Он замолчал, задумавшись, и Анжела, опустив наконец руки, робко спросила:
— А я могу узнать… ну, почему у вас там всё так? Даже эта конференция… Если Рэкса и в самом деле… — она запнулась, но преодолела это слово, — убили, неужели не было понятно, что в первую очередь Аспитиса Пикерова будут подозревать в его смерти? Зачем вообще вы туда вылезли? Зачем людей провоцировать?
— Вот твоё последнее слово — ключевое, — слабо улыбнулся Аспитис. — Это именно что была провокация. Пока не просто для гражданских — для журналистов. Нам нужно было перетянуть на свою сторону «Максиму». После того, что произошло в Правдоме, они не смогут замолчать факт конкретно моей и в целом правительственной помощи именно тем журналистам, кто в прямом эфире закидывал нас неудобными вопросами и прямыми обвинениями. Девчонка, которую, например, я вытащил на собственном горбу, — известная интернет-блогерша, хотя как журналист не очень пока прославилась. Под влиянием своей подружки, которую вывел Домино, она во всеуслышание признает, что мы благородные рыцари, а другие СМИ о нас нагло врут. Потом и «Максима» подтянется, скорее всего, даже уговаривать не придётся. Белить или чернить кого-то в противовес официальной позиции — их главная фишка.
— Но «КН» были на вашей стороне! Неужели нельзя было разместить их редакцию где-нибудь в тайном месте и с их помощью рассказывать правду?..
— «КН» мы сдали. Нет, сотрудники живые, там была инсценировка, но как СМИ они перестали существовать. Мы делаем сейчас всё, чтобы Марк уверился в своём всемогуществе. Если бить напрямую, это выльется в то же противостояние, что было всегда между МД и ГШР.
— Но люди… весь этот террор… — Анжела жалобно заморгала, и Аспитис пожал плечами.
— Если всё получится, это будет даже малая цена за победу. Или ты предлагаешь пригласить Марка на ужин и за бокальчиком договориться о мире и дружбе?
Анжела потупилась — даже ей было понятно, что в отношении Марка поможет бокальчик разве что со стрихнином. В наступившей тишине голос Аспитиса прозвучал угрожающе торжественно:
— Все рано или поздно платят за свои ошибки. Я — за то, что не захотел заключить союз пятнадцать лет назад, когда это обошлось бы почти без крови. Рэкс — за то, что так и не отвернулся от меня…
— Он — и правда погиб? — встрепенулась хорони. — Я всё жду, когда ты скажешь, что и это — инсценировка…
— Странно, что не моего признания в том, что это я наконец до него добрался, — мрачно отозвался Аспитис и отвернулся. Сглотнув, Анжела, решительно отгоняя от себя всю тьму, что успела обступить её в результате его последних слов, коснулась его напряжённой руки.
— Я знаю, у вас всё получится, — твёрдо сказала она, глядя резко повернувшемуся Аспитису в глаза. — Только ты всё-таки настолько явно не подставляйся, ладно? После увиденного сегодня по телевизору я весь день места себе не находила…
— Не переживай, — хмыкнул Аспитис. — Даже если я погибну, ваша охрана никуда не денется. Да и там, наверху, есть кому меня заменить — как это ни прискорбно.
— Да я не поэтому! — вспыхнула Анжела, сжимая его пальцы. — Я переживаю конкретно за тебя!
— Никак больница из памяти не сотрётся?
— Издеваешься? По твоей логике, мне надо созваниваться с каждым вылеченным пациентом, чтобы спокойно спать? Я… — она вдруг опустила глаза, и Аспитис перестал дышать, чтобы случайно что не прослушать. — Я думаю, что… что я тебя люблю. Знаю, тебе, наверное, всё равно, но сделай, пожалуйста, на это скидку!
