— Девочки, свои руки держите на столе так, чтобы я их хорошо видел! А сейчас медленно, одной только рукой достаем свое оружие! Не касаясь рукой предохранителя или курка, пистолет бросаем перед собой, на пол.

Обе служанки вначале как бы встрепенулись, но затем замерли в своих креслах, их глаза заледенели. Фролов нутром почувствовал, как эти девицы начали просчитывать последствия своих возможных действий, он начал свой отсчет времени. Они явно просчитывали свои действия, направленные на то, чтобы его обезоружить, а затем руки и ноги связать веревками, чтобы в таком виде доставить в районное отделение милиции НКВД. На счет десять, Иван произвел выстрел из своего «Вальтера», причем, он стрелял таким образом, чтобы пуля после его выстрела пролетела между этих двух девчонок, заставив их, отшатнуться друг от друга.

— Следующий раз я буду стрелять в колено одной из вас! — Ледяным спокойным голосом произнес Иван.

Первой сдалась более молодая девчонка. Она левую руку осторожно завела под свой фартук. Из-под него вытащила небольшую кобуру с каким-то дамским пистолетиком. Эту кобуру небрежно швырнула под ноги Ивану. Вскоре аналогичным образом поступила и вторая девица. Но по тому, как обе девицы продолжали держаться напряженно, Иван догадался о том, что они оставили себе еще какое-то оружие. Не желая более собой рисковать, Иван Фролов притворился, что собирается брошенное ими на пол оружие. Он сделал два осторожных шага по их направлению к оружию. Но вместо того, чтобы наклониться и поднять с пола обе кобуры, он сделал стремительный шаг к более молодой девушке. Оказавшись рядом с ней, он с размаху сильно ударил ее по голове рукояткой своего «Вальтера». Затем повернулся ко второй девице и коротко ей бросил:

— Поднимайся с кресла, свою подругу крепко свяжи по рукам и ногам!

Когда Морис просигналил за воротами, прося их открыть, то именно Иван Фролов открыл ему ворота. Морис проехал к входным дверям особняка, остановился и выключил двигатель. Вслед за ним из салона автомобиля вышел человек в гражданской одежде, в шляпе и с докторским саквояжем в правой руке. Не здороваясь, он вслед за Морисом прошел в дом. В гостиной Морис и гость разделись, а затем в сопровождении Ивана они прошли в его спальню. Моня лежал полуголым на кровати. Видимо, боли в области раны его сильно беспокоили, поэтому он сбросил с себя одеяло и сейчас пот покрывал его лицо и тело. Доктор, привезенный Морисом, подошел к кровати раненого, внимательно осмотрел область раны, осторожно, кончиками пальцев ее несколько раз коснулся. Затем он повернулся к Морису и сказал:

— Мне нужен операционный стол, яркий свет над этим столом, много чистых простыней, ваты, кипятка и помощник.

— Все из материалов я тебе сейчас приготовлю! — Сказал Морис. — Но я не могу стать твоим помощником. Ты же сам прекрасно знаешь о том, что теряю сознание при виде крови!

Морис, повернувшись в сторону Вальдемара. поинтересовался:

— А где мои девочки! Что ты с ними сделал, куда полевал?:

— Они сейчас спят в гостиной! Нам их лучше сейчас не беспокоить!

— Ну, что ж, хорошо, что они еще живы! Вальдемар, тебе придется стать ассистентом хирурга на время операции, а я займусь снабженческими делами!

Операция продлилась два с половиной часа, все это время Иван прислушивался к хирургу, четко исполнял его приказы, когда тот требовал подать то один медицинский инструмент, то другой. Два с половиной часа операции в сознании Ивана превратились в некую мещанину различных действий хирурга. Наиболее хорошо он запомнил один момент из всей этой мешанины, когда ланцет хирурга наискосок прочертил красно-синее поле раны. Из этого глубоко пореза высоко в воздух брызнула ярко красная кровь. У него тогда сильно закружилась голова, Иван едва удержался на ногах, не свалился в обморок. После этого эпизода Фролов уже работал на полном автомате, иногда не сознавая того, что именно ему говорил хирург. Он брал в руку и уже держал в руке тот или иной инструмент, который, как он знал, вскоре должен был ему понадобиться.

— Когда я тебе снова потребуюсь хирургом, Иван, то ты только позови и я к тебе присоединюсь! — Сказал хирург, покидая дом, направляясь к автомобилю, в котором за рулем уже сидел Морис. А затем он обернулся и сказал:

— Между прочим, меня зовут, Борис Олберг!

