И братья-старики в один миг превратились в красивых, стройных юношей.
— Мы теперь ваши сыновья, — сказали они старику и старухе.
— Мы теперь ваши братья, — сказали они трем сыновьям старика и старухи.
— Да будет так! — отвечали старик со старухой и их три сына.
С тех пор уже ни один путник не находил недостатков в доме, выстроенном руками лучших зодчих и художников, каменотесов и каменщиков, шлифовальщиков и кровельщиков, плотников и столяров, искусными руками самых лучших мастеров на свете.
И у сына бедняка было теперь не три сына, а шестеро сыновей.
Собрал он всех своих сыновей, рассказал им все, что говорил ему его отец, когда умирал, и закончил так:
— Теперь счастливее меня нет человека на всей земле. И нет на свете человека богаче меня, потому что у меня шестеро сыновей. Без них белый хлеб все равно что мякина, мясо — сухая корка, а жизнь — все равно что день без солнца.
ДЗЕГ, СЫН ДЗЕГА
В дремучем лесу, в Куртатском ущелье, под Белыми горами жил бедный старик охотник, по имени Дзег. Была у старика Дзега жена-старуха, по имени Азау. Жили Азау и Дзег в старом-престаром доме, под снежными горами.
Старый Дзег каждый день ходил на охоту в дремучие Куртатские леса. На Белые горы ходил он, и на Черные горы, и на Серые горы ходил. Пойдет, бывало, Дзег на охоту и охотится день, охотится два, охотится семь дней; ходит по тропинкам, по оврагам, зверя ищет. Устанет бедный Дзег, да нечего делать: не идти же домой с пустыми руками! Ведь в доме сидит старая Азау, его дожидается, пока принесет он кусок мяса. На восьмой день, бывало, принесет старый Дзег в свой старый дом косулю или серну, тура или медведя, оленя с ветвистыми рогами, иногда и зубра принесет. Бывало, что и с пустыми руками, голодный и усталый, возвращался старый Дзег в свой пустой дом, к голодной жене.
Когда Дзег ходил на охоту, старая Азау сидела дома и чинила Дзегу то шапку, то бешмет, то ноговицы; заплату на заплату накладывала она и ждала, когда Дзег вернется с охоты.
Вот так и жили бедный Дзег и его старая жена — не говорили они «плохо». Но у них не было детей, и это вправду было плохо. Всю жизнь они думали об этом, думали и горевали. И где бы ни были они, всегда молились духам лесов и гор, духам равнин, — об одном молились они:
— Дайте нам хоть одного черноглазого сына, хоть одну сероглазую дочь! Не проклинайте нас, не вырывайте наш род с корнем!
Но не слушали духи мольбы Дзега и Азау и не давали им ни черноглазого сына, ни сероглазой дочери.
Однажды старик охотник Дзег сел на своего черного коня, взял щит, лук со стрелами в колчане, привесил тяжелый меч и острый кинжал и сказал своей жене:
— Еду я на охоту в дремучие Куртатские леса. Если небо захочет, я убью тура или оленя, и тогда опять станем есть мясо. А ты, старуха, оставайся дома, принеси воды из родника и собери дрова к моему приезду.
— Хорошо, — ответила Азау, — я принесу воды из родника и соберу дрова к твоему приезду. А ты поезжай на охоту в наши Куртатские дремучие леса.
Старый Дзег отправился на охоту в дремучие леса, а старая Азау осталась дома.
Как только Дзег скрылся в дремучем лесу, Азау взяла два ведра и по горной тропинке пошла в ущелье, к далекому роднику.
Наполнила Азау одно ведро холодной водой и поставила его на камень. Потом наполнила другое ведро и его тоже поставила на камень, рядом с первым ведром.
Вдруг у старой Азау закружилась голова и в глазах потемнело. Закачалась бедная женщина, упала возле ведер и родила черноглазого мальчика.
Плачет от радости старая Азау и так говорит:
— О небо и земля! О горы и равнины! О золотое солнце! Хвала вам за то, что не вырвали с корнем наш бедный род!
Тут вспомнила Азау о своих ведрах с водой и думает: «Как же мне оставлять здесь мои ведра? Чем же я умою сына? Ведь у нас в доме нет ни одной капли воды! Сразу не поднять мне, старой, и сына и два ведра с водой. Может, пока одно ведро взять мне, а завтра, как утро наступит, принести другое?»
