, Анжелика… Как она могла?

В дверь постучали, негромко, но настойчиво. Он никого не хотел видеть и не отозвался, однако с той стороны постучали еще раз, дверная ручка повернулась, и вошел Эрик Ларсен. У Виктора дух занялся.

— Какого черта? — рыкнул он приглушенно, но с таким бешенством, что Эрик невольно отпрянул.

— Я просил тебя зайти. — Ярко-синие глаза его потемнели, искорки смеха погасли, однако взгляд остался подкупающе добродушным. — Хотя ты все равно опоздал. Пошли? — Он мотнул головой на свою каюту напротив, через коридор.

Виктор решительно уселся на койку.

— Давай отсюда.

Эрик закрыл дверь, прислонился, скрестив руки на груди. Он рассматривал Виктора столь же внимательно, как несколько минут назад помощник капитана. Однако в присутствии Эрика Виктор не сжимался от неловкости, и враждебность его понемногу таяла.

— Злыдень, — обезоруживающе улыбнулся разведчик. — За что на меня дуешься?

Виктор смотрел на него исподлобья и молчал. А за что, собственно, он дуется? Ларсен ничего ему не сделал, а Анжелика… Не верю, решил он. Метланд пусть болтает что хочет, а я не верю.

— Чего ты от меня хотел?

— Чтобы ты пришел, потому как были гости. — Эрик повернул рукоять и запер дверь. — Если это чудо вернется и его здесь застукают, крику будет… неописуемо.

— Какое чудо? — уже догадываясь, недоверчиво спросил Виктор.

— Наш с тобой приятель Тей. Ты представляешь — киано на борту?

— Представляю. Он со мной был на борту разбойника.

— Плохо представляешь. Киано никто не любит, а особенно их не любит планеторазведка, потому как хорошо знает, что это такое. А это, скажу я тебе, страшная вещь: киано понимают мысли, видят человека как бы изнутри, и ты перед ними совсем голый.

— Не знаю, не заметил.

— Они очень деликатны. Но из наших двадцати шести Люциферов как пить дать найдется десяток, которые заорут благим матом, чуть только его увидят. И тогда — бедный Тей!

Желая завоевать расположение Виктора, Эрик разыграл лучшую карту. Во-первых, теперь у них была общая тайна, а во-вторых, можно было беспокоиться о ком-то третьем. Виктор озабоченно сдвинул брови.

— Говоришь, он может вернуться?

Эрик кивнул.

— Сам же сказал, что Анжелика и Кэттан пропали — я его и отправил на Франческу разыскать. Повидает — и назад.

— Каким образом?

— Ты разве не знаешь? — Эрик наконец оторвался от двери, у которой все это время стоял, и устроился в одном из двух кресел напротив Виктора. — Киано-Охотник представляет себе место, куда хочет попасть, или человека, который нужен — и будьте здоровы, он уже там. Механизм происходящего неизвестен, но явление налицо. Тей ошибся, когда попал к тебе на «Десперадо», потому что искал меня, но уж больно мы похожи… Кстати, что ты об этом думаешь?

— Метланд про это хорошо говорит, — отозвался Виктор. — Я ему чуть в рыло не съездил.

— Рэю? — удивился Эрик. — Чем он тебя пронял?

Виктор ответил не сразу. В самом деле, что такого обидного сказал Метланд? Сущую правду о том, что он, Виктор Делано, клиникой тронутый да к своему другу привязан сверх всякой меры. А еще он обозвал Кэта мерзавцем и оскорбительно говорил об Анжелике.

— Высказывался твой Рэй не по делу.

— Ну-ка, ну-ка? — оживился Эрик. — Впервые слышу, чтоб этот тихий алкоголик смог кого-то обидеть за бокалом вина. Излагай.

Виктор помолчал. Излагать не хотелось, а хотелось, наоборот, кое о чем спросить. И он уже приготовился, но тут раздался стук в дверь. Поднявшись из кресла, Эрик отворил.

— Собрание общества трезвости? — Через порог шагнул Андрей Верховой, первый штурман. — Бог мой, да еще оба в форме! Кто из вас кто?

Эрик радостно ухмыльнулся.

— Ослеп, никак? Вот Ларс сидит, — указал он на Виктора, — а я тебя арестую за нарушение общественного порядка. Поди-ка сюда!

— Сейчас. Но ты мне, ретивый, сначала скажи: Ленора Делано тебе женой или сестрицей приходится? Ага, не знаешь. Тогда ты. — Верховой посмотрел на Виктора.

— Однофамилицей. Какого черта?

— Правда, что ль? — чуть не поверил штурман. — А зачем Галах тогда… Нет, люци, вы мне башку-то не дурите. Капитан велел узнать судьбу экспедиции Нортона, потому что там женщина…

— Да, я его просил, — признался Виктор. — Так что же?

— Так я и спрашиваю: жена или сестра?

— Тебе-то что за дело? — вмешался Эрик. — Насколько я знаю, Нортон пропал и думали на разбойника. Есть другие сведения?

— Есть. — Верховой прикусил губу, гася усмешку. — Разбойник их, конечно, сожрал, но Леноры с ними уже не было. Она сошла с корабля на Ченге… и дальнейший ее путь мы с трудом, но проследили. — Он смолк, поглядывая на Виктора озорно блестящими глазами.

Эрик тоже так и загорелся:

— Ну-ну, не томи! Где она?

— Проследовала на Белый Альтау, — торжественно объявил штурман, — и, насколько известно, до сих пор его не покидала.

— Ну, там ей самое место, — сказал Виктор после недолгой паузы.

— Да ты скажи, — комически взмолился Верховой, — жена?

Виктор с трудом сдержался. За те двадцать часов, что провел на борту крейсера, он так и не смог привыкнуть к принятой здесь чрезмерной, как ему казалось, открытости, к манере постоянно вышучивать друг друга. Что ни говори, странный они народ, люциферы.

Штурман прищурился, встретив его сердитый взгляд, затем обратился к Эрику: