— Этот фокус-покус теперь разнесётся за две минуты по всему форту, и он отлично знает это.

Хэйден ещё раз проанализировал работу, проделанную за последние двадцать четыре часа. Клайв надеялся, что они смогут поддерживать сплошной прочёсывающий огонь по двум проломам в стене, огонь достаточно сильный, чтобы отбросить тех смертников, которые будут посланы против них. В последние несколько ночей никто не спал больше четырёх часов, для того чтобы на стенах оставалось достаточно солдат. В остальное время они делали заряды. Каждому было дано задание изготовить сотню небольших трубочек из бумаги, заполненных унцией пороха, для засыпки в ствол мушкета.

Бумага, использованная для хранения пороха, затем должна была служить пыжом после закладки пули. На стенах, где мушкеты направлены круто вниз, важно было предотвратить выкатывание пули из ствола до выстрела. Клайв приказал собрать всю бумагу, и он использовал бумажные конторские книги, а когда они кончились, он вырвал страницы из Библии лейтенанта Тренвита и затем пожертвовал собственные записные книжки.

   — Если будет сломлена внешняя оборона, — говорил Хэйден Клайву, — уцелевшие смогут перейти на внутреннюю линию, затем — в центральные здания. На каждой позиции солдат должно ожидать новое оружие и амуниция. Мне кажется, так будет лучше всего.

   — Нет! Ты неправильно мыслишь. Выстави всё оборонительные сооружения. Пусть на стенах будет достаточно оружия и боеприпасов, особенно над воротами. Там мы одержим победу.

   — Ты, кажется, уверен в этом.

   — Я совершенно уверен.

Теперь перед каждым защитником лежал запас зарядов и по три мушкета, что позволяло произвести в среднем немногим менее двух выстрелов по каждому врагу. После чего их запас пороха будет израсходован. Он молился, чтобы этого оказалось достаточным для выполнения задачи.

Заунывный напев послышался в напоенном росой воздухе. На фоне багряного рассвета он увидел фигуру человека в тюрбане, стоящего на крыше дома с протянутыми руками, призывающего стоявших внизу предаться Аллаху.

Молитва лучше, чем сон...

Послышалось ответное завывание армии Разы Сахиба, и почти немедленно за ним — бой барабанов, свидетельствующий о построении войск.

И тут Хэйден увидел наступавших. Сотни солдат, несущих лестницы, вышли из улиц и проходов Аркота. Он послал сипая разбудить Клайва и направил подзорную трубу на врага. Он увидел, как разбросанные группы наступающих слились в сплошную массу и с криками устремились ко всем местам, где стены не были защищены рвом.

Сначала наступление представлялось его глазам бесформенной атакой, но затем он различил четыре концентрированные группы, сформировавшиеся позади первой волны наступавших. «Я понимаю их цель», — подумал он с внезапной ясностью.

Две из этих групп начали двигаться к проломам в стене для массированной атаки. Две другие наступали в направлении к воротам. Со стены раздался преждевременный мушкетный выстрел. Хэйден повернулся и гневно проговорил:

— Не стрелять раньше времени, чёрт побери! Я приказываю беречь каждый заряд!

Ему удалось предотвратить бесполезный залп; затем он увидел фигуру Клайва в красном мундире на выступающем углу надвратной башни в двадцати ярдах от него. Клайв приветственно взмахнул чёрной треуголкой и сразу повернулся к наступающему врагу.

Ответное приветствие Хэйдена уже не было замечено Клайвом. От завывания армии Разы Сахиба, разрывавшего уши, Флинт почувствовал, как мурашки бегут у него по телу.

Дюжина слонов бежала, неуклюже раскачиваясь, к главным воротам, сопровождаемая сотнями пехотинцев. Слоны направлялись на мост через ров, и он увидел большие железные листы, укреплённые на их головах подобно щитам.

«Они хотят использовать их для разрушения ворот», — подумал Хэйден, желая, чтобы и Клайв понял это. На надвратной башне поднялась сабля Клайва, и мушкеты тридцати бойцов замерли, нацеленные вниз. Раздался залп, и воздух под стеной наполнился белым дымом. Три взрыва ручных бомб последовали сразу за залпом, и Флинт увидел трубящих от страха и боли слонов, простреленных мушкетным огнём. Они топтали пехоту, сбрасывали людей с моста в вонючую зелёную воду рва и метались среди наступающих рядов.