Не знает Азау, что ей делать.
Вдруг ребенок потянулся на руках у матери, спрыгнул на землю и сказал, совсем как взрослый:
— Не горюй, мать! Ты иди впереди и дорогу домой мне показывай, а я понесу ведра.
Удивилась старая Азау и говорит сыну:
— Ты еще мал и сил нет в твоих руках и ногах, а хочешь поднять с земли два ведра, полные водой, и понести их далеко вверх по горной тропинке. Нет, я сама понесу ведра, а ты держись за мое платье и иди за мной.
Но не послушал мальчик слов матери, схватил он одно ведро правой рукой, другое левой и побежал по тропинке вверх, в бедный дом Дзега и Азау. Так быстро бежал мальчик по тропинке, что мать еле поспевала за ним.
Бежит Азау за сыном и кричит:
— О мой мальчик, подожди свою мать! Далеко ли до беды? Надорвешься ты!
Но не слушает мальчик слов матери и бежит по тропинке вверх.
Когда мать и сын прибежали домой, Азау быстро согрела воды над очагом, помыла сыну лицо, ручки и ножки, накормила молоком, уложила спать на мягкий войлок; потом принялась шить ему из войлока чувячки, а из мягкого сукна рубашку и штанишки; потом одела она своего черноглазого сына и опять уложила спать, а сама стала варить черное горское пиво к приезду старого Дзега, чтобы устроить пир и дать сыну имя.
Ждет Азау старого Дзега день и ночь, ждет она семь дней и семь ночей, а его все нет да нет. Зато как вырос ее сын, будто не семь дней и семь ночей, а семь лет миновало ему!
Мальчик за день на палец вырастал, а за ночь — на пядь.
На восьмой день вернулся старый Дзег из дремучего Куртатского леса, остановил черного коня у ворот и закричал:
— Эй, старуха, открывай-ка ворота, принимай тушу рогатого оленя!
Услышал эти слова черноглазый мальчик, и старая Азау еще и опомниться не успела, как вскочил он с постели, выбежал во двор и открыл тяжелые ворота.
Старый Дзег увидел мальчика и так удивился, что туша оленя выпала из его рук. «Откуда быть мальчику в нашем доме? Видно, не простой это мальчик, а черт — враг мой и всех бедняков на земле», — подумал он и поднял тяжелый меч, чтобы ударить мальчика и рассечь его надвое. Только замахнулся старый Дзег, как старая Азау выбежала из дома и закричала:
— Что ты делаешь, старик! Ведь это сын твой!
Сильнее прежнего удивился старый Дзег:
— Откуда быть у нас такому мальчику, когда лишь семь дней и семь ночей не было меня в доме?
Тут старая Азау рассказала Дзегу все как было.
Обрадовался Дзег, вложил меч в ножны, соскочил с коня и в один миг зажарил шашлык из оленьего мяса.
Сначала сына накормили шашлыком и напоили черным пивом. Потом Дзег с женой наелись шашлыка из оленьего мяса и выпили черного пива.
Потом Дзег спросил жену:
— Скажи, как мы назовем нашего сына? Живем мы в горах и людей не видим, никого мы не знаем, и некому придумать имя нашему сыну.
— Правду ты говоришь, старик, — отвечает Азау. — Но как его назвать, скажи сам.
— Назовем его, как меня зовут: Дзегом, — говорит старик.
— Пусть будет по-твоему, — сказала Азау.
Не много дней прошло с тех пор, как старый Дзег вернулся с охоты, а он уж опять оттачивает стрелы, чтобы лучше били в зверя, перья орла к стрелам прилаживает, чтобы лучше они летели в оленя или в тура, в серну или в зубра.
Говорит Дзег жене своей Азау:
— Пора мне на охоту ехать, не то пройдет еще три дня и в нашем котле станет пусто.
— Хорошо, — ответила Азау, — я испеку тебе на дорогу чурек и зажарю кусок оленьего мяса.
Пока говорили так старый Дзег и старая Азау, маленький Дзег сидел на деревянной скамье, слушал, слушал, о чем они говорят, потом вскочил со скамьи и так говорит отцу: