Я напевала свое заклинание иллюзии снова и снова, наполняя его устойчивым серебристым ручейком силы. Но это не было похоже на вчерашнее очаговое дерево. Я смотрела в его лицо, в его темные хмурые сердито смотрящие на меня глаза, но это не был по-настоящему он. Я поняла, мне нужна не просто иллюзия: не его образ, не его запах или голос. Не потому ожило очаговое дерево в тронном зале. Оно выросло из моего сердца, из моего страха и памяти, из опаляющего ужаса в моем животе.

Роза в моих руках расцвела. Я посмотрела поверх лепестков на Саркана, и позволила себе почувствовать его руки на моих руках, те места, которых едва коснулись его кончики пальцев, соприкосновение наших ладоней. Я позволила себе вспомнить его тревожащее дыхание, шорох его шелкового наряда и кружев между нашими телами, его фигуру напротив во весь рост. Я позволила себе вспомнить свой гнев, все, что я узнала, о его секретах и тайнах. Я отпустила розу и схватилась за лацканы его кафтана, чтобы встряхнуть его как следует, чтобы накричать на него, чтобы поцеловать…

И вдруг он моргнул и посмотрел на меня, и где-то за его спиной вспыхнул огонь. Его щеки были густо испачканы сажей, в волосах запутались крупинки пепла, а глаза покраснели. В камине потрескивал огонь, и эхом с ним потрескивало отдаленное пламя в лесу.

— Ну что? — спросил он хриплым, недовольным голосом. Это был он. — Что бы ты ни делала, мы не сможем делать это долго. Я не могу отвлекаться.

Мои пальцы вцепились в ткань. Я чувствовала грубоватые стежки под руками, крупинки пепла на руках, гарь в носу и вкус пепла во рту:

— Что происходит?

— Чаща пытается овладеть Заточком, — ответил он. — Каждый день мы выжигаем ее, но уже уступили ей целую милю. Владимир выслал на подмогу из Желтых болот всех солдат, которых смог, но этого недостаточно. Что король, отправит людей?

— Нет, — ответила я. — Он… они затевают новую войну с Росией. Королева сказала, что Василий отдал ее Чаще.

— Королева заговорила? — резко переспросил он, и я снова почувствовала тот же неприятный перестук подступающего к горлу страха.

— Но Сокол накладывал на нее заклинание, — сказала я, споря скорее с собой, чем с ним. — Они испытывали ее шалью святой Ядвиги. В ней ничего не было. Ни следа, никто из них не видел никакой тени…

— Скверна не единственное орудие на службе Чащи, — ответил Саркан. — Простой пыткой точно так же можно сломить человека. Она могла отпустить ее нарочно, заставив себе служить, но не запятнав, чтобы этого не было заметно с помощью волшебства. Или Чаща могла в нее что-то поместить или где-то рядом. Плод, семя…

Он остановился и повернул голову, высматривая что-то невидимое для меня. Потом резко произнес:

— Отпускай! — и высвободил свою силу. Я отшатнулась от камина и больно ударилась об пол. Розовый куст осыпался прахом и исчез вместе с волшебником.

Кася метнулась, чтобы подхватить меня, но я уже поднималась на ноги. Плод, семя. Его слова зажгли во мне страх.

— Бестиарий, — сказала я. — Балло собирался попытаться его очистить… — Меня еще слегка шатало, но я все равно повернулась и бегом бросилась прочь из комнаты, подстегиваемая тревогой. Балло собирался рассказать королю о книге. Кася бежала рядом, поддерживая мои первые неловкие шаги.

Едва мы миновали первую из служебных лестниц, до нас донеслись крики. «Поздно! Слишком поздно!» — твердил мне топот моих ног по камню. Я не могла понять, откуда доносится крик. Он исходил откуда-то издалека и странным образом преображался эхом в коридорах замка. Я бежала по направлению к залу Чаровников, миновав двух вжавшихся в стены горничных, мявших в руках сложенные простыни. Мы с Касей как раз завернули к следующей ведущей вниз до самого первого этажа лестнице, когда внизу полыхнуло белое пламя, отбросив на стены остро очерченные тени.

Ослепительное пламя погасло, и я увидела Солю, пролетающего мимо выхода с лестницы. Он впечатался в стену со звуком, с каким падает влажный мешок. Мы спустились вниз и увидели, как он сползает вниз и лежит неподвижно. Его глаза были открыты, но зрачки закатились. Из носа и рта текли струйки крови, по груди расплывались кровавые полосы.

