Игнорируя его гневный настрой, Бельфегор опустился на свою кровать, останавливая взгляд на трёх похожих напротив.

— Глупые вопросы задаёшь, — заметил он. — Тебе осколком стекла до кости полголовы рассекло. Настрелял бы, уж конечно. А так тихо-мирно всё закончилось.

— Тихо-мирно?! — Десмонд чуть не подскочил на кровати. — У тебя, между прочим, ещё гематома от Эриха не зажила!

— Не глиняный, не осыплюсь, — слабо улыбнулся Бельфегор. Терас, судя по сузившимся глазам, хотел ещё что-то ему высказать, но тут наконец дверь, за которой скрывались другие обитатели камеры, открылась, являя выходящих одного за другим ярко-рыже-волосого хиддра, очень среднего для их расы роста, седого хорона, держащего спину так ровно, будто проглотил рельс, и, самой последней, девушку, явно из сильвисоидных, сочетающую во внешности столько разных черт — каждая от своей расы, что Бельфегор так и не понял, к какой конкретно она принадлежит. Вслед вышедшей тройке донеслось хриплое:

— И не смей больше касаться меня, ты, бесправный наложник!

Закатившая глаза девушка от души хлопнула дверью, и Бельфегор поднялся с кровати, чтобы поприветствовать соседей.

— А вот и сам младший Пикеров, — добродушно сощурил жёлто-рыжие, почти золотые глаза хиддр, приближаясь и протягивая Бельфегору руку. — Я тебя на фотографии видел, чуть суровости добавить — будешь вылитый отец. Мы к твоему приходу даже принарядились. Не скажу, что счастлив здесь встретить, но будем знакомы: Тибальд Гхелбара!

Тибальду было около двадцати пяти. В отличие от Ливея, одним своим видом вызывающего желание просветить его насквозь рентгеном, чтобы потом не искать ложь в каждом слове, у его младшего брата было открытое искреннее лицо, да и голос — прямой, без заигрывающих интонаций, ровный. Рыже-чёрные волосы, однако, он тоже носил распущенными, длинными до середины спины, а яркие полосы на лице так же почти пересекались со скул на носу — среди милотеновских хиддров таких особенностей Бельфегору не попадалось.

Одеты все трое пикорцев оказались на удивление одинаково — в длиннополые камзолы, разве что с разным шитьём и чуть различающегося кроя, и в цвет им свободные штаны, заправленные в высокие, из мягкой кожи сапоги. У Тибальда и старика-хорона одежда была серебристой, у девушки неизвестной расы — нежно-розовой. Камзол хиддра покрывали цветы, пять лепестков которых закручивались спиралью вокруг центра — и он, и окончания лепестков-лучей были украшены небольшими прозрачными камнями. У хорона вместо цветков одежду расшивали остроугольные ромбы, тоже с белым камнем в центре, у девушки к каждому ромбу по бокам добавлялось по его мини-копии. Такой же символ был на её золотой фероньерке посередине лба.

— Рад знакомству, — сказал Бельфегор Тибальду, пожимая ему руку. — С моим другом вы уже знакомы?

— Да, конечно, Десмонд Шштерн, тут просто ВИП-апартаменты для политических заключённых! — расплылся в улыбке Тибальд и начал по очереди указывать на своих сокамерников. — А это мои друзья. Дедушка по матери моей госпожи сареви — Хилай Стратов. И сариса Дома Эрккавель, Дома Кварцевой Лилии, — Манон Эрккавель. Там, за дверью, откуда мы пришли, под капельницами и бинтами, её личный телохранитель Марио Трогада, но ему нужно спать, так что мы вас потом познакомим.

— Очень приятно, — кивнул Бельфегор, чуть склонив голову в сторону Хилая и осторожно целуя руку Манон. Значит, она была пеланни — наверное, помесь: глаза ризы, рост хатти, только нос с горбинкой да двухцветные волосы от фамильной расы. После того как Ливей захватил почти весь Пикор, Милотен потерял связь как со своими послами на нём, так и тайными осведомителями — про сарису-помесь во главе Кварцевого Дома они, например, не знали. Что ж, в скором времени Ливею придётся всё вернуть.

— Как ты-то тут оказался? — Тибальд отошёл на крайнюю к решётке кровать, явно не подходящую ему по длине, хотя он был и ниже обычного хиддра, скинул камзол, оставшись в серебристой сорочке, повесил его на крючок на стене и сел, вытягивая ноги. — В вашей-то ситуации сына Аспитиса Пикерова не должны хранить как зеницу ока?

