- Слушай, майор... нет, Паша! Я один это вижу? - спросил Александр из пилотского кресла.

- Мы все видим, - успокоил его Логинов.

- Что это такое?! Что это? Системный сбой?

- Саша, уходи со сверхсвета! - сказал Владимир. - Это не системный сбой. Это осколки. Мир, потерявший целостность после катастрофы. Если учесть, что в каждом измерении по девять планет, параллельных друг другу, можно только догадываться, сколько здесь этого мусора! Мы разобьемся.

- Экстренное торможение! - хрипло сказал Савельев. - Ложитесь на пол, не успеете до кают дойти. Я аккуратно... Паша, в койку!

- В койку? О как. Жаргон у вас - только позавидовать, - пробормотал судовой врач. Он прижался щекой к гладкому полу пилотажной рубки и посмотрел на распластавшегося рядом Владимира.

- Мы таки заблудились?

- Похоже.

- И что теперь? К магам на поклон?

- Не знаю.

«Тахион» выскочил в обычное пространство, заливаясь звонкими трелями сигналов тревоги, и гася скорость, принялся яростно нарезать круги вокруг родной планеты.

- Как никуда не уходили, - пробормотал Саша. - Поднимайтесь, ребята. Орбита.

Под серебристым диском звездолета плыла Земля. Огромных размеров планета, почти полностью погруженная в непроницаемую тень, которая не походила на привычный покров облаков. И даже ночную сторону космического тела она не напоминала. Так выглядел с борта звездолета замок Карамант. Огромная сфера застывшей пустоты, и слабый сигнал инфозонда из одной единственной точки на поверхности.

Бортовой компьютер выдавал на экран ошибку с пятизначным номером и предлагал перезагрузить систему наружного наблюдения. Система ориентации не пострадала. Жестко привязанная к небесным телам, она нашла каждое из них на своем месте, пересчитав все, вплоть до наиболее крупных комет и астероидов, она удовлетворенно мигнула гроздью зеленых огней. Но в визуальном режиме все астрономические объекты Солнечной системы, находящиеся там, где им и положено быть, выглядели сферическими колбами, заполненными вязким темно-серым дымом.

Солнце растеклось яичным желтком, который покрасили черной краской. На его поверхности ослепительно сияла ярко-желтая точка. В ней регистрировалась обычная температура поверхности в шесть тысяч градусов, и оттуда дул узенький поток солнечного ветра с самыми что ни на есть типичными параметрами излучения звезды. Чем дальше от пострадавшего Солнца, тем отчетливей и привычней становилась картина Вселенной во всех диапазонах и на всех частотах. Далекие звезды и туманности не претерпели никаких изменений. Черные дыры пожирали пространство, как и миллиарды лет назад.

- А должны были выйти к месту старта, - растерянно бормотал Александр, вылезая с рабочего места. -  Что-то это на него мало похоже... Неслабо, да?

Он тихо рассмеялся и сел на пол, с которого только что встали Логинов и Шевцов. Валерий Васильевич тут же присел обратно и дружески похлопал пилота по плечу.

- Саш, ты как? Все нормально: посмеялись и будет?

- Да вроде, - откликнулся пилот, сидя на полу, и помотал головой. - Все, все. Я в порядке.

- Вот и славно, - одобрил судовой врач.

- С ума ведь по одиночке сходят, да Валерий Васильевич?

- Точно, - Шевцов встал и оглянулся на Логинова. - Зря ты, меня разбудил, командир. Чем я тут вам помогу, спрашивается?

  Открылся полупрозрачный колпак ложемента зоны отдыха, выпуская второго пилота. Паша постоял, прошел от своего места до пульта и обратно, машинально протянул Саше руку и рывком поставил его на ноги.

- Значит, осколки, - тихо произнес он, как будто все это время не верил дублирующей системе, которая показывала ему космос глазами ведущего звездолет напарника.

- Паш, это я? Я что, с вектора соскочил? - сокрушенно пробормотал Саша.

