Одежды мне на выбор предложили столько, что я не знала плакать или смеяться. С таким гардеробом можно менять туалеты каждый день и все равно всю жизнь ходить в новых тряпках. Мечта шопоголика, не иначе. Натянула первое попавшееся платье, благо оно было свободным, длинным и закрытым. С обовью повторилась та же история. От хорошей шпильки отказаться все же не вышло. И вот стою я такая вся загадочная, прикидывая стоит самой убиться или же повременить, дожидаясь, когда из Кастла добрый дух вылетит и останется одна дрянь.

Иори ждать моего решения не стала и жестом показала следовать за ней. Пошла. А куда деваться? Кабинет у Кастла, в отличии от спальни располагался на втором этаже. Большое окно занавешено портьерой, массивный стол, резные стулья, широкая софа в углу, пара гобеленов и книжный шкаф, ах да, еще камин и огромная шкура неведомого мне животного. Хороший кабинет. Чем-то мой напоминает, только тона темнее.

— Свободна — это Иори — располагайся — а это уже мне.

Уселась на софу. Угол меня не так сильно нервировал по сравнению со стулом на середине комнаты. Разгладила складки на платье, уставилась на носки новых туфель и посоветовала себе молчать.

— Вопросов больше не будет? Странно, полчаса назад ты уходить без ответов не желала — глаза я все-таки подняла на Кастла и тут же скривилась, чужое лицо, моего родного Адаманта, не шло убийце.

— Вопросы остались, но я боюсь, ты не захочешь на них отвечать.

— Рискни.

— Почему я до сих пор жива?

— А разве не должна была? Или тебя занимает, почему я по старой привычке не распускаю рук, хотя и имею на то все основания?

— И это тоже.

Кастл встал из-за стола, за которым сидел все это время, подошел к софе, но сел не на нее, а в ногах, на шкуру. Голову откинул мне на колени и, поймав мой взгляд, заговорил:

— Просто, я не вижу смысла. Это для тебя прошло всего ничего, для меня же минули года. Перебесился. Потом скучал долго, много. Думал, что все сделаю лишь бы снова увидеть тебя. Но, время шло. Отчаялся. А года два назад решил, что подготовлюсь и попытаюсь вернуться, если не выгорит, то хоть сдохну и мучиться больше не буду. Не сдох. Вернулся. Ради тебя. Из-за тебя. Как хочешь, так и думай. Всю душу мне изодрала, саму суть переиначила. Как же я могу на тебя руку поднять? Боль не только тебе причиню, сам загнусь…

— Ага, очень поэтично. Отпустить не судьба — за спрос же денег не берут?

— Прости, больше никогда. Пожелаешь уйти, придется убить меня по-настоящему. Иначе я не оставлю тебя.

— Ладно, со мной все ясно, к чему тебе мир понадобился?

— Хочу бросить его к твоим ногам… а также, мне не нравится, когда забирают мою собственность. Поэтому я верну свое и получу компенсацию. Темных я тряс по старой памяти, не знал, что теперь ты с ними дружишь. Обещаю с этого дня не шалить на их территории.

Кто бы сомневался. Уж точно не я. А все-таки неплохо хирурги над ним поработали. Глаза, нос, скулы, губы, даже овал лица смягчили, слегка округлив, не знай я Адаманта так хорошо, точнее не изучи я его лицо до последней черточки, вряд ли бы увидела в Лойсе своего исполина. Похож, да вот не совсем. Лицо то же, а мимика, выражение — совсем иное. Оттого создается диссонанс.

— Ты не хотел, чтобы здесь тебя узнали? Сразу, по крайней мере — Кастл поморщился — но почему это лицо?

— Запомнился, своей дурной любовью и твоим отношением к нему. Будто не мужчина, а сокровище. Тряслась над ним и его чувствами…

— Неправда!

— Со стороны видней.

— Что будет со мной и Димой?

— Все ждал, когда задашь этот вопрос. Ничего не будет. Ты моя. А мальчишка силен, со временем поумнеет, на тебя похож, а раз ты иметь детей можешь, как и мне теперь эта роскошь не доступна, будет наследником моим.

— У него отец есть.

