— И у вас все такие?

— Любой агент в поле должен пробежать без проблем минимум сорок километров, — ответил Уайт.

— И ты тоже? — я посмотрела на него.

— Я могу одолеть и восемьдесят, так же как Джеффри и Кристофер, — у меня возникло ощущение, что своим вопросом я его обидела, но решила, что он это переживет.

— Я могу пробежать только три, — вздохнула я, переживая, что пришлось показать отсутствие навыков.

— Твоя мать пробегает тридцать, — усмехнулся Райдер. — Черт, подруга, тебе тренироваться надо.

— Моя мама никогда не пробежит тридцать километров, — заявила я и задумалась — а может, пробежит? Мы с ней никогда об этом не разговаривали. Как-то я пробовала бегать и мама была в восторге только от моего намерения. Ну, возможно, когда-то она и пробегала тридцать километров, но когда это было?

— Пробежит, что регулярно и делает, — восторженно воскликнул Райдер. — Блин, да мне потребовалось потратить месяцы, чтобы добраться до пятнадцати километров. А сейчас я легко пробегу сорок, — гордо закончил он.

— То есть необходимый минимум.

— Не нужно подначивать, — улыбнулся Райдер. — Кроме того, я водитель и пилот. И, прошу заметить, замечательный водитель и пилот.

— Серьезно?

— Ага, — кивнул Мартини. — У нас слишком быстрые рефлексы, так что все водители и пилоты у нас люди. Даже Павел, несмотря на то, что его центаврийская кровь наполовину разбавлена человеческой, слишком быстр, чтобы сидеть за баранкой автомобиля или штурвалом самолета.

— Но быстрые рефлексы для полетов то, что нужно, — возразила я. — Мой дядя так говорит.

— Быстрые рефлексы для человека. Для тебя или Джеймса, — пояснил Уайт. — И все машины на этой планете сделаны для человека. Поверь, если мы говорим, что наши рефлексы слишком быстры, значит, так и есть. Мы просто слетим в кювет или врежемся во что-нибудь на первых же метрах.

— О, Боже! Кристофер взял мою машину! — я ее любила. Я заботилась о ней лучше, чем о квартире.

— Он всего лишь взял ключи, а вел ее человек, — успокоил меня Мартини. — Мы всегда пользуемся услугами водителей.

— Без нас никуда, — усмехнулся Райдер.

— Ладно, мы выяснили, что вы можете передвигаться быстро, — кивнула я. — Как насчет оперативников-людей? Они же не могут так, я права?

— Если кто-то из нас прикоснется до вас, то вы будете двигаться так же быстро, как мы, — сказал Гауэр. — И не заметите ничего, даже если мы будем бежать на гиперскорости.

— Ты ничего не заметишь, потому что потеряешь сознание, — еще раз усмехнулся Райдер. — Поверь мне, я пробовал.

— Так вот почему я у пала в обморок, прежде чем села в машину.

— Нет, это потому, что я тебя поцеловал, — сказал Мартини.

— Буду знать. Так, кроме того, чтобы показать мне исчезающую руку, для чего мы сюда приехали?

— Мы хотели использовать аппарат переноса, чтобы попасть в Дульс, — ответил Уайт. — Но сейчас я рекомендую немного подождать, пока не разъяснится ситуация с вашей матерью.

— Кристофер вряд ли приведет ее сюда или в научный центр, — покачал головой Гауэр. — Скорее всего, сразу отвезет на Базу.

— Верно, — вздохнул Уайт. — Значит, и нам нужно отправляться.

— Нет, раз мы здесь, я хочу увидеть место крушения, — о маме я волновалась, но центаврийцы, если им верить, должны о ней позаботиться. А сейчас я хочу увидеть место крушения, чтобы отвлечься и перестать думать о том, что я могу сделать для мамы.

— Хорошо, — кивнул Уайт, — Немного времени у нас найдется.

— Держись рядом со мной, — Мартини протянул руку.

Я не спорила. У него оказалась хорошая хватка, крепкая, но нежная — я не боялась, что он раздавит мою ладонь. И, должна признаться, когда он прикоснулся ко мне, я почувствовала себя намного лучше.

Мы сделали два шага вперед и вдруг там, где только что ничего не было, разверзлась огромная, круглая воронка. Я увидела также длинный котлован, словно что-то больше пропахало землю, прежде чем навсегда успокоиться в нескольких метрах от того места, где стояли мы.

