Веки Эльзы вздрогнули, словно крылья бабочки.

Девушка приоткрыла глаза, и зрачки ее остановились на супруге. Губы слабо растеклись в улыбке, и тонкие бледные нити сложились в кривую полосочку рта. Эльза увидела в глазах мужа жалость, и попыталась отвернуться. Она не спала. Давно. То открывала глаза, то закрывала, стараясь поймать хоть каплю теплого дневного света, уловить энергию наступающего дня.

– Нам нужно позвать флориста, – шепнула Эльза.

– Зачем? – спросил Джек.

Королева снова попыталась улыбнуться. Лицо ее изменилось: боль кольнула обожженные ноги, и девушка слабо дернулась, пытаясь избавиться от этого ощущения. Она закусила губу. Словно это могло помочь, вывести ее из помещения и восстановить истерзанную кожу. Запах мази прошиб ноздри, и во взгляде Эльзы словно мелькнуло понимание. Маковое молоко прекращало действовать, и боль волной растекалась по хрупкому девичьему телу.

– Коронация? – спросила девушка. – Твоя коронация так скоро…

– О, Эльза, – шепнул Джек, теряя голос.

Юноша наклонился, погладил супругу по волосам. Таким же мягким, шелковым и приятным касаниям… Эльза на секунду закрыла глаза, прильнул к ладони супруга. Словно ласковая кошка, узнавшая давно потерянного хозяина, как дитя, жаждущее нежности и заботы. В дымном свете комнаты Джек разглядел тряпки, брошенные в таз подле королевы. На них виднелась кровь, запеченные куски кожи и загнивающие чешуйки змеиной кожи.

– Тебе нужно отдохнуть, – произнес он уже тише. – Побудешь немного здесь, а я все подготовлю.

Королева попыталась подняться.

Ее руки впились в простыню, девушка оперлась на них, рассчитывая на поддержку… Джек ринулся к супруге, но слабость догнала ее первой. Эльза упала на место, мягко приземлившись на высокую подушку. Супруг наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Легкая дрожь пробила его бледные ладони. Джек возвел глаза к засиженному мухами полу и глухо хмыкнул. Даже сейчас… Даже сейчас пытается помочь ему, словно это он, а не она в беде.

– Не думай уходить, – шепнула Эльза.

Но Джек уже принял решение. Он в очередной раз склонился над супругой и поцеловал ее в лоб. Эльза уцепилась за его руку, словно немощная… Она разжала губы, но слов не произнесла. Девушка только закрыла глаза, опускаясь. Ее пальцы… Ее пальцы холодны, необычайно холодны.

– Я загляну к тебе вечером, обещаю, – произнес Джек, наклоняясь к уху супруги. – Принесу с собой пару книг, если захочешь.

Но Эльза ничего не ответила. Веки закрывали красивые светлые глаза, ресницы трепыхались крыльями птицы. Джек с большим трудом заставил себя отпустить ладонь девушки. Пусть отдыхает, пусть набирается сил и выздоравливает… Необычайная сила толкала его… Нужно откинуть одеяло и посмотреть, что с ее изящными ногами, сможет ли королева стоять, ходить и танцевать.

Нет. Он не стал. Джек удалился. Юноша открыл дверь, осторожно глянул в коридор. Лекарь оживленно беседовал с Владимиром, обсуждал что-то слишком громко и неприлично жестикулируя. До слуха будущего короля долетели лишь короткие обрывки фраз. «Боюсь... Он будет в ярости… Сохраните и ее, и свою… Моя жена не одобрила бы». Вполне достаточно, чтобы сделать выводы о характере разговора.

– Уходим, – скомандовал Джек.

Но не ушел.

Юноша остановился, заметив недалеко от странной парочки неказистую тень. Высокий мужчина замер в коридоре, смотрел вперед, обдумывая что-то свое. Лекарь узнал его, кивнув, а Владимир лишь сильнее побледнел. Он обернулся, чтобы проверить, как Джек отнесется к его визиту.

– Чем обязаны? – спросил Джексон, делая резкий шаг вперед.

– Ты ничем не обязан, братец, – надменно бросил Бертрам. – Я хотел бы проведать Ее Величество.

– Боюсь, что она спит, – с нескрываемой радостью ответил Джек.

– Так я подожду.

