Эти воины были настолько могучими и умелыми, что даже оказавшись меж двух огней, практически не несли потерь. Их же собственные клинки с легкостью секли и доспехи, и плоть, практически не встречая сопротивления на своем пути. Углю посчастливилось схватиться с одним из этих бойцов, и тот первым же ударом своего клинка рассек ему щит. Впрочем, богатырь не растерялся, а тупо раскрылся навстречу очередной атаке. Катана бессильно звякнула по темным доспехам, не сумев пробить их, и гигант, перехватив меч опешившего врага свободной рукой, одним ударом кописа раскроил ему череп.

Они бились до самого вечера, и когда уже люди совсем было потеряли надежду, грозно запела боевая труба. Семьдесят тысяч воинов наспех собранных из ополчения и наконец прибывших двух западных легионов, наконец, достигли места сражения и пришли на подмогу своим собратьям, обрушившись Мечам в тыл. Последнее стало для них полной неожиданностью. Воители востока уже мысленно праздновали свою победу, и теперь, оказавшись меж молотом и наковальней, они дрогнули.

Войско Мечей обратилось в бегство. Их порядки неуклонно рушились, и командиры Ши-Нага не сумели справиться с людской паникой. Ведь как ни крути, большинство в их войске составляли вчерашние крестьяне не заслужившие право на священную метку костью и металлом. Регулярные части сохранили абсолютное хладнокровие, но помешать бегству угодников уже не сумели и посему стали вынужденно отступать, стремясь минимально сократить собственные потери и не дать имперцам атаковать беглецов в спину.

Так продолжалось до глубокой ночи. В итоге Мечи признали собственное поражение и отступили. У аррексийцев уже не было сил преследовать их. От всего пятисоттысячного войска империи осталось едва ли сто тысяч. Прибывшая подмога также потеряла около половины своих, но при этом сообща за все два дня отгремевшей чудовищной битвы имперцы сумели положить более миллиона солдат противника. Однако даже с учетом колоссальных потерь оставшиеся в живых воины Ши-Нага превосходили их числом как минимум впятеро. Фактически это даже не было победой в полном смысле этого слова, хотя формально поле боя осталось за аррексийцами, что давало им немалый повод гордиться собой, учитывая тотальное численное превосходство врагов.

Глава двенадцатая

Состязание

— Докладывай. — Худощавый воитель с жестокими темными глазами облаченный в черный кожаный панцирь с насмешкой глядел на опустившего голову мощного темноволосого мужчину.

— Повелитель. — Отчеканил тот. — По вашему приказу в войсках наведен порядок. Виновные в позорном бегстве казнены. Воины готовы хоть сейчас идти в бой.

— Скажи мне, Миттонг, как так вышло, что армия величайшей в мире империи оказалась остановлена какими-то широкоглазыми бледнокожими отродьями? Те, кто волей самой судьбы должны стать нашими рабами, утерли нос детям Меча… Как ты мне это объяснишь… — Император Ши-Наг рассеянно вынул кривой короткий меч с абсолютно черным поглощающим свет лезвием и осторожно, даже с некоторой нежностью провел им по шее военачальника.

Тот уже открыл было рот чтобы ответить, но внезапно почувствовал, как его голова медленно отделяется от шеи… О знаменитом черном мече императора слагали легенды. Его лезвие было настолько острым, что даже самый тонкий волос, брошенный на него мгновенно распадался надвое. К тому же многие полагали, что клинок пьет жизненные силы своих жертв, даруя своему обладателю вечную молодость. Ши-Нагу было уже далеко за шестьдесят, а он внешне все также оставался зрелым сорокалетним мужем без малейших признаков увядания.

— Жаль, ты служил мне верой и правдой многие годы. Но в моей армии нет места неудачникам. — Констатировал Ши-Наг, равнодушно переступая через обезглавленный труп Миттонга.

