Срочно в участок был вызван специалист, знающий подземный мир как свои пять пальцев. Обратились было к Ване Бедуину, да только тот отказался. Сказал, что если на Большую землю пройти это он всегда пожалуйста, все входы и выходы знает, каждую лазейку помнит, а вот в Большом Истоке он ни черта не понимает. Да и не нужно ему это. Но посоветовал с Колей Кротом поговорить. У него проблема со зрением, очень глаза чувствительны к солнечному свету, поэтому он часто под землю прячется. Несколько месяцев назад он даже нашел клад первых поселенцев, пролежавший с тех времен, когда Большой Исток населяли обычные люди, а про альтеров никто и слыхом не слыхивал.

За Кротом отправили машину, и он не отказал в помощи. Выехал по первому же требованию. К тому же, десяток кентавров на пороге твоей норы бывают очень убедительны.

Крот оказался маленьким щуплым мужчиной неопределенного возраста в очках с грубой оправой и большим увеличением. Он и правда чем-то напоминал внешне крота. С собой он привез рулоны с чертежами, которые тут же расстелил на столе и стал что-то показывать и рассказывать.

Если дети отправились на экскурсию под землю, то уйти они могли только в одном месте. Старый заброшенный водосброс на углу Вязов и Кленовой, как раз равноудаленное место от домов жертв. Красавчег тут же решил брать быка за рога, и приказал отправляться на предполагаемое место происшествия.

В кабинет заглянул Джек Браун и доложил, что в одном из домов эвакуировать уже некого. Живых никого не осталось, только три мумии.

Красавчег скривился от злости, но ничего не сказал. Сейчас надо на главном сосредоточиться, чтобы зараза за границы засухи не вышла. А то скоро Большой Исток превратится в пустыню, и даже Ваня Бедуин этому не обрадуется.

Все кентавры на оцеплении, так что на операцию решили идти малыми силами. Я, Ник, Джек Браун и двое кентавров, которые вернулись вместе с Брауном.

***

До старого водосброса добрались быстро. Ник за рулем это страшная сила. Кентавры уж успели выстроить оцепление, и даже стали собираться зеваки. Нас пропустили без проблем, и шурша шинами мы въехали в зону засухи. Теперь это название себя полностью оправдало. Некогда зеленые деревья по осени сменившие наряд на желто-красные костюмы теперь стояли голыми скрюченными палками. Приусадебные лужайки даже под снегом всегда оставались зелеными теперь сияли лысинами и проплешинами. Жалкое и страшное зрелище.

Старый заброшенный водосброс находился в начале Парка Победы. Когда-то через него сбрасывали во время ливней излишки воды в пруды парка, но потом поставили новые системы откачки воды, и про эту старую, заросшую колючками и сухим плетнем трубу забыли.

Машину мы оставили в начале парка и продолжили путь пешком. По дороге не разговаривали. Не о чем говорить, когда столько всего произошло. Между нами повисло напряжение, и казалось даже тишина звенит. Понятное дело, если не брать в расчет засуху и мумии, то пропавшие дети грандиозная головная боль. Каждый из нас боялся, что мы найдем их, но будет уже поздно. И вместо здоровых и полных жизненных сил детишек мы найдем штабеля мумий. Вот это самое страшное. Как потом мы сможем смотреть в глаза их родителей, как я потом смогу говорить с Борисом Магистром о жизни и высшей справедливости. Настроение у нас было ни к черту.

Мы вошли под землю. По трубе пришлось передвигаться скрючившись в три погибели. Первым пошел Ник Красавчег, вторым я, за мной Джек Браун и кентавры. Браун зачем-то достал из кармана револьвер и выставил перед собой, словно собирался случись что стрелять мне в спину. Увидев мой взгляд, Джек засмущался, но револьвер не убрал.

- По инструкции положено, - пояснил он, но этим меня не успокоил.

Кентавры раскрыли спортивные сумки, которые взяли с собой из участка. Мы взяли себе по фонарику и начали путь.

Никогда бы не подумал, что под Большим Истоком существует свой мир. Хитросплетение коридоров и труб, по которым были проложены внутренние коммуникации, были заселены крысами и насекомыми. Луч фонаря то и дело вырывал из темноты чей-то голый хвост или цеплялся за паутины. Но мы шли вперед, стараясь производить как можно меньше шума.

