— Это мы найдем. Завтра приходи к Иванынкам на свадьбу, я буду там.

Девушка ушла. Немного погодя приходят двое мужчин. Поставили на стол бутылку вина, положили трешницу и — к старику:

— Дедушка, зачем приходила та девушка?

— Говорит, шелк у ее барыни пропал.

— Дедушка, шелк украли мы.

— Я это давно уже знаю.

— Дедушка, мы в плохое место спрятали, в Сидоров овин.

— Я все это знаю. Идите и не бойтесь.

— Дедушка, ты нас не выдашь?

— Не выдам, не беспокойтесь.

Только успели эти два мужика уйти от старика, приходит старуха.

— Научил бы меня ворожить, — говорит она.

— Не научу.

— Как это не научишь? Помнишь, какая я была молодой. А теперь я не нужна стала тебе!

— Ну хорошо, научу тебя колдовать, только вот что: завтра пойдешь к Иванынкам на свадьбу. Залезешь на полати и лежи там; когда приедут с невестой, ты перебирайся на печку; как только свадебный поезд въедет во двор, ты становись на ступеньки, а когда в дом, ты пади к моим ногам и говори: «Прости меня! Я хотела с тобой драться силой своего колдовства».

Старуха ушла. Слышит солдат: приехали с колокольчиками.

Входят в избушку два молодых человека.

— Дедушка, поедем к нам на свадьбу, другого человека брать боимся: не сберечь ему невесты, съедят, околдуют.

— Нет, молодые люди, я не смогу: нет времени.

— Пожалуйста, дедушка, приходи, помоги нам. Мы добро твое не забудем, а сами на стол положили десятку.

— Ладно уж, — говорит старик, — может и приеду.

— Нет, — говорят молодые люди, — приходи обязательно, — и еще деньги кладут.

— Ладно, — говорит старик, — поеду. Не из-за денег, а помочь вам. Ваши отец и дедушка были моими знакомыми, только поэтому и поеду.

Посадили молодые люди старика в санки и поехали с ним. Солдат вышел из своего убежища, поел хлеба, мяса, выпил вина и пошел по следу в село. К вечеру дошел до села, нашел тот овин, взял шелк.

Вышел на конец села. К этому времени ночь такой стала темной, хоть глаза выколи — не видно ничего. Снежная метель метет. Не так далеко от околицы стояла часовня. Солдат подошел к часовне, отмерил три шага к восходу солнца и зарыл шелк в снег. После этого пошел по деревне, нашел тот дом, где была свадьба, и стал стучаться.

— Добрые люди, пустите переночевать.

— Не пустим, солдат, в нашем доме свадьба.

— Мне немного надо места, я на печке в уголке посижу, мешать никому не стану.

Пустили солдата, накормили. Поел он, залез на печку в угол. Утром все ушли из дома, остались только стряпухи да за домом смотрящие. Вошла старуха — и на полати. Перечить ей никто не осмелился, все подумали, что это не простая старуха; начнешь с ней ругаться — сделает еще что-нибудь. Оставшиеся в доме стали поджидать прибытия свадебного поезда. Слышно — едут. Старуха перебралась на печку. Поезжане остановились у ворот — старуха встала на приступок. Одетый в красное старик сошел с санок, лошади встали дыбом: боятся красного; колокольчики динь-динь-динь! А старик в красном лезет в калитку — не пролезает, проходит в ворота — никак не пройдет: падает, кряхтит, скрежещет зубами. Наконец прошел — лошади за ним. Начал заходить в сени, но тоже зайти не может, ломается, кряхтит. Открыли дверь, а старик то ляжет, то встанет, то навзничь упадет — это так он борется с другими колдунами. Как только вошел в избу, старуха бух ему в ноги, а сама кричит:

— Прошу, прости меня. Я думала с тобой драться, но против тебя сил моих не хватает: ты сильнее меня!

— Ох, матушки, как будто знали, что она колдунья, а не простая старуха, — говорят домашние.

Старуху скорее подняли, повели в чулан, угощают ее, поят-кормят. А старика в красном посадили за стол, как почетного колдуна.

Вошла девушка, которая приходила к старику с просьбой найти отрез шелка, и обращается к нему:

— Я вчера к тебе приходила, ты сказал, что найдем пропажу.