— У тебя муж. Учти, любовь моя, я не убил эльфа только потому, что ты умрешь следом. Других причин сохранять ему жизнь, у меня просто нет. Но никто не мешает мне посетить его с визитом, после которого эльф лишится рук и ног. На тебе это никак не отразится, а вот он будет радовать мне глаз в качестве червя, коим является. И не стоит отпираться, что тебя это не волнует. Еще как волнует. Сама не так давно испытала на себе все прелести жизни калекой. И не кривись. Я знаю, что виноват. Знаю, что поступил, как конченная мразь. Да-да, я признаю, что был порядочным уродом. А еще прекрасно осведомлен, что ты так и не смогла справиться с собой.

— Ты о чем? — кажется, ввести меня в больший ступор Кастл не может.

— Боишься всех. Я и раньше в тебе эту загнанность видел. Думал, что это из-за твоего неудачного опыта избранной. Но, теперь знаю, что дело не в этом. Ты сломалась гораздо раньше. Когда попала в этот мир. Прежде я видел таких путешественников. Они все, как на подбор сходили с ума. Слишком рациональными были и чересчур, сильно въелась в них догма родного измерения.

— К чему ты это все рассказываешь? Я не понимаю — мне хотелось заерзать, но голова Кастла на коленях и его руки время от времени поглаживающие мои лодыжки, не позволяла с места сдвинуться.

— Я помогу тебе свыкнуться. Со мной ты можешь не прятаться. Саломея, я приму тебя любую…

Я не хотела смеяться. Вот, честно. Не собиралась. Но, истерика — вещь такая, подкрадывается незаметно и, разрешения спрашивать не спешит. Я засмеялась. Сначала тихо, почти ласково. А потом все сильнее и сильнее. Откинулась назад, запрокидывая голову, уже хохотала в голос.

Он это серьезно? Правда верит, что способен удержать меня? Или, что я позволю вырастить сына Лэадониса Кастлу? Да лучше с таким паршивым папашей, как Нитрэс, чем с сумасшедшим убийцей! Он же окончательно «крышей» поехал, пока на Земле куковал. Одно то, что Лойс уверен в моей короткой памяти, чего стоит. Мало того, что он мне ни даром, ни за деньги не нужен, так я еще ненавижу его. Уже не боюсь и на том спасибо. Страх он из меня вытравил похищением Димы. Кто бы мог подумать, что страх за ребенка может отключить ужас перед его похитителем.

В себя я пришла всхлипывая на груди Кастла. Он успел перебраться на софу, посадить меня к себе на колени и даже крепко прижать. Пришлось признаться, мысленно и осторожно: он добился своего, я про лицо. Непроизвольно я расслаблялась рядом с этим лицом. Мозг осознавал факт подмены, но что-то глубинное внутри меня успокаивалось, стоило Этим глазам посмотреть на меня и Этим губам улыбнуться.

— Ты простишь меня, не сейчас и даже не через десятилетие, но я знаю, что пока все делал правильно. И еще, я люблю тебя не потому, что нас объединил Императорский брак, не из-за твоей бравады, образа бестии или холодной хищницы. Я полюбил твою суть, тебя любую, со всеми достоинствами, которые для остальных недостатки, мне не страшно умереть за тебя и для тебя и это не слова. Ты же видишь это? Понимаешь.

— Отпусти мальчика.

— Нет. Ему нужна мать, а тебе нужен якорь. Я хотел бы им стать, но понимаю, что это пока невозможно. Поэтому уступлю это место мальчишке. Саломея, я не сделаю тебе или ему больно.

— Больше никакого внушения.

— Хорошо.

— Я не хочу спать с тобой.

— Спать, как раз будем вместе, но к близости принуждать не стану — и прозвучало это как-то странно, с подвохом — ну не щурь глазки, соблазнять мне тебя никто запретить не может.

— Что в твоем понимании будет считаться провинностью? Просто, хочу сразу решить, за что мне могут зубы выбить, а за что и шею свернуть будет проще простого.

— Никаких физических наказаний! Я тебя больше пальцем не трону. А провинность… только твоя попытка побега. Я уже говорил. Убьешь меня — свободна, нет — без выходок.

— Ты серьезно? — я даже взгляд оторвала от шелковой рубашки и посмотрела в глаза Кастлу, которые у него чуть ли не светились довольством.

— Еще бы. Как только, я упрочу свои позиции, сможешь снова играть в закон и управлять своим «Потешным Полком», который ты именуешь — гильдией.

— Историю учил.

— И не только ее — кивнул Кастл и ссадил меня с колен — а теперь пора обедать, раз уж мы завтрак пропустили. Остальное можно обсудить позже.