Торжественность момента захватила и меня. Я нес наше знамя и решил запеть песню, от которой у меня всегда наворачивались слезы.

Глубже вздохнув, я приказал старикам усилит мой голос и грянул.

- Вставай страна, огромная, вставай на смертный бой, с противниками орков, с проклятою ордой.

Ох, как меня прихватило-то! Я готов был опуститься на дно морское и подняться в облака, найти Рока и затребовать у него отчет. Почему ты, дядя, меня не любишь? Говори, а то в морду дам. Настолько я осмелел. Но вместо этого прошелся по пустому лагерю и улетел на спутник заправиться энергией. Там, лежа в капсуле, я вспоминал ночь, предшествующую появлению Худжгарха.

Я переправился в стан противника и под скрытом пробрался к шатру вождя, вокруг которого всегда ставили свои походные палатки приближенные к нему знатные орки. План у меня был простой, но легко осуществимый, под невидимостью пробраться в лагерь, по-тихому вырезать всю верхушку и устроить ночную бойню в самом лагере.

Прыжок во внутрь шатра и я в компании начальников. Вождь верховный шаман и три тысячника, все вместе в одном шатре. И здесь шел военный совет.

Говорил шаман.

- На это стадо дураков, что считают себя войском, мы нашлем духов. Они станут слабыми и не надо будет их убивать, возьмем живыми и казним. Это будет примером для наших врагов.

Гаржики согласно закивали, план Шамана им нравился. Совсем недавно они понесли унизительное поражение от Гремучей змеи, и народ жаждал возмездия. Давно так не унижали Муйага.

- Мечты. Мечты, усмехнулся я, - и забрал жизнь шамана, прикоснувшись к нему. Его тело поседело с остекленевшими глазами и стало заваливаться на бок. К этому времени помер вождь, а гаржики, не понимая, в чем дело, подались вперед, пытаясь рассмотреть, что с ними произошло. Когда умер первый гаржик, а Лиан жадно облизнулся и показал мне, что духи убитых висят в Шатре, и он хочет их забрать, я не стал препятствовать, тем более что работа для кибуцьеров была. Последнего тысячника убивать не стал, я выколол ему глаза, пред этим лишив возможности двигаться и кричать.

Пол ночи я прыгал из шатра в шатер, убивая шаманов, после этого выпустил своих приживальщиков и скомандовал.

- Ешьте, сколько хотите. Вперед!

Через пару секунд я почувствовал, как просела энергия, значит кибуцьеры покинули свое жилище и устремились на свой праздник души. Мне не было понятно почему не ушедший за грань дух становиться таким жадным до чужой жизни. Он присасывался к живому существу и пил, пил жизненную энергию, как вампир пьет кровь, пока жертва не ослабеет. Если к человеку или орку присасывается пара таких духов они выпивают его полностью и, набравшись сил, уходят стремительно за грань преодолевая скрытый от взгляда живого барьер между миром живых и мертвых. Мне не было понятно, почему они туда так стремятся, как мотыльки на огонь, там была пустота, поглощающая все. Как бездонная глотка, в которую сколько не кинь еды, она ее сожрет и будет вечно оставаться голодной.

Под утро Лиан сообщил, что потери жителей одного из моих слоев восполнены новобранцами. Все это время, я, как явление смерти, невидимый ходил между палатками, собирая духов убитых шаманов и орков взамен ушедших. И вновь наполненный до краев энергией вернулся в лагерь.

Грыз, как и велел ему повелитель, простоял на месте лагеря Муйага четверо суток. Затем неспешно двинулся дальше. В лагерь все время прибывали орки. То по одному, то сразу десятками и концу четвертого дня их было уже больше пяти сотен.

Степь хоть и бескрайняя, но поделена на угодья. Здесь не было и нет ничейной земли. Каждый ее клочок принадлежит какому-то племени или роду. Само племя разбивается на рода и кочует по своей земле, пася многочисленные стада лорхов и баранов. Рода распадаются на юрты, и вся степь оказывается уже не пустынным клочком планеты, а обжитой и густо заселенной. Всадники приносят сообщения и новости, которые со скоростью верхового лорха предаются дальше, и скоро о победе воинства Худжгарха знали ближайшие рода. На следующий день уже племена, и потянулись старики, что чтили заветы пуще родовых связей забирая, с собой внуков в стан свидетелей.