— Вот что… за селом есть овин, в этом овине спрятан шелк.

Девушка и ее подруги пошли искать. Все перебрали, перерыли, но шелка так и не нашли. Пришли обратно.

— Дедушка, там ничего нет.

— Как ничего нет! Я никогда не ошибаюсь. Я указал место, значит, ищите там!

— Дедушка, мы все перерыли, но ничего не нашли.

— Вам и не найти. Пойдемте со мной, я найду сам.

Пошел старик в красном, а с ним и другие люди. Искали, искали, ковыряли-швыряли, но ничего не нашли. Вернулись в Дом. Старик притворился пьяным, закачался и говорит:

— Ты того, девка… приходи дня через два. Сейчас я пьян, поэтому мог ошибиться: голова кружится.

Солдат смотрел-смотрел и сообразил, какие колдуны перед ним. Он стал думать, что делать с шелком. Жалко стало девицы. Домой если взять шелк — нужен ли, возможно, дома никого и в живых не осталось. Решил он свою находку отдать девице, но вместе с тем проучить и колдуна с колдуньей. Сошел он с печки и говорит:

— Не слушайте этих шутов, они ничего не знают. Колдун — это я! Я на три аршина в землю вижу, я найду вашу пропажу. Видите вон часовню? Отмерьте от нее в сторону восхода три шага — найдете шелк!

Побежали туда, отмерили три шага от часовни и нашли пропажу. Смотрят на солдата, дивуются и говорят между собой:

— Вот это колдун! Сразу обнаружил шелк.

— Дайте мне соленый огурец, вилок капусты и решето. Я покажу, кто такие ваши колдуны, — говорит солдат.

Принесли солдату огурец, вилок, решето. Он вилок с огурцом положил в решето и говорит:

— Смотрите, сейчас же колдунью-старуху заставлю выпить лохань помоев и лопнуть.

Старуха испугалась, выскочила из чулана да хлоп в ноги солдату.

— Солдат, оставь мою душеньку, я не колдунья, ничего я не знаю.

А солдат вращает, трясет решето да сам бормочет:

— Урцик-пурцик покружу, бабе лопнуть прикажу.

Старуха еще больше струсила, со слезами стала просить солдата. Солдат посмотрел на нее в упор да и говорит:

— Ладно, иди. Жалко мне тебя, но больше колдуньей не притворяйся.

Старуха на радостях как выскочит из дому!

А солдат решето трясет и говорит:

— Теперь смотрите, сейчас тех воров, что шелк украли у девушки, в Сидоров овин упрячу — век там сидеть будут.

Мужики, что шелк украли у девушки, напугались.

— Не губи нас, — просят.

— А вы о девушке подумали, каково ей от барыни досталось, — говорит солдат.

— Век воровать не будем, — клянутся воры.

— Ладно, идите, — отпустил их солдат.

Они бегом из дому!

— Ну, теперь смотрите, сейчас у этого старика в красном ноги прилипнут к потолку, и так он будет висеть три дня! — говорит солдат.

Старик оробел.

«Если три дня так висеть, кишки через рот вылезут», — думает он.

Солдат стал трясти решето да приговаривать:

— Урцик-пурцнк просеваю, ноги к матке¹⁷ прикрепляю.

Старик в ноги солдату:

— Прости, солдат, я не колдун. Я ничего не знаю, я только обманываю. Солдат, отпусти меня!

Солдат отпустил. Старика выгнали из дому. Солдата посадили за стол, кормят, поят его. Все обрадованы: ведь с таким колдуном никому невесты не испортить, не околдовать.

Прошла свадьба. Солдата повезли домой на лошадях. Проехав немало пути, солдат спрашивает возницу:

— Ты веришь, что я колдун?

— А как же не верить? Шелк ты нашел, воров проучил, с колдуном и колдуньей вон что хотел сделать.

— Я не колдун. Шелк я сам туда спрятал: слышал, как воры рассказывали старику, куда они дели его. И старик, и старуха, и воры — жулики.

Варда

или-поживали когда-то муж с женой. Жили они очень бедно: то у них хлеб бурей побьет, то градом, то всю скотину мор сгубит. И было у них три сына. Все трое здоровые, сильные да красивые. Подросли сыновья, стали отцу в работе помогать: работают день и ночь, а удачи все нет да нет. А люди над ними смеются.