— Но почему?.. — потрясённый до глубины души, Аспитис даже не смог договорить: чуть ли не впервые в жизни у него сорвался голос. Всё так же глядя в сторону, Анжела зачастила, объясняясь:
— На самом деле ты мне ещё в больнице в… в душу запал. Ну, может, не прямо сразу, но потом — было, да. Просто где ты и где я. Я всё думала, что ты подумаешь, что я за твой счёт хочу статуса — или денег. Или хотя бы просто из грязи выбраться. Ну, вроде как я тебе жизнь спасла, напрягись и ты! Да и потом, мы так часто ссорились — наши мнения в главном не совпадали, ты мог вообще решить, что я засланная птичка. Что меня к тебе кто-нибудь подсадил, чтобы склонить тебя к проведению другой политики, например. Или чтобы ты привязался ко мне, а потом из-за этого оказался у них в лапах. Ну и, даже если не враги, я подумала, после Луизы ты не захочешь иметь постоянных отношений, чтобы не множить свои слабые места. Ведь, будь тебе на неё всё равно, ты не разругался бы с Рэксом. К тому же я…
Уставший слушать, Аспитис наклонился к Анжеле, надеясь перевести разговор в более практическую плоскость, но она остановила его, приложив палец к его губам.
— А вообще, — в полутьме её расширившиеся до предела глаза казались алыми, — буквально недавно я поняла, что ты остался совершенно один. Возможно, сейчас тебе уже не нужны костыли, чтобы идти правильной дорогой, потому что она тоже отныне одна, но я всё равно очень хочу подставить тебе плечо. Чтобы тебе всегда было куда возвращаться, Аспитис.
— Значит, фундаментально общим для нас двоих являюсь я? — полушутливо-полузадумчиво проговорил Аспитис, вспоминая тот разговор с Рэксом, утверждавшим, что им с Анжелой никак не быть вместе. Он не увидел в ней её истинного отношения к нему или сказал это специально, чтобы их ещё больше зацепило друг на друга?
— Да почему бы и нет, — улыбнулась Анжела, и Аспитис наконец поцеловал её. Ну не смешно ли — впервые за пятьдесят восемь лет жизни целовать не просто женщину, а ту, которая тебя любит? Вопреки всему — а скорее, благодаря всему, что она о нём знает, любит…
— Скажи, — пытливо заглянула ему в глаза Анжела, когда они оторвались друг от друга и Аспитис, в одно движение переместив её ноги на собственную кровать, аккуратно уложил её на спину, — что ты сделал, когда Гери пришла к тебе тогда… ну, когда мы поссорились после звонка моей мамы? Когда ты предложил помощь, а я в ответ нагрубила?
Аспитис, как раз собиравшийся начать целовать у Анжелы что-нибудь, кроме губ, заморгал, вспоминая события месячной давности.
— Что я сделал?.. Ну, во-первых, когда она вошла, сразу встретил её фразой: «Ты, конечно, красивая, но мне сейчас не до этого». На всякий случай, я не верил, что ей достанет храбрости предложить мне подобное. В ответ мне едко рассмеялись и объяснили, что вообще-то пришли поговорить о тебе. Так и беседовали.
— Обо мне? — захлопала ресницами Анжела, явно обескураженная. Аспитис усмехнулся.
— Ну да. Гери очень интересовало, какие у меня на тебя планы. Я сказал, что планы, в общем-то, имеются, потому что почти никто в моей жизни не нёс столько спокойствия одним своим появлением. Но я для тебя лишь пациент, плюс я совершенно не умею разговаривать с обычными людьми. Гери дала мне несколько советов по завоеванию тебя, но предупредила, что шансов мало, потому что ты сама не знаешь, чего хочешь. Если смотреть по началу, в чём-то даже оказалась права.
— Вот ведь… Ну ничего, теперь-то я знаю, чего хочу! И, раз ты всё-таки поцеловал меня, наши планы совпадают, — Анжела весело улыбнулась и потянула голову Аспитиса к себе.
В комнате было темно, но Аспитису показалось, что свет бьёт на него со всех сторон — и теперь так будет всегда, куда бы он ни пошёл и какие бы беды ни навалились на него, пусть и все сразу. И он тоже будет делать всё, чтобы этот свет вдруг не померк.
— Аспитис?..
По первому же зову открыв глаза, Аспитис обнаружил, что лежит на боку, носом зарывшись в разметавшиеся светло-оранжевые волосы Анжелы и одной рукой прижимая к себе её повёрнутое к нему спиной худое тело, до самых плеч накрытое одеялом. Он приподнял голову, оглянулся на источник звука: в дверях комнаты, которую он воспринимал как собственную спальню, стояла рассматривающая их обоих с прищуром, но без явной враждебности Агнис, мать Анжелы, похожая на неё разве что такими же двухцветными глазами. За окном было светло, но не настолько, чтобы говорить о полностью разгоревшемся утре.