Несколько минут спустя где-то впереди, за поворотом ущельица, раздалась пара соловьиных трелей.

— Вперед! — Амико крепко ухватила мальчика за шиворот и шагнула по направлению к звукам. Кейко, не спуская глаз с пленника, последовала за ней.

Матрос спецназначения поджидал их возле перегородившего ущельице дерева. Приподняв ветви, чтобы спутники могли пробраться под ними, он принял пленника.

— Извини парень, но рот придется завязать, — он сунул мальчишке в рот кусок тряпки и замотал его снаружи платком, чтобы тот не выплюнул кляп. — Недемократично, зато практично. А то возьмешься орать, тогда придется перейти к совсем суровым мерам. Понял?

Тот испуганно закивал, будто и в самом деле понял.

Взявшись за короткий отрезок веревки, привязанный к его рукам, Иван быстро повел отряд вниз, к тропе. Ущелье скоро кончилось, и пару минут прислушавшись, русский перепрыгнул ручеек. Под ноги приятно легла хорошо утоптанная земля тропинки.

— Давайте за мной, не отставайте. По сигналу… — он коротко прошипел сквозь зубы — … чшшшшш, быстро и тихо прячемся в кусты. Если кто идет навстречу, таимся и пропускаем. Если я начну стрелять… эх, блин, держитесь за моей спиной, и не отставайте. Придется быстро-быстро убегать. Если потеряетесь — все будет очень плохо. Ясно?

— Ясно-ясно, Банька-сан! — снова жутко прошептала Кейко.

В этот момент Иван быстро поднял голову, прислушался, и мгновенно отпрыгнул в сторону, под прикрытие каменного козырька, подняв под локти и перенеся по воздухе не успевшего даже дернуться мальчишку. Оставшиеся на тропе девушки ошеломленно завертели головами, но две сильные руки, высунувшиеся из непроглядной тени под скалой, дернули их к себе, и Кейко с Амико внезапно обнаружили, что крепко прижаты к широкой бронированной груди — одна слева, другая справа.

— И!.. — еле слышно пискнула Кейко. — Что такое?!

Не отвечая, матрос спецназначения продолжал напряженно прислушиваться, наставив вперед правое ухо. Теперь и девушки сумели различить за журчанием воды, трелями сверчков и шелестом листьев далекое, едва слышное тарахтение, доносившееся откуда-то спереди-сверху.

Иван наклонил голову, и вдруг быстро присел на колени, всматриваясь в полоску светлого неба над противоположной стороной ущелья. Видимо, он совершенно забыл, что прижимает к себе двух школьниц, и они, увлекаемые стремительным и плавным движением, тоже синхронно ухнули вниз, точно на лифте, придя в себя лишь сидящими на коленях Ивана, каждая на своем — и ошеломленно глядящими в глаза друг другу.

— Э… — все так же тихо пропищала Маэми. — Банька-сан, вы что, пообниматься захотели?

— Тссс! — подала ей знак Амико, быстрее сообразившая, что лучше не отвлекаться самим и не отвлекать матроса. Правда, по какой-то неясной причине, Акеми мгновенно стала красной как рак.

Не обращая внимания на подколки, Иван прищурился:

— Ага, вон он! Кружится… «Рипер» или «Предатор», отсюда не разглядеть. Самая главная сука, злейший враг любой разведгруппы… хотя, если подумать… сейчас мы в малость другой ситуации.

И действительно, на светлом, по сравнению с темными скалами и зарослями, фоне неба, привыкшие к темноте глаза девушек различили неторопливо движущийся силуэт самолета с длинными тонкими крыльями.

— Что он тут делает? — спросила Амико. — И почему вы его опасаетесь?

— Это американский беспилотник. Интересно, откуда — из Пакистана, или с Сейшел? А еще они на Филиппинах хотели их развернуть, но не знаю, чем там кончилось. Вообще мерикосы ими гоняют всяких муджахедов и негритосов, но, видимо, пригнали сюда на разведку, разобраться, что тут к чему и зачем. По времени наши уже давно должны были вывезти заложников во Вьетнам, но там ведь куча взбудораженного, перепуганного народу, пока всех рассортировали, пока начали опрашивать — да еще и консулы, небось, примчались со всех заинтересованных стран, наверняка забирать своих граждан поскорее. Даже неизвестно, создали там централизованный антитеррористический штаб, как у нас принято, или нет? В общем, сейчас, видимо, посчитали людей, поняли, сколько примерно народу тут осталось и схватились за голову. Но кто теперь скажет, скольких пассажиров террорюги убили, а скольких, как вас, уволокли в сторонку. Вот, наверное, и американцы и заслали беспилотники тут разнюхивать. У наших-то здесь таких нету, так что боевые товарищи небось, просто выпили за помин моей грешной души. И не в курсе, что я тут бегаю по горам, с отвагой во взоре и с девчонкой в каждой руке.

