- Так, глава, то, что мы вчера видели...?

Лицо Моры вдруг покраснело. Она отбросила стул, встав, и схватила Вейлин за воротник, а потом прижала к стене.

- Г-глава, успокойтесь! Я не хотела оскорбить!

- Выметайся отсюда!

Мора выгнала Вейлин из кабинета и закрыла дверь. Прижавшись спиной к двери, Мора закрыла красное лицо ладонями.

- Чем вы думали? Как можно вынюхивать секреты пары?

- Мы не думали, что так будет!

- Н-никто не должен был видеть...

- Все хорошо, я никому не расскажу. Прошу, выслушайте меня!

Кьема-мышка следил в брешь в стене. Монахини спешили оставить ссорящихся наедине. Вейлин пыталась успокоить Мору.

Вейлин опустилась на колени у двери. Она обещала никому не говорить, обещала, что Асурей тоже не расскажет. Прошел почти час, а Мора не выходила из кабинета.

Кьема-мышка поспешил покинуть Мору. Он боялся, что испуганные монашки решат затеять уборку. Ему нужно было скрываться. Он плохо умел сражаться. Тело Кьема-мышки не отличалось силой. И если бы его заметили монашки, они бы не стали разбираться, мышь это или Кьема.

Нужно было осторожничать. Потому что то, что он попал сюда, уже было победой.

Многие Кьема пытались пробраться в Храм Всех небес по приказу Тгунея. Но удалось это только Кьема-мышке.

Храм Всех небес и город вокруг него были защищены барьером, установленным Святой Соли Вейлин. Все там было покрыто незаметной тонкой пленкой. На многие предметы и объекты нельзя было ничем повлиять. Если Кьема касался барьера, он тут же погибал.

Но если пересечь барьер удавалось, храм охраняли сотни стражей. Их наняла Мора, они охраняли храм сутками, выискивали Кьема и любые их следы.

Многие Кьема не смогли пересечь барьер. А те, кто смог, были убиты стражами или Морой и Вейлин.

Кьема-мышке повезло. Он умудрился отыскать крохотную брешь в барьере. Стражи в храме не догадывались, что стоит обращать внимание на мышей. Потому что Кьема-мышка погиб бы сразу, если бы они стали искать и там.

Если Вейлин узнает о бреши и закроет ее, то все будет кончено. Он не сможет выбраться, не сможет доставить информацию. Но пока что ему везло, и он собирал как можно больше информации, чтобы принести ее потом домой.

На кухне храма Кьема-мышка заметил, как страж роется в поисках еды. Монашка, что отвечала за приготовление еды сегодня, спросила, что он делает.

- Я слышал, Кьема могут менять облик. Проверяю, нет ли их среди продуктов.

Монашка тряхнула головой.

- Я выполняю приказ Моры-самы, действия могут казаться смешными, но мы не знаем всех способностей Кьема, так что вынуждены принимать такие меры.

Кьема-мышка не знал, сколько времени ему осталось. Думая об этом, он продолжал бегать по храму и следить за Святыми.

Он мог проверить Асурей, Вейлин и других. Но решил последить за Ролонией.

Ролония стала Святой меньше года назад. Кьема-мышка собирал информацию и о ней из разговоров остальных Святых.

Пока что ее никто не считал подходящей для становления Героя, подходящей для боя. Но потому Кьема-мышка и относился к ней настороженно.

И десять дней спустя, в полночь случилось это.

Дом, где жили Святые, был полон шума и суеты. Монашки бегали с лампами в руках, стражи озирались с копьями в руках.

- Скорее зовите главу! Кто-нибудь, разбудите Тоулу-сан! Скорее!

Вейлин раздавала указания. Асурей и Ленель были в состоянии боевой готовности, словно ожидали нападение Кьема.

Кьема-мышка наблюдал за происходящим с потолка.

Из шумного здания вышла Ролония, поддерживая монашку. Та прижимала ко рту белую ткань. Ткань была испачкана кровью, красные пятна оставались на полу за ними.

- Роро-чан! Что случилось?! - заговорила с ней Ленель, пока Ролония шла в лазарет.