Многих из них Грыз знал и назначал десятниками. Сотниками он ставил воинов своего десятка, что прошли вместе с Худжгархом земли маленького народа и подземный город. Наученные и умелые они скрепляли разноплеменное войско, как цемент связывает песок и щебень, в нерушимую конструкцию воинов борцов с врагами заветов Отца орков.

Старикам не надо было говорить, что такое дисциплина в походе, пусть у них не хватит сил для долгого сражения, но их опыт и навыки с лихвой компенсировали отсутствие силы и выносливости молодых.

В войско не брали только Муйяга. Повелитель сказал:

- Предатели они и трусы. Гони их прочь, а лучше казни.

На предложение Грыза пойти и наказать разбойников, человек улыбнулся и ответил.

- Мы сделаем лучше. Пусти слух о том, что все шаманы, гаржики и сам вождь Муйага пали от руки Худжгарха. Остались одни пастухи. Теперь их земли некому охранять, а воинов объединить для сражения. Пусть идут и захватывают их пастбища и стада. Их женщин и детей. Пусть имя Муйага сотрется из памяти орков.

Грыз сидел и пораженно смотрел на того, кому он отдал свою жизнь и поражался откровениям, что слышал из его уст.

Ну конечно! Зачем им терять время в мелких сражениях с родами. Соседи все это сделают за них и буду передавать из уст в уста, что это племя проклял Худжгарх, что творит он волю Отца орков, карая отступников. Сердца противников ослабеют, слабые сдадутся, гордые погибнут, а разумные присоединяться к ним.

а шестые сутки их было уже восемь сотен и к ним прибыло посольство племени Чирвик. Вождь и верховный шаман почтили их своим присутствием.

В походной юрте собрались Грыз со своим верховным шаманом и вождь Чирвиков с шаманом. Сидели степенно, пили гайрат, говорили о травах и приплоде скота. О знамениях на небе.

Обговорив, как положено все новости, перешли к сути.

- Духи предков благоволят к тебе, мураза Грыз, - начал шаман. Назвав Грыза не походным вождем, а муразой, он дал понять, что считает его равным остальным муразам степного народа. А по тону, которым он это сказал, можно было понять, даже выше.

- Наше племя хочет присоединиться к походу и почтить духа мщения, склонившись перед ним. - Шаман посмотрел вопросительно на орка.

Грыз благожелательно кивнул, поощряя шамана продолжать.

Теперь разговор повел вождь, достоинство он свое не умалил и мог взять переговоры в свои руки. Если бы Грыз отказал, то оскорбленным он себя не считал бы. Он промолчал, а говорил шаман. Теперь же он мог вести переговоры, не опасаясь, что его отвергнут.

- Мураза Грыз, нам, воинам, не пристало много говорить. Я передаю под твою руку тысячу всадников и десять шаманов тебе в помощь. От себя дарю в жены свою старшую дочь. За это я хочу часть земли Сивучей.

Грыз опять благосклонно кивнул.

- возьмешь столько, сколько сможешь удержать. - Он понимал мысли вождя племени Чирвиков. Оно было малочисленно и сейчас, пользуясь благоприятным моментом, вождь решил встать на одну из сторон, чтобы получить свою долю в разграблении соседей. Если он пойдет один, его просто вышвырнут более сильные соседи и вместо прибытка, он получит только поражение. А с авторитетом и силой воинства Свидетелей он может это делать, не опасаясь удара в спину.

- За дочь благодарю. Она будет достойно принята и ей буду оказаны честь и почет согласно ее положению. Что хочешь за нее?

-Только то, что смогу взять у Муйага и Сивучей, - ответил вождь. Грыз снова кивнул, показывая, что он понял. Породниться с вождем небольшого племени, было не особенно почетно, но этим он привязывал к воинству не отдельных орков, а целое племя, на землях которого, он мог бы найти пристанище в любое время. Вождю выгода была в том, что с помощью войска Худжгарха, он решал свои стратегические задачи расширения земель и увеличение численности племени.