— Хм… — хмыкнула Кейко и неожиданно спросила: — Так русские что, все-таки пьянствуют?

— Не сейчас, — оборвала ее Амико. — Иван-сан, если это американцы, то почему вы прячетесь?

— Э-хе-хе… — отпустив талию Кейко, Иван почесал в затылке, и снова рассеянно положил ладонь ей на бедро. — Опасаюсь-то и прячусь потому, что эти «Предаторы» нашего брата-диверсанта и должны вынюхивать, а нам положено от них шустро ховаться — это уже в подкорке. Только теперь все наоборот. С одной стороны, было бы и неплохо, если бы нас мерикосы заметили…

— А чего вы так неуверенно? — балансируя мягкими нижними округлостями на коленке русского, Кейко поправила очки. — Это же американцы! Спасать нас прилетели… И вообще, нам надо наоборот — привлечь их внимание!

— Ужо они вас спасут… — пробурчал Иван. — Потом догонят, и еще раз спасут. Нет, если бы это был вертолет, я бы, может, даже помахал бы руками или кинул свой оранжевый дым. Только вот что там с этого «Предатора» разглядишь в потемках, даже в тепловизор? Примут нас за игиловцев или талибанцев, да и жахнут «Хеллфайром в отместку». Лучше спрятаться пока, от греха подальше.

— Пф! — фыркнула Кейко. — Тоже мне, скажете. Прямо американцы мега-злобные бомбежники. Испугались, так и скажите, Банька-сан.

— Так ведь любят же они побомбить! Вон, мы над Вьетнамом летели, так там до сих пор все в крапинку, в воронках. Поэтому, какой бы соблазн ни был, ночью лучше им на глаза не попадаться. Днем — другое дело. Надо будет попробовать выставить тебя с твоей сэйлор фуку на каком-нибудь останце. Вдруг там у них среди операторов тоже анимешники затесались? Восхитятся и вызовут свою ПСС.

— Угу, а я вот читала, что русские любят заградотряды, — пробурчала Кейко. — Привыкли выставлять беззащитных вперед, хо-хо. Серьезно, Банька-сан, жалко же шанс упускать! Американцы ведь могут спасти нас уже сейчас, и не надо нам с вами будет шастать по джунглям.

— Только не говори, что ты наше русское кино последних лет смотрела, михалковское какое-нибудь говнецо! — скривился Иван. — Я не вынесу, сгорю со стыда. Хотя вряд ли, откуда оно у вас там, в Японии-то? Вы же как в аквариуме живете, все, что за стеклом выглядит мутным и непонятным. Вон, даже мерикосам доверяете. А я вот не стану, благодарю покорно. Не, беспилотник хорошая штука, мы и сами на них слюни роняем, но вот эта американская концепция возмездия из безопасного далека хорошо выглядит только издали. Почитаешь — класс, то одного муллу Омара замочили, то другого. И ведь замочили!.. Только вот на первых страницах не пишут, что на одного настоящего муджахеда валят по двадцать нипричемных, да частенько женщин и детей. Конечно, пролили крокодильи слезки и сделали морду кирпичом: «ах, мы скорбим, но это военная необходимость». Конечно, не своих же женщин и детей убивают. Вот у нас с вами есть уникальный шанс поглядеть на это дело с противоположной стороны мушки. Ты готова выскочить под прицел какого-то янкесовского очкарика, который сидит на другой стороне земного шара в кондиционированной комнатке, потягивает кока-колу и решает — террористка ты или мирняк? Кто знает, что ему в голову придет? Я лично так рисковать не готов, да и вам не дам.

— Хмпф, — недоверчиво сморщила носик Кейко. — Вас послушать, так американцы — упыри какие-то. А между прочим, я всегда считала, что как-то наоборот. Все эти ваши, русские, э, Сутарины, Ренины и прочие массовые преступники. Я даже, помню, читала, как вы в девятнадцатом веке воевали на Кавказе. Как его там, генерел Эруморов, вот. Ваш же русский автор его называл кровавым палачом.