Катерина велела горничным достать одежду потеплее, шерстяную одежду. На улице держалась относительно теплая погода, но мать считала, что ребенок может простудиться от малейшего сквозняка, потому и не рисковала его здоровьем. Тандо, привыкший подчиняться матери, не стал спорить, просто накинул одежду потеплее, не смотря на жару его собственной комнаты.

Тандо впервые побывал в другой стране, в другом мире, что находился не так далеко от его собственного. Он частенько посещал родителей своей матери, что жили далековато от Лунного Дворца, но это все же была территория Объединенного Королевства. То же жаркое солнце, нещадно жарящее землю, тот же запах свежих фруктов, порезанных специально для маленького принца, и те же суетные слуги, готовые на все ради лишней монетки, попавшей в их жадные руки…

Мальчишка сразу понял, что в Эренделле все устроено не так, как дома.

Местная горничная была добра к нему, придраться нельзя… Но как только Тандо начал клянчить кусочек шоколада на ночь, та лишь ушла, развернувшись так громко, что ребенок мгновенно замолчал. Принц собирался рассказать об этом матери, но не успел нажаловаться. Катерины не было в своих покоях.

В окне мелькнула светловолосая фигура дяди. Тандо слабо улыбнулся, подавшись вперед. Нос его уперся в стекло, а цепкие глаза следили за тем, как Джек вышагивал вдоль тропинок. Принц, успевший заскучать по обществу знакомого человека, спешно поплелся к двери. Дядя Джексон нравился ему даже больше, чем инфантильный отец и чрезмерно энергичный дед. Мальчик миновал лестницы, шустро спускаясь по перилам, шагал очень быстро, торопясь на прогулку.

И когда сад развернулся перед ним, точно холст перед художником, ребенок замер. Он не знал, куда повернуть, как пройти бесконечный забор из высоких кустов… Тандо пролез через решетку, по которой скоро вскарабкается душистый горошек, и замер, вновь увидев Джека. Но он слишком занят.

Дядя направлялся к женщине.

Мальчишка увидел ее красное платье издали, он прищурился, чтобы разглядеть смуглое лицо носительницы. Тандо узнал щербатую улыбку матери и подошел ближе, неуклюже спрятавшись неподалеку. Катерина стояла на небольшом выступе – полукруглой обзорной площадке, с которой местные жители рассматривали морскую гладь и край берега. Соленый ветерок гладил Катерину по волосам, трепал их, превращая опрятные кудри в сбившееся птичье гнездо.

– Отвратительное местечко, – вместо приветствия сказала Катерина, услышав за спиной шаги Джека.

Тандо отлично видел странную пару, слышал каждое их слово, укрывшись неподалеку. Любопытный мальчишка хмуро глядел на дядю, не решаясь выбираться из своего убежища, чтобы попасться кому-то на глаза. Ему хотелось послушать, о чем же взрослые будут вести речь.

Молодой принц частенько становился свидетелем взрослых разговоров… Он не понимал большую их часть, но все же слышал, чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто секрет с детской площадки. Все беседы неаккуратных служанок и стражников, поварих и горничных, слуг и лакеев – Тандо рассказывал матери. Интересно, об этой кому рассказать? Может, старому дворецкому, что ждет его дома? О, он такие истории любит, иногда даже делится с маленьким господином.

– Еще бы. Хорошо только там, где Вас нет… – съехидничал Джек.

Катерина приняла шпильку с гордостью.

Королева только хмыкнула. Интересно, как давно ему вдруг стало хорошо там, где ее нет? Девушка оперлась на перила, прижавшись к ним спиной. Улыбка вновь растянула ее полные губы, из-под алого края показались удивительно белые зубки.. Странно было вот так со стороны наблюдать за близкими.

– Ну неужели ты не скучаешь? – протянула девушка.

– Помолчи… – устав, произнес Джек.

Как же ему надоел ее чуть гнусавый, но сладкий голос. Алое платье развевалось на холодном ветру, и особенно сильные его порывы грозили задрать подол платья слишком высоко, чтобы оставить хоть что-то в секрете. Девушка ничуть не стеснялась своего тела, и все еще надеялась, что вид его в радость Джеку, его организму и даже здоровью, что все еще пышет молодостью и энергией.

– Тебя что-то гложет? – спросила Катерина.