- Нет, - уверенно ответил за него Логинов. - Не ты. Это «Тахион» соскочил с вектора. Перед выходом Асиана предупреждала нас, что открыть тайные тропы в Карамант трудно, но возможно, помните? Замок стал королевской тюрьмой не потому что к нему нельзя пройти. А потому, что из него нельзя выйти иначе, чем через центральный вход!  Видно та аномалия, что не выпускает никого из магов на свободу, и космические корабли не жалует.

- Так, ладно, - Саша, наконец, обрел дар речи. - Мы здесь осмотримся и маршрут вдвоем прокрутим еще раз. А вы как придумаете, куда дальше - нам скажете.

Логинов переглянулся с Шевцовым, они одновременно кивнули пилотам и вышли из рубки, негромко переговариваясь. Еще через полчаса динамик голосом Логинова лаконично произнес:

- Садимся на осколок. Экипаж предупрежден. Включите трансляцию.

- Куда садимся? - переспросил Саша.

- В Африку! - хмыкнул Паша.

- Куда-куда?! На вот этот пятачок, который во всех диапазонах читается? А если это - Мексика? Там тоже пустыня есть!

- Не, должна быть Африка... географически... - отозвался Павел, устраиваясь в кресле пилота. - Хотя какая уж тут география с ботаникой! Все, я готов. Включаю оповещение.

   Пока звездолет снижался, не встречая никакого сопротивления в виде уплотняющихся слоев атмосферы, Илья лежал в каюте и держал палец на кнопке «TRS», как в самом начале путешествия. Было время, когда его пугало изображение Земли, в центре которой вдруг расползалась мутная зона плавающего горизонта. Когда перед планетой Форпост, она расплескалась по всему земному шару, оставив лишь узкий ободок тверди, какая жуть сжимала сердце...

Какая ж ерунда могла его напугать!

Сейчас Илья полжизни бы отдал, чтобы камеры «Тахиона» показали ему эту картинку. Но прямо по курсу вырисовывался лишь крохотный островок поверхности, окруженный проклятым «плавающим горизонтом» как необитаемый остров. «Тахион» снижался неправдоподобно быстро легко и устойчиво. Никакой вибрации переборок, никакого далекого, еле угадывающегося гула двигателей. Дисколет шел в режиме «Космический лифт» к единственному месту почти черной сферы, где светило солнце. И когда на высоте двух километров, он вздрогнул, ударившись о раскаленный воздух пустыни, Илья, всем телом ощутив толчок, невольно улыбнулся материальному миру, в который они вернулись из путаницы пространства и времени.

- На грунте, - доложил пилот.

«Тахион» зарылся опорами в дюны, подняв в воздух горячее облако песка. В отличие от каменных обломков Караманта, он не повисло в воздухе, а осело в полном соответствии с физическими законами, беспрекословно подчинившись силе тяжести.

                                      *                      *                      *

Любовь и Ненависть пришли на Землю рука об руку, но здесь дороги их разошлись. Любовь выбрала жизнь. Ненависть - смерть. Любовь самозабвенно купалась в чужих жизнях.  Разрывая человеческие сердца, она обрекала тех, в кого вселялась на вечный ненасытный поиск и сжигала избранных дотла. Воплощенная в смерти Ненависть убивала сразу: страстно и самозабвенно, без счета, без оглядки. Но однажды Судьба, ужаснулась тому, что творили ее избалованные дети, и свела их снова...

В Изначальном мире привели на казнь старика-душегуба, в котором Ненависть поселилась надолго - уж очень хорош и силен он был в молодости. Много столетий она водила своего избранника по колено в крови, смеясь в лицо преследователям, но путь славы подошел к концу. Пристыженная Ненависть послушно вложила морщинистую руку, с которой не отмывалась запекшаяся кровь, в десницу Судьбы. Старик не знал, кто вел его сквозь толпу, выкрикивающую проклятья, как не ведал того, кто владел им многие годы. В качестве расплаты за неведение предлагалась петля.