Хэлфорд снова посмотрел на фотографию. Высокий лоб и несколько тяжеловатые глаза у девочки были явно от Роуна, но какими теплыми были эти глаза, сколько в них светилось легкой детской радости. Возможно, все это когда-то было и у Роуна. Большую часть снимка занимала фигура девочки, но просматривался и кусочек карусели. Хэлфорд подумал, что это было во время одного из нечастых визитов Роуна к дочери. Три года, подумать только! Как раз, когда расследовали дело Грейсона. Поистине список жертв, связанных с этим делом, наверное, никогда не кончится.

— Очень жаль, Ричард, очень жаль, — произнес он наконец. — Такая уж у нас работа.

— Да, это верно. Такая уж у нас чертова работа.

Роун взял фотографию из рук Хэлфорда и поставил на стол лицом к телефону.

— Значит, вы нашего доброго викария так и не арестовали?

— Нет, — ответил Хэлфорд, довольный, что Роун сменил тему. — У нас нет против него улик. А ваше мнение?

— Я тоже считаю, что у нас нет улик. Я тут проверил у Лизы счет в банке. Каждую пятницу, как часы, на него поступало сорок пять фунтов. Миссис Грейсон ей платила в неделю, как она говорит, шестьдесят пять фунтов. Значит, все сходится. Двадцать — тридцать фунтов туда-сюда — ничего необычного в этом нет. Если бы она шантажировала Карта, мы бы это обнаружили.

Хэлфорд оперся рукой о стол.

— Но мне сейчас кажется, что для Лизы деньги были не так уж важны. Она была склонна принимать подарки — мебель, одежду. Такие вещи тоже можно получать в результате шантажа.

— Ну, и чего ей от него было нужно? Чтоб он с ней спал? Викарий, конечно, не из тех, кто завязывает свое хозяйство в рясу. Я думаю, молодых прихожанок, и не только молодых, которых можно было приласкать, у него хватало. Как вы считаете?

Хэлфорд нахмурился и заскреб подбородок.

— Не знаю…

— А может быть, Карт занимался с ней как-то иначе? Поэтому она и осталась девственницей.

Хэлфорд продолжал опираться на стол, аккуратно, чтобы не потревожить фотографию дочки Роуна.

— Если это шантаж, то, я думаю, он должен быть как-то связан с интимными отношениями. А если, например, Карт — педераст? Вряд ли он бы захотел, чтобы это стало известно в Фезербридже.

Вошла Маура и заговорила раньше, чем закрыла дверь.

— Господи, какой кошмар эти пожилые дамы, которым совершенно нечем заняться! Как же мне надоело с ними общаться. Нет, я считаю, что пенсионный возраст надо повысить до девяноста пяти.

— Еще одна приятная беседа с одной из местных дам? — поинтересовался Хэлфорд.

Маура бросила на стол сумку.

— Дело было, видимо, так: эта славная миссис Адамс, которая руководила сегодня утром детским хором, тут же побежала к мисс Форрестер и захлебываясь сообщила этой старой болтунье, как мы выволокли милого молодого викария прямо из церкви — прошу обратить внимание — чуть ли не в наручниках и на глазах у этих милых детишек. И вообще, почему мы преследуем викария, тогда как миссис Грейсон продолжает свободно щипать молоденьких девушек за разные места, чтобы определить, насколько они созрели для убоя?! — Маура потянула миловидным носиком. — По-моему, пахнет кофе.

Хэлфорд погладил ее по плечу.

— Садись отдохни. Я принесу.

Он наливал Мауре кофе и чувствовал, что Роун смотрит ему в спину. Хэлфорд подал кофе, отодвинул стул, сел и посмотрел на Роуна. Тот глаз не опустил и продолжил разговор, прерванный появлением Мауры.

— Миссис Грейсон. Вот, по-моему, есть над чем поработать.

— В известном смысле, — согласился Хэлфорд.

— Именно. В известном смысле, вернее, смыслах. Таких, как мотивы, средства и возможности совершить преступление.

— Прекрасно, Роун. Но это все легко разрушить. Мотивы — намерение Лизы учредить опеку над Кэти Пру. Но это сущая чепуха, бред какой-то! Официально это сделать совершенно невозможно. И кроме одной короткой беседы с адвокатом, тут ничего нет. Короче, это не более чем слухи.