Тандо еще ни разу не видел, чтобы кто-то грубил его матери. Бывало, что особенно дерзкие слуги не отвечали на ее вопросы, но это всегда заканчивалось так плохо, что принц больше их не видел… То ли они уезжали домой, то ли навсегда терялись в длинных коридорах дворца.

Ветер словно бы стал холоднее, а порывы его усилились. Девушка поежилась, выше накинув на плечи тонкий шарф. Вряд ли он спасает от холода. Джек обозленно глядел на бывшую любовницу, на королеву, что так долго была ему самым верным другом, помощником в злых кознях. Юноша оглянулся, услышав, что Тандо наступил на сухой лист. Только ветер украл этот звук почти сразу, унес его вдаль, и Джек не придал этому никакого значения.

– Только твое присутствие, – ответил юноша.

Катерина фыркнула в ответ.

– И давно? – спросила она, заставив себя улыбнуться. – Помню времена, когда ты был очень рад моему обществу.

– Это было давно, Катерина.

Голос будущего короля был спокойным, но девушка, хорошо изучившая его горячую натуру, знала, что «взрыв» неизбежен. Темноволосой красавице вдруг стало интересно: устраивает ли Джек сцены своей жене? Сладкая картинка ссоры двух влюбленных заставила голос Катерины измениться, стать таким же мягким, как виноград, что рос на земле ее родителей.

– И много ли изменилось? – спросила девушка.

– Я теперь женат, – с насмешкой произнес Джек. – Сколько раз я должен сказать тебе, что все кончено?

Взгляд ее изменился. Зачем спрашивать такое? Катерина не хотела признавать конец, и сколько бы раз Джек не озвучил ей свое желание – ничего не будет решено. Королева скривила губы, когда пыталась повторить свою очаровательную улыбку. Мышцы лица не слушались, девушка пыталась выглядеть спокойной, незаинтересованной или заскучавшей, но мимические морщинки на ее красивом лице давали Джеку понять, что она необычайно взволнована.

– Я тоже была тогда замужем, если ты забыл, – напомнила Катерина. – Да и потом… Кто тебя осудит, Джек?

Юноша знал, что не стоило даже начинать с этого.

У Катерины найдется тысяча ответов, она обязательно выдумает пару-тройку причин поддерживать порочную связь… Месть брату, которого Джек всей душой ненавидел, лекарство от бесконечной скуки, укрепление союзов меж странами. Да чему только это не поможет. Жаль, что брак не укрепит.

– Мы оба знаем, что она – не то, что тебе нужно, Джек, – продолжала девушка. – Я хорошо изучила твой вкус…

Как? Юноша не перебивал, только слушал, чувствуя, как злость вскипает в нем с новой и новой силой. Пусть говорит, пусть продолжает… Только Джек уже знал, что не услышит ничего нового. Да он и не хотел ничего слышать. Но красные щеки Катерины, ее озлобленный вид, потерянный взгляд… Все это так забавно.

– Изучила мой вкус, – насмешливо повторил он.

– Да, Джек, это же так просто… Я знаю, что ты любишь ярких, пылких девушек, что ты любишь запретное, необычное…

Странно, но Катерина права.

Впрочем, стоит ли этому удивляться? Кому не нравятся пылкие особы, помогающие согреться в скучной и холодной ночи? Джек нервно повел плечами, подходя к Катерине. Порыв ветра растормошил его вечно непослушные волосы, и придал будущему королю совершенно ребяческий вид. Юноша на секунду отвернулся, словно вспомнив о чем-то важном. На самом же деле он тихо, но крайне неприлично выругался на незнакомом Катерине языке.

– А теперь посмотри на свою жену, – рука Катерины дернулась, она опустила ладонь, словно указывая на Эльзу, которой, к ее сожалению, не было поблизости. – Она – словно бесцветная краска, бесполезное платье для старой вдовы…

О, какой опасный ход приняла она в отчаянии… Катерина замерла, поняв, что сказала лишнего, но не извинилась, не прикусила острого языка. Девушка на секунду сомкнула губы, вслушиваясь в звенящую тишину чужого ей сада. Птицы замолкли, даже ветер, казалось, больше не колышет бесконечно высоких трав. Молодая королева на секунду отвернулась, и ответ Джека не заставил себя ждать.