Конь военачальника, огромный боевой жеребец бурой масти настороженно косился на императора налитым кровью глазом. Хороший конь, но эта порода специально выведенная степняками за всю жизнь признает лишь одного хозяина. Клинок Ши-Нага превратился в темную размытую полосу, и жеребец рухнул на землю с напрочь отсеченной нижней частью морды, издавая дикий ни на что не похожий чудовищный визг. Воины и слуги стояли, опустив глаза, не смея лишний раз вздохнуть, чувствуя обессиливающий противоестественный ужас перед своим владыкой. Тот же с наслаждением глядел на содрогающееся в агонии животное, не спеша прерывать его мучения. Наконец, ему все же наскучила эта забава, и черный меч одним стремительным взмахом перерезал горло коню, заставив его затихнуть.

— Дэй-Кон! — голос императора резал не хуже клинка. — Ты займешь место Миттонга. Отныне ты мой верховный военачальник. Смотри, не разочаруй меня…

Уголь устало оперся на каменный парапет, глядя на раскинувшееся внизу темное людское море. Сумев выдержать жесточайшее горнило битвы у реки Си, аррексийские войска в спешном порядке отступили к Иэхру, городу расположенному в нескольких днях пути от места боя. Армия Ши-Нага преследовала их буквально по пятам, но все же имперцы сумели вовремя достигнуть городских стен и захлопнуть врата буквально пред самым носом у преследователей. Император Валериан находился там же. Его отряду удалось оторваться от погони, и все его воины, включая и принца, были живы.

Тем не менее дела складывались для аррексийцев не самым лучшим образом. Чуть больше ста тысяч воинов осталось у них против пятисот тысяч Мечей к которым в скором времени должна была подоспеть подмога. У Аррексии в резерве остались лишь три южных легиона которые были нужны для сдерживания степняков, и один северный. Они вскоре должны были прибыть, но эта была капля в море в сравнении с неисчислимыми армадами хищной восточной империи.

Размышления Угля прервал звучный рожок герольда. Возле стен показался небольшой отряд с крупным белым флагом. Мечи вызывали своих противников на переговоры. На стене показался император облаченный в легкий позолоченный доспех в сопровождении вооруженного эскорта.

— Каково ваше послание? — Валериан несмотря на трудность положения держался бодро и был готов и дальше продолжать войну до победного конца.

— Великий Владыка Ши-Наг впечатлен тем, сколь храбро сражались твои воины, и предлагает решить ваш спор в испытании! — посланник довольно сносно говорил на аррексийском хотя и не без акцента.

— О каком испытании ты говоришь?

— Пусть четверо лучших ваших воинов сойдутся с четверыми нашими. Если вы победите, великий Ши-Наг отзовет свою армию.

— А если нет? — прищурился император.

— Вы сдадитесь и признаете власть великого владыки! Подумай, твое войско ничтожно перед неисчислимыми армадами Мечей. Мы можем выставить армию вдвое больше той, что пришла на ваши земли. Император Ши-Наг оказывает тебе великую честь сиим предложением.

— Скажи своему владыке, что мы дадим ответ завтра поутру.

— Хорошо я передам. — Усмехнулся посланец. — Но не советую испытывать терпение Великого. Поверь это плохо для тебя кончится. — С этими словами гонец резко развернул коня и поскакал прочь, следом за ним устремились и его люди.

— Неслыханная дерзость… — Глаза Эльзикса гневно сверкнули. — Да кем возомнил себя этот дикарь…

— Помолчи, он прав. — Нахмурился Валериан. — Мы практически обескровлены. Стоит признать, нам толком нечего противопоставить армии Мечей.

— То есть ты примешь его предложение? — в голосе принца сквозило неприкрытое удивление.

— А что нам остается… — Жестко усмехнулся император. — Да и потом как ни крути все это нам только на руку. Если мы одолеем, есть шанс что Ши-Наг уберется с наших земель. А если нет, то что нам помешает послать этого варвара куда подальше и продолжить войну.

— Ты поступишься своим словом…

— Запомни, сын. — Валериан пристально взглянул в глаза принца. — Жизнь империи дороже чести или даже жизни императора. Мечи несут с собой лишь рабство и смерть. Нельзя допустить, чтобы они одержали победу. Мы должны заставить их убраться. Любой ценой. И если для этого мне придется всего лишь нарушить свое слово, я не колеблясь сделаю это. И пусть после меня судит Всевышний, я свершу что должно…