Я оглянулась. Лимузин и внедорожники по-прежнему стояли на месте.

— Они нас видят?

— Помаши им. Если отреагируют, значит, видят.

— Ты прелесть, но уже пора и отпустить мою ладонь.

— Будет лучше, если я буду ее держать и не только потому, что мне это нравится, — Мартини повел меня в сторону по берегу воронки. — Если ты вдруг поскользнешься и упадешь, больно ударишься, а если вдруг попадешь в открытую дверь, то можешь оказаться далеко отсюда и неизвестно где. Здесь не так уж и безопасно, особенно в сложившихся обстоятельствах.

— Кроме воронки я ничего не вижу. По крайней мере, сейчас не вижу. Не вижу никакой техники, не говоря уже о каких-то дверях, открытые они там или нет.

— Оно все замаскировано.

— Как в кино?

— Да, только здесь все по-настоящему, — мы остановились, и Мартини стал с чем-то возиться, словно готовил невидимый спиннинг.

— Что ты делаешь?

Не успела я спросить, как он перестал возиться, толкнул что-то, я даже не поняла что. Послышалось шипение, словно открылся воздушный шлюз, после чего Мартини шагнул вперед, в ничто. По крайней мере, это так выглядело.

— Мы называет это шлюзом, — сказал он и потянул меня буквально в пропасть. — Заходи.

Я споткнулась, а потом обнаружила себя в куполе из стекла и бетона. Здесь я обнаружила несколько проемов, похожих на металлоискатели в аэропорту, но здешние никуда не вели. Их были десятки, а два особо крупных разместились по краям купола друг против друга. Здесь же я увидела людей, похожих на пришельцев с Альфа-Центавра, что меня сопровождали. Эти ребята оказались крупнее и выглядели солиднее, чем Мартини или Гауэр, так что никаких сомнений не осталось — эти пришельцы занимались безопасностью на объекте.

— Хотите отправиться куда-то? — поинтересовался ближайший к нам мужчина.

— Попозже. Пока что я провожу экскурсию.

— Наслаждайтесь, — тон встречающего ясно дал понять, что насладиться здесь вряд ли удастся.

Мы, не спеша, бродили под куполом, Мартини часто кивал встречающимся нам мужчинам, но никто не заводил никаких разговоров, хотя видно вооруженным взглядом — они тут скучали.

— Пост безопасности? — поинтересовалась я.

— Да. Это место до сих пор активно.

— Что ты хочешь сказать этим «активно»? Это как «радиоактивно»? — я заволновалась, ведь был риск лишиться возможности иметь детей.

— Ну, в каком-то смысле, но это не опасно. В этом котловане находятся остатки топлива с корабля Древних. Период полураспада этого вещества такой, что ваше ядерное оружие и рядом не стояло. На остатках этой энергии работают двери. У Древних обнаружилось множество технологий, что за пределами нашего понимания. Земной цивилизации до них еще расти и расти. Но я не хочу оскорбить Землю, — быстро поправился Джефф. — Просто твой мир намного моложе моего, а мой — просто младенец по сравнению с Древними.

Я вдруг почувствовала себя маленькой и совсем незначительной.

— Сколько всего в галактике обитаемых миров?

— Много. Но в нашем секторе совсем мало. Этот уголок в галактике то еще захолустье. Земля находится где-то в центре, Альфа-Центавра ближе к густонаселенным районам. И мы — ваш ближайший сосед.

— И, как добрый сосед, присматриваете за нами.

— Можно и так сказать, — Джефф внимательно посмотрел на меня. — Это всегда трудно узнать, что мысль «Мы не одиноки во вселенной» — правда.

— Почему? — мне захотелось заплакать, но на этот раз не от навалившейся на меня информации, что может любого свести с ума, а от того что почувствовала себя маленькой девочкой.

Похоже, Мартини это понял. Он провел меня в уголок, свободный от дверей и от охранников и крепко обнял. Я не протестовала.

— Все нормально, это пройдет, — прошептал он, поглаживая меня по спине. — Воспринять все сразу трудно. В подростковом возрасте воспринимается все легче и в больших объемах, но нам дают не всю информацию. А потом когда узнаем больше, это становится шоком, но у нас есть семьи и друзья, чтобы помогать пройти через это.