Группы атакующих без труда пересекали мелкий ров на позиции Хэйдена. Стук дерева по камню предупредил его о лестнице, приставленной снаружи к верхней части стены. Он выхватил кортик и побежал к двум жердям, высунувшимся из-за края стены, готовясь пронзить любого, кто появится снаружи. Как будто вызванные в жизнь его воображением, над стеной появились белый тюрбан и сабля.

Хэйден со всей силой нанёс удар кортиком, стремясь попасть по голове влезавшего, но удар был отбит саблей. Противник готов был уже вскочить на стену, когда подскочивший сипай ударил его в грудь пушечным шомполом. Отброшенный нападавший выронил клинок и схватился одной рукой за стену, а другой — за прибойник. Когда сипай оттолкнул его ещё раз, он повис на краю и попытался подтянуться.

В растерянности от подобной решительности врага, Хэйден обозвал себя идиотом. Затем он выхватил прибойник у сипая и замахнулся, но увидел, как противник был буквально разорван выстрелом мушкетона[90] с расстояния двух ярдов.

Рядом оказался сержант Бартон.

   — Это кровавая война, сэр! — прокричал он с яростью. — Здесь либо выстоять, либо погибнуть! Забудьте о правилах чести и бейте их, пока они не убили вас!

Хэйден оглушённо слушал слова ветерана. Вместе они схватились за верх лестницы и попытались оттолкнуть её от стены. Но, будучи приставлена слишком полого и отягощённая весом ещё четверых нападающих, она оказалась для них непосильным грузом.

Первый из поднимавшихся был уже почти наверху. В ужасе Хэйден вновь попытался оттолкнуть её и ощутил, как возле его лица просвистел меч. Снизу его осыпали свинцом стрелки с противоположного ската рва. Их заряды пели над его головой или впивались в стену.

Прилив злости удвоил его силы, и Хэйдену наконец удалось оттащить лестницу в сторону, так что она заскользила по стене и рухнула, сопровождаемая проклятиями Бартона. Он огляделся. Над стеной появилась ещё лестница, но его люди уже научились справляться с ними. Они стреляли по нападавшим, затем сбрасывали лестницы вниз или захватывали их верёвками и тащили в сторону, пока они не опрокидывались.

Убедившись, что в этом месте врагу не удастся прорваться, Хэйден обратил внимание на северо-западную брешь. Ров здесь легко было перейти вброд, поэтому стены подвергались яростной атаке. Сотни нападавших взбирались по развалинам с безумным мужеством, в то время как следующая волна атакующих переходила ров позади них. Сбегая вниз по ступеням с двумя сипаями, он видел, как дюжина нападавших лезла через пролом. Он присоединился к защитникам, ожидая приказа от джемадара Гопала Рао открыть огонь. Некоторые из людей Разы Сахиба пересекли траншею и были уже в нескольких ярдах от стены, когда Гопал Рао наконец взмахнул рукой и крикнул:

   — Пли!

Залп оказался уничтожающим. Прежде чем новая дюжина нападающих достигла траншеи, задние из защитников передали передним новые мушкеты. Грянул новый залп, затем другой. Так продолжалось до тех пор, пока около сотни нападавших не легли убитыми в проломе.

Последовала небольшая передышка, пока защитники торопливо перезаряжали мушкеты. Количественное превосходство уже начало сказываться. Две тысячи человек было брошено на пролом могольским офицером в куркумово-жёлтом тюрбане. Их было столько, что этот вал уже готов был поглотить защитников. Хэйден знал, что не сможет теперь уйти с этой позиции, которую избрал сам. Он не мог вздохнуть в едком от дыма воздухе. Глаза бойцов следили за его глазами, пытаясь рассмотреть признаки падения его решимости. В ответ он выбросил вперёд саблю и оскалился в воинственном кличе:

— Стоять твёрдо! Победим либо погибнем, ребята!

Гопал Рао приказал своим людям примкнуть штыки, и у Хэйдена всё внутри сжалось от осознания близости рукопашной. Но тут он услышал залповый огонь со стен справа и слева от пролома и увидел, что к ним пришло подкрепление.