- Неужели в храме Кьема? - спросила Асурей, напряженно озираясь. Ролония повторяла одно и то же:

- Простите... простите... это все пустяки... не обращайте внимания...

Слова Ролонии вызвали у всех смятение. Но Ролония повторяла только их. Кьема-мышка, прячась под потолком, вспомнил.

Он следил за Ролонией эти десять дней.

Попав в Храм Всех небес, Кьема-мышка подслушивал многие разговоры. Много раз в них упоминалась история Ролонии.

Насколько он слышал, Святая Свежей крови была бесполезной. Монашки, что заботились о ней, наемники с тренировок, Святые жаловались на это.

В тренировке она и шагу не могла ступить, ведь жутко боялась. И если ее ругали за это, становилось только хуже. Многие давали ей советы, но Ролония только качала головой и говорила, что не справится с этим.

Проблемы продолжались и в повседневной жизни. Она не могла общаться со Святыми и монашками. Она всегда сидела одна в уголке. От нее была польза, когда нужно было залечивать раны. Так люди говорили о Ролонии.

Но в конце многие добавляли, что Ролония менялась. Она вернулась с обучения три месяца назад. Говорили, что она понемногу становилась лучше.

И Кьема-мышка не считал Ролонию такой уж бесполезной.

Ролония дрожала, сталкиваясь в бою с наемниками. Ей было далеко до Героев, но день за днем она росла. Она начала садиться со Святыми и монашками и делиться историями. Ее истории звучали порой нелепо, вызывали неловкие улыбки, но это уже было изменением, она прилагала к этому усилия.

Она все еще разбивала тарелки, унося их после ужина, делала ошибки во время церемонии, в повседневной жизни. Но она старалась стать лучше.

Прошло три дня с того момента, как он выбрал Ролонию для слежки. Ленель общалась с Ролонией между тренировками. Случилось ли что-то, пока она отсутствовала для обучения? Но Ролония лишь слабо улыбалась и почти ничего не отвечала.

На третью ночь слежки Кьема-мышка прятался на балке под потолком и наблюдал за Ролонией.

Комната была почти пустой, в ней были только необходимые вещи. Ролония пришла к статуе Святой Одного цветка, чтобы помолиться с искусственным цветком в руке. Так делали все Святые, но Ролония проявляла особое рвение касательно молитв.

Закончив, Ролония пошла спать. Она не развлекалась по вечерам, как другие Святые. Казалось, она вообще не умела развлекаться и всегда была серьезной.

Но той ночью Ролония долго ворочалась. А потом выбралась из кровати, зажгла лампу и направилась к столу. Она погрузила перо в чернила и задумчиво смотрела на кусок пергамента. Когда она начала писать, Кьема-мышка пригляделся:

«Ад-кун. Внезапное письмо, да? Как ты? Я в порядке».

Для Ролонии написание письма было смелым поступком. Кьема-мышка не знал, кем был этот Ад-кун.

«Да. Я в порядке. После встречи с Ад-куном многое изменилось».

Ролония продолжила писать, постоянно останавливаясь.

«После нашей встречи многое стало меняться. Сегодня я впервые смогла победить сразу пятерых наемников. Правда, я сама при этом пострадала... Но я становлюсь сильнее».

На написание этой фразы у Ролонии ушло полчаса.

«Жизнь на горе изменилась? Даже если не изменилась, я беспокоюсь. Ты не ранен? Я научилась лучше залечивать раны, и я бы хотела помогать Ад-куну».

Ролония вдруг скомкала пергамент и бросила в урну. Потом она подняла пергамент и принялась терзать его на мелкие клочки. Ее лицо было красным.

После этого Ролония вернулась в кровать, но еще долго не могла уснуть и ворочалась.

Кьема-мышке хотелось узнать, кто этот Ад-кун. Стоило взглянуть на человека, так изменившего ее. Но он не мог покинуть храм.

С того дня Ролония стала засиживаться допоздна. Она писала письма Ад-куну, а потом выбрасывал их. Кьема-мышка не понимал, зачем писать письма, которые не собираешься отправить.