Из коридора, ведущего к залу Чаровников, выползла тварь, которая почти заполнила своим телом все пространство от пола до потолка. Это было скорее не животное, а какая-то мешанина из их пугающих частей: голова как у страшной собаки с одним-единственным огромным глазом на самом лбу, ее пасть была наполнена зазубренными острыми лезвиями, которые выглядели скорее как кинжалы, чем клыки. Из распухшего тела торчали шесть мощных мускулистых ног с львиными лапами. Все тело было покрыто чешуей, словно у змеи. Чудовище зарычало и так быстро понеслось в нашу сторону, что я даже не успела пошевелиться. Кася схватила меня и потащила вверх по лестнице. Тварь приналегла, и просунула в лестничный пролет морду, клацая зубами, подвывая и разбрасывая вокруг из пасти зеленую пену. Я выкрикнула: «Polzhyt!» — отшвыривая от нас эту рожу, опалив ее и всю лестницу потоком пламени. Обожженная тварь, взвизгнув, отдернулась назад в коридор.

В бок чудовища с глухим, мясистым звуком вонзились две тяжелые стрелы. Тварь, оскалившись, развернулась. Оказавшийся позади нее принц Марек отбросил в сторону арбалет. Стоявший рядом с ним испуганный мальчишка-конюх снял для него со стены копье, но так вцепился в него, глядя на монстра, что Марек едва смог вырвать его из рук.

— Ступай, подними тревогу! — прикрикнул принц на мальчишку, который захлопал глазами и убежал. Марек вонзил копье в голову чудовища.

Двери в зал были широко распахнуты настежь, белые и черные плиты были забрызганы кровью. На полу лежало раскинувшись три трупа придворных в растерзанных одеждах. Из-под стола выглядывало бледное испуганное лицо старика королевского секретаря. Чуть дальше по коридору лежали трупы двух стражников. Видимо чудовище появилось из глубины замка и ворвалось в зал, выбив двери, чтобы напасть на людей.

Или, возможно, чтобы напасть на одного конкретного человека. Чудовище оскалилось на вонзившееся копье, но потом развернулось прочь от Марека, повернув тяжелую голову с оскаленной пастью к Соле. Тот все еще лежал, уставившись в потолок невидящими глазами, его пальцы царапали каменные плиты, словно пытаясь обрести опору в мире.

Опережая бросок твари Кася одним длинным прыжком сиганула мимо меня вниз с лестницы, споткнувшись внизу и ударившись о противоположную стену, но сумела выпрямиться. Она схватила со стены другое копье и ткнула им прямо в морду твари. Собачья пасть сомкнулась на древке, но вдруг взвыла. Принц Марек ткнул ее своим копьем в бок. Послышался топот сапог, приближающиеся крики. Приближались стражники, и внезапно тревожно зазвонили колокола собора. Паж поднял тревогу.

Я замечала все происходящее, и потом могла бы рассказать, что именно происходило, но в то самое время не чувствовала, что это происходит. Для меня существовало только поднимающееся вверх по лестнице горячее дыхание чудовища, кровь и стук собственного сердца. Я знала, что должна что-то предпринять. Тварь завыла и снова повернулась к Соле и Касе, а я все стояла на лестнице. Колокола звонили и звонили. Я слышала их перезвон из окна высоко над головой, смотрящего на узкий кусочек светлого жемчужно-серого облачного летнего неба.

Я вытянула руку вверх и выкрикнула: «Kalmoz!» Облака снаружи собрались в темную точку, вобравшую их словно губка. Из образовавшейся тучи на меня пролился дождь, и сквозь окно сверкнула молния и нырнула в мои руки словно яркая шипящая змея. Я вцепилась в нее, ослепленная ее сверкающим белым светом и оглушенная тонким пронзительным свистом. Я едва могла дышать. Я метнула молнию вниз в сторону чудовища. Вокруг меня прогрохотал гром, и я отлетела назад, болезненно растянувшись по лестничной площадке среди дыма с едким горьким запахом.

Я лежала, подергиваясь, обливаясь слезами. Мои руки жгло от боли, и от них словно утренний туман поднимался дым. Я ничего не слышала. Когда мое зрение прояснилось, я увидела, что надо мной склонились две служанки с испуганными лицами. Их губы что-то беззвучно говорили. Зато их руки сказали все за них — они осторожно помогали мне подняться. Я, пошатываясь, встала на ноги. У подножия лестницы стоял принц Марек с тремя стражниками, осторожно тыча голову монстра. Чудище лежало неподвижно, курясь дымом. На обугленной стене отпечатался его контур.