— Но откуда нам известно, что об этих намерениях девушки миссис Грейсон ничего не знала? Насколько я понимаю, она человек весьма неуравновешенный. Ребенку угрожает опасность. В таких обстоятельствах мать может решиться на все что угодно.

Хэлфорд покачал головой.

— Без доказательств это абсолютно бесполезное утверждение. А теперь посмотрим на средства убийства. Преступник мог быть равным образом на мопеде, на велосипеде и даже на мотоцикле. Палка? Мы ровным счетом ни черта об этой палке не знаем. Орудие убийства? Шарф. Но он был тут же, под рукой. Возможность? Так я вам легко могу доказать, что у половины жителей Фезербриджа была такая возможность. Нет, против миссис Грейсон у нас доказательств не больше, чем против и нескольких других, и не намного меньше, чем против остальных.

Ни ответа, ни возражений. Даже Маура занялась внимательным изучением своего маникюра. Наконец Роун встал и направился к вешалке, где висел его пиджак.

— Даниел, вы сражаетесь с волнами, — спокойно произнес он. — У вас, конечно, большой опыт борьбы с прибоем. Но эти проклятые волны сильные и катятся, как захотят. Они могут вас смять. И еще вот что я вам скажу, старший инспектор: у всех у нас от этой борьбы остались шрамы. У вас, я думаю, их не меньше, чем у всех остальных.

Он плотно закрыл за собой дверь. Хэлфорд в течение нескольких секунд смотрел на нее, а затем повернулся к Мауре.

— Чего в нашем расследовании действительно не хватает, так это улик.

— Да, с уликами у нас туговато. — Маура допила кофе и бросила в корзину стаканчик.

Зазвонил телефон. Она потянулась и сняла трубку с ближайшего аппарата.

— Детектив Рамсден.

Некоторое время она молча слушала, затем кивнула и усмехнулась уголками рта.

— Одну минутку, мистер Карт. Старший инспектор здесь.

Беря трубку, Хэлфорд скорчил гримасу.

— Слушаю, мистер Карт.

— Мистер Хэлфорд, после того, как вы ушли от меня сегодня утром, я все время ломал голову: что еще я знаю такого о Лизе, что могло бы вам помочь.

«Еще бы не ломать голову, — Хэлфорд поморщился, — если у тебя появился реальный шанс попасть на виселицу».

— Письмо, — произнес Карт. — Было письмо…

Хэлфорд поискал глазами на столе блокнот, подвинул к себе и открыл на чистой странице.

— Значит, вы говорите, письмо, мистер Карт?

— Да, письмо. Примерно три недели назад Лиза пришла ко мне. Ей был нужен совет. Это касалось этики.

— Так, так.

— Она хотела знать: для людей с положением, нет, не совсем верно… Мне кажется, она сказала: для людей, имеющих репутацию солидных, порядочных, ну и так далее… Так вот, для людей с репутацией этические нормы те же самые, что и для остальных, или значительно выше? Я ответил, что Господь для всех нас установил одинаковые стандарты и от наших усилий зависит, сможем ли мы достичь их. Ответ, по-моему, ей не понравился. Она сказала, что хочет знать мое мнение, а не церковную догму.

— Неплохой ход с ее стороны.

— Вот именно. Вы же помните, я говорил, что Лиза достаточно мудрая. Она считает, что такие люди должны постоянно подтверждать свою высокую репутацию. Иначе свободное общество не сможет существовать. Она сказала о каком-то письме и попросила, чтобы я его объяснил.

— Это письмо у нее было с собой? Вы его видели?

— Нет. Она просто хотела обсудить некоторые его аспекты.

— Она говорила вам, о чем это письмо?

— Я понимаю так: там было что-то о некой персоне, поведение которой не соответствовало ее репутации. В противном случае, зачем было затевать весь этот разговор?

— Лиза не сказала, о ком идет речь?

— Нет.

— Откуда письмо у нее?

— Не знаю.

— Она не сказала вам, где его держит?

— Нет.

— Сказала вам Лиза, что говорила об этом письме еще с кем-нибудь?

— Нет.

— У вас есть еще что-нибудь мне сообщить?

— Нет. Я решил вам позвонить. Вдруг это как-то поможет.

— Не так уж много, мистер Карт. Но все равно большое спасибо.

Хэлфорд повесил трубку и мрачно посмотрел на Мауру.