— Должны, — хмыкнул Бельфегор, тоже обратно опускаясь на кровать. — Но, на свою беду, я связался не с той женщиной.

— О, как я тебя понимаю! Мы тоже не предполагали, что милая улыбчивая аурисса с золотыми волосами, только-только отошедшая от гибели мужа, сдаст нас повстанческой организации, чтобы шантажировать моего брата. А самое удивительное, что он на этот шантаж поддался — вот чего не ожидал!

— У вас с ним совсем плохие отношения?

— У нас с ним вообще нет никаких отношений, — Тибальд скривил губы и ясно полыхнул знакомой Бельфегору по отцу ненавистью. — Слишком мы разные по статусу. К тому же братья мы только по отцу. А поскольку отца в Дом Лазурной Стали взяли, чтобы сарисе Гхелбара было от кого детей-наследников родить, я к их Дому почти никакого отношения не имею. Ливей родился от сарисы, как и его старшая сестра, которую он сгнобил — хотя это не точно, — а я от любимой наложницы отца.

— Ливей сказал нам, что единственный не находящийся под его властью Дом на южном побережье пригрозил ему бунтом, если тебя убьют, потому он согласился на продолжение поставок оружия и продукции заводов тяжёлой промышленности. Неужели этот один Дом способен сильно ему навредить?

— Возможно, сареви Гелике стало известно о нём что-то такое, что он не хотел бы донести до своих вассалов, — пожал плечами Тибальд. — Я сам всех тайн Ливея не знаю. Он столько всего провернул, чтобы получить власть над большей частью Пикора, Дом Стратовых для него сейчас как бельмо на глазу. Манон вон заявила о независимости, — он кивнул в сторону пеланни, улёгшейся поперёк своей кровати закинув ноги на стену, и та нервно закачала одной босой ступнёй. — Он тут же стал ласковым и обходительным. Сказал: конечно-конечно, я ни за что не буду вам мешать управлять самостоятельно! Но, может, прежде вы выступите торговым представителем на Милотене, ведь в первую очередь Азату от вас идёт снабжение? Наберётесь опыта, чтобы лучше править, а заодно увидите, что бизнес у нас честный, пусть и за вашей спиной начатый! И что? Манон приехала — Азат её так же ласково и обходительно запер в четырёх стенах. Война всё-таки. Его устранили, она так там и осталась. Ливей явно рассчитывал, что её случайно убьют во время военных действий — и тогда Дом Эрккавель будет полностью принадлежать ему. После Манон сарисой станет её младшая сестра, а она уже давно…

Манон громко кашлянула, и Тибальд осёкся.

— Ну, в общем, так, — закончил он неловко. — Я решил её забрать, потому что с Геликой у Манон давно уже дружба, да и сопротивленцы должны поддерживать друг друга. Нас обоих и схлопнули. От делегации Манон остались она и её телохранитель, от моей — я и Хилай, который не пожелал меня одного отпускать. Хорошо, Гелика и её регент там сориентировались, Ливею полезно почувствовать себя зажатым в угол.

Хиддр откинулся на подушку, заложил за голову руки, уставился в потолок, и Бельфегор с Десмондом безмолвно переглянулись. Туман тайны, в котором Ливей прибыл в галереи ГШР, никого о своём визите не предупредив, по чуть-чуть рассеивался — обнажая тем не менее ещё больше тёмных мест. Одним из них определённо был Тибальд: насколько Бельфегор знал пикорские обычаи, дети, рождённые от союза сара и наложницы, обычно сами становились наложниками — иногда в своём Доме, иногда и чужом, куда их продавали или обменивали на какие-то ценные подарки. Рабством, однако, тут и не пахло: наложники, особенно сарские, как одна из каст, конечно, почти намертво были закреплены в собственном предназначении, но получали за это достаточно денег, чтобы при желании своего ребёнка обеспечить переводом в другую касту, а также, через договоры, заключаемые с господином или госпожой при поступлении в гарем, имели право диктовать чуть ли не любые условия по собственному обращению и содержанию.

Если Ливей так уж не хотел видеть подле себя любых конкурентов во власти, что даже, по словам Тибальда, «сгнобил» собственную сестру, как сам Тибальд оказался в Доме Стратовых, до Манон единственном сохранившем независимость от «Лазурного союза» имени Ливея? И даже если его туда отдали в качестве наложника, согласно касте, выкрику телохранителя в соседней комнате и шитью на камзоле (на парадной одежде символы касты — все эти их цветы, ромбы — вышивались так, чтобы их было всем видно), почему он может так свободно разъезжать с делегациями?