За этот нервные день и ночь Иван Фролов сильно устал. Пропустив через ворота во двор автомобиль Мориса, он их закрыл, а затем подошел к вышедшему из автомобиля и закурившему Морису, чтобы ему пожаловаться на свою усталость:

— Морис, эта Монина операция выбила из меня из седла, забрала мои последние силы. Я чувствую себя таким усталым, что у меня едва мозги в голове ворочаются. Поэтому, Морис, хочу тебе предложить, сначала нам немного поспать. Проснувшись же утром мы можем и поговорить, ведь торопиться нам будет некуда!

Морис, блеснув в лунном свете линзами своих очков, согласно, но молча, кивнул головой. Свой окурок он ловко швырнул в урну, и так и, не произнеся ни едино слова, по лестнице начал подниматься на свой второй этаж. Иван же вернулся в свою спальню и, стараясь не разбудить Моню, который снова заснул, разобрал то нагромождение, которое хирург назвал операционным столом в полевых условиях. Затем он из спальни вынес весь мусор, оставшийся после операции. Постелил себе простыню на диване, стоявшего у раскрытого окна. А сам затем пошел во двор, чтобы перед сном подышать ночным воздухом.

Вскоре Фролов глубоко спал на своем диване! Но выспаться Ивану так и не дали. Только-только солнышко взобралось на небосклон, как послышался тихий звон стекла раскрытого окно Ивановой спальни. Подняв голову с подушки, Иван за окном увидел трех парней во дворе дома. Они трое стояли почти рядом с его окном, с первого же взгляда эти ребята, показались Ивану хулиганистого типа. На них были старые, широкие брюки, расклешенные книзу. Их пиджачки были заужены в плечах и в талии, на головах у них были супер модные в те времена кепки аэродромы. Эти парни стояли перед глазами Ивана, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. По всему было видно, что они были впервые во дворе такого богатого дома, в этой связи чувствуют себя не в своей тарелке.

Иван сразу же догадался о том, кем же были эти молодцы, почему они так рано утром появились в него под окнами?! Эти три парня, были начинающими бандитами местного криминала. Их старшие товарищи этих парней послали проведать, самочувствие пахана Мони, узнать, что же сейчас с ним происходит, когда его можно будет перевозить в родные пенаты!

— Что надо, парни? Зачем, парни, пришли? — Негромко поинтересовался Иван.

— Старшие просили проведать, как дела у нашего пахана Мони, готов ли он к операции? В принципе, мы готовы хоть сию минуту его с собой забрать! Что касается его операции, то вчера вечером мы, исполняя наказ старших, весь город обежали, стараясь найти доктора, который смог бы прооперировать нашего пахана. Нам повстречался только один такой доктор, который мог бы сделать операцию, достать пулю из живота пахана. Правда, при этом он добавил, что возьмет большие деньги за такую операцию! Но он хотел бы эту операцию сделать на операционном оборудовании отделения хирургии районной больницы.

С некоторым удивлением Иван посмотрел на одного из парней, который так грамотно и так полно ответил на его вопросы. Подумав немного, он предложил:

— Ты, парнишка, мне показался умным и расторопным, так что полезай ко мне в окно. Мне с тобой обговорим наши действия по перевозке Мони на операцию! Вы же, двое, пока отойдите немного в сторону, или спрячьтесь вон за теми кустами, что никто из домочадцев вас бы не видел! Там и подождите своего друга подождите, он скоро к вас вернется!

Парень, умник и грамотей, ловко перескочил оконный подоконник. Как только он оказался в спальне Ивана, он тут же начал с громадным любопытством и восторгом в глазах осматриваться вокруг. Иван же, со стороны наблюдая этого парня, хорошо понимал, что этот мальчишка впервые оказался в такой богатой обстановке барского дома. Находясь в его спальне, парнишка себя чувствовал себя не вполне уверенно, но этого он старался не показывать. Наоборот, сейчас парнишка всеми силами старался Ивану показать, что подобная обстановка дома дело для него не совсем новое! Парнишка слегка расслабил плечи, руки засунул глубоко в карманы расклешенных брюк, его лицо превратилось в маску полного безразличия ко всем вещам, что находились в спальне. Но Иван же хорошо видел, как этот парнишка себя с трудом сдерживал, насупив брови и руки он засунул в карманы, чтобы не взять в них какую-нибудь вещь и поинтересоваться у Ивана, что же это такое. К тому же получилось так, что борясь сам с собой, со своим интересом, детским любопытством он инициативу встречи передал в руки Ивана.