Прошло уже наверное минут сорок наших блужданий под землей, когда я первым услышал чей-то плачь, доносящийся издалека. Мы переглянулись с Красавчегом. Плачь это в любом случае хорошо. Если кто-то плачет, значит, он жив, и мы увидим как минимум на одну мумию меньше.

Мы прибавили шагу, но источник плача нашли не сразу. Сначала мы промахнулись, свернули не в тот коридор, блуждали еще с полчаса, пытаясь вернуться назад, но в конце концов все же выбрались и нашли верный путь, который привел нас в большую бетонную пещеру. Возможно здесь когда-то стояли насосы или еще какое-то оборудование, но сейчас здесь было пусто, только какие-то тряпки, наваленные на пол, а на них сидели дети. Уставшие, голодные и встревоженные дети, а среди них в самом центре находилось встрепанное, взъерошенное существо, в котором при ближайшем рассмотрении можно было увидеть маленькую грязную девочку. Она плакала навзрыд, а дети пытались ее утешить, только вяло и неубедительно. Было видно, что они занимаются этим делом давно, и потеряли веру в то, что у них что-то получится.

- Ну вот мы вас и нашли, подбрось да выбрось? Как же вы всех нас напугали? - сказал я.

И дети обратили на нас внимание. На их лицах появилась радость и вера в светлое будущее. Здесь были все пропавшие: Ленка Стрекоза, Гарри Гудини, Антон Весельчак, Салли Ходули и другие, которых я не знал по именам. Они смотрели на меня во все глаза, полные радости и не могли поверить своему счастью. Их заточение окончилось.

Но стоило мне заговорить как незнакомую мне девочку накрыло новым потоком рыданий. В воздухе началось какое-то движение, слабо уловимое, но мне оно не понравилось сразу же. И очень захотелось пить.

Ник Красавчег шагнул навстречу детям, но был остановлен какой-то силой. Его скрючило, словно кто-то ударил ему под дых. Ник упал на колени и застонал. Плакса смотрела на него, и глаза у нее были испуганные.

Чтобы тут не происходило, во всем была виновата она. Только вот что она делала, как у нее это выходило, и как нам с этим бороться. Если найти ответы на все эти вопросы, то у нас есть шанс выйти на поверхность живыми. Если же нет, то из нас понаделают мумий. Я был убежден, что мумии наверху ее рук дело.

Подбрось и выбрось, времени на сомнения не оставалось. Я взглянул на Плаксу своим особым зрением. И через минуту мне все стало ясно.

Я обернулся. Красавчег сидел на полу и корчил гримасы боли. Я приказа Джеку Брауну позвать Тони Палача. Только он мог помочь тут. При чем его необходимо немедленно доставить под землю, иначе катастрофы не миновать.

А пока Тони не приехал, надо было что-то делать. Плакса высушит нас всех, если не успокоить ее. Только вот беда я смутно представлял себе, как это сделать. Но надо попробовать, чем бы это нам не грозило.

Я сделал шаг вперед и заговорил.

***

Счастливые родители встречали своих детей на поверхности. Малышей сразу же загрузили по машинам и отвезли в больницу, чтобы провести обследование и  убедиться в том, что никто не пострадал. Плаксу в сопровождении Тони Палача доставили в полицейский участок, где заперли их в камеру до выяснения всех обстоятельств. Теперь Тони от нее и шага не может сделать. Если Тони уйдет, то его блокирующее воздействие исчезнет и все начнется сначала.

Ник Красавчег справился со своей болью, но чувствовал себя неважнецки. Плакса успела отсосать у него из организма воды на слезы. Теперь его мучил дикий сушняк, и он разом похудел на несколько килограмм. Джек Браун все командование принял на себя, а Ника отправил лечиться. Поэтому я усадил шерифа в машину, сам сел за руль, и мы отправились ко мне домой.

Дома я усадил Красавчега на веранде в кресло, налил ему большой стакан минеральной воды, сам же нацедил себе виски и сел рядом. Некоторые время мы сидели молча, Красавчег отпаивался. Наконец, он заговорил.