Они словно играли партию в теннис, отбивая мяч то в одну, то в другую сторону. Казалось, что слова с противным треском падают на пол, крушатся, рассыпаясь на множество мелких кусков стекла и пластика. Лекарь не был знаком с отношениями братьев так тесно, как давнишний слуга Джека, но в одно краткое мгновение, столкнувшись с ним взглядом, прочувствовал глубину их неприязни, корнями идущую в самое детство.

– Чего подождешь? – с неприкрытым раздражением поинтересовался юноша.

– Пока Эль… Пока Ее Высочество очнется ото сна, – ответил Бертрам, сохраняя спокойствие.

– Неужели Катерина разрешила тебе погулять, как послушному мальчику? Можешь идти, Бертрам.

– Ты не единственный, кто волнуется о судьбе королевы.

Пожалуй.

Подданные ведь тоже должны волноваться о своей госпоже. Они рискуют потерять свою королеву и место, которое их страна занимает в международной нише, рискуют потеряться в бесконечном списке стран, лишившихся последней надежды, потерявших всякий смысл существования. Крепкое фамильное древо – вот, что во многом показывает величину королевского рода… И если сейчас одна из главных ветвей упадет, не даст новых отростков…

– Чудесно, – буркнул юноша.

Как бы Джеку ни хотелось остановиться и ударить брата, прогнать его прочь… Это невозможно. Невозможно невежливо. Если Эльза узнает о том, как опрометчиво поступил ее муж, обязательно одарит Джека самым холодным своим взглядом. Не то чтобы ему не нравилось, как она мила во время обиды, но… Чувствовать вину еще сильнее ему совершенно не хотелось.

– Пошли, – уже тише сказал он.

И Владимир ушел. Он кротко кивнул лекарю, что болтал с ним о здоровье госпожи, о супружеской неверности и заболеваниях, что были ее следствием, и пустился следом, отставая на пару шагов. Таков уж удел слуг – отставать. Хоть на пару шагов… Владимир поднимался по лестнице, держа руки за спиной. Он боялся, что ступени станут ледяными, и вмиг обрушатся, или же ноги его соскользнут с одной из них, и кости переломаются, встретившись с холодным полом.

Джексон держался за перила, он вцепился в них с небывалой силой. Выбросить бы брата из головы, или из окна, с балкона… С чего нужно начать приготовления к коронации? Откуда он может знать? И почему эхо шагов вдруг стало казаться Джеку таким отвратительным? Почему он не может вот так просто изгнать из замка гостей, которых никто не ждал?

– Господин… Моя жена приедет на следующей неделе, – робко заявил Владимир. – И я хотел узнать насчет…

– Жилья.

Джек вспомнил.

И память его провернула прекрасную аферу. Мысли об Эльзе отошли на второй план, и глубокий и долгий ночной разговор со слугой воскрес в голове юноши. Владимир знал, что сейчас его господину лучше будет отвлечься, и выбрал удачную тему для «делового» разговора.

– Да, я обсуждал это с Эльзой. Ты можешь поселиться в замке, вместе с семьей…

Джек заметил недовольство во взгляде Владимира.

– Но ты, конечно, не в восторге от этой идеи. Тогда… Можно будет организовать домик в поселке для жены и в замке для тебя, если хочешь, – обнадеживающе произнес Джек, понимая интересы слуги.

Бертрам вновь всплыл в памяти Джека. Ублюдок. И как он смел спуститься, чтобы навестить Эльзу на ее больничной койке? В конце концов… Кто она ему? Только жена брата, дальняя родственница. Джек всегда понимал, что не имеет никакого права вот так просто навещать Катерину наедине, он осторожничал, не делал резких движений, стараясь держать определенную дистанцию, а Бертрам все не откладывает свои гнусные мечты в ящик с несбыточными надеждами.

Гадкая семейка. Отвратительные люди… Джек отвлекся, проходя по коридору. Он миновал пару дверей и остановился у одной, обернувшись назад. Владимир замер в паре шагов от него, гордо вздернув покатый кругленький подбородок. Его темные глаза пристально следили за своим правителем.

– Принцесса Анна…

– Да, ее дверь, господин, – ответил Владимир, кивнув.

– Жди.

И он остановился, чтобы ждать.

Белая дверь, разрисованная яркими розовыми цветами, скрипнула. Джек коротко постучался, прежде чем отворить ее и пройти. Анна и Кристофф – птицы ранние. Их семейство всегда просыпалось пораньше, совершало недолгую прогулку в красивом королевском саду и возвращалось в комнату, чтобы позавтракать. Надо думать, что этой ночью они и вовсе не спали.