Мишель шутовски развёл руками.
— Это, что, научное исследование или гадание на кофейной гуще? Это — литературоведение? Как мог овладеть? Легко. В годы гражданской войны и разрухи, которая царила на Юге России, когда гибли в боях и от тифа тысячи и тысячи, когда сжигались и разрушались города и станицы, армии наступали и отступали, а с ними вместе неслись потоки беженцев — можно было овладеть чем угодно.
— Но зачем Громославскому рукопись и откуда он мог узнать о ней?
Мишель удовлетворённо кивнул, точно услышал именно то, что хотел.
— Пётр Громославский успел пошалить ещё до революции. И в архиве Крюкова есть документ о проделках и махинациях, которые творил станичный атаман Громославский задолго до советской эпохи. И Крюков сохранял документы о Громославском в своем архиве все последующие годы. Более того, именно Крюков выступил публично с разоблачениями Громославского в 1913 г. в газете «Русское знамя». Следовательно, и сам Громославский прекрасно представлял роль Крюкова в собственной «карьере», так некстати прерванной разоблачениями. Может быть, именно здесь следует искать завязку конфликта? И не искать ли эти документы пытался Громославский, после смети Крюкова в его архиве, когда «овладел рукописью»?
— Но это — тоже догадки…
— Конечно, но чем они хуже бирюковских?
— Но ведь говорили о компьютерном исследовании шолоховского авторства.
Литвинов брезгливо отмахнулся.
— Знаю, это работы скандинавских лингвистов во главе с Г. Хьетсо, которые ещё в 70-е годы попытались применить методы математической лингвистики для проверки авторства «Тихого Дона». Что ж, их книга, изданная в СССР 1989 году, многократно цитировалась в работах шолоховедов. Ф. Кузнецов цитирует скандинавов: «Следует признать, что не все параметры, исследованные в этой работе, обладают одинаковой различительной способностью, но все они обнаружили единую тенденцию. А именно: что Крюков совершенно отличен от Шолохова по своему творчеству, и что Шолохов пишет поразительно похоже на автора «Тихого Дона». В некоторых случаях применение математической статистики позволяет нам исключить возможность того, что роман написан Крюковым, тогда как авторство Шолохова исключить невозможно». Все? Нет. Дальше журнал «Вопросы литературы» опубликовал научный разбор книги Г. Хьетсо и его коллег, проведённый профессиональными математиками и лингвистами Л. Аксеновой и Е. Вертелем. В 1996 г. эта работа была опубликована в сборнике «Загадки и тайны «Тихого Дона». Сборник этот и Феликсу Кузнецову, и другим шолоховедам хорошо известен, но за все годы, прошедшие после рецензии отечественных математиков, никакой реакции со стороны шолоховедов не было. Они так и продолжали повторять выводы уже давно опровергнутой работы, злостно вводя читателей в заблуждение. А вот что пишут Аксенова и Вертель: «…Полученные скандинавскими учёными результаты допускали несколько интерпретаций, хотя в опубликованной монографии была представлена только та, которая подтверждала тезис об авторстве М. Шолохова. Усреднённые значения параметров не дают возможности выяснить, не был ли «Тихий Дон» результатом редакторской деятельности одного автора (Шолохова) над произведением второго автора (Крюкова), хотя именно этот вопрос остаётся наиболее важным. Данные динамического анализа статистических материалов показывают маловероятность предположения об авторстве Шолохова в отношении 1-й части «Тихого Дона». Они же добавляют: «Использование иной методологической базы привело к совершенно иному отбору исходных данных, параметров исследования и методов обработки результатов. Иной оказалась бы и их интерпретация. В итоге получились бы выводы, диаметрально противоположные описанным в монографии. Поэтому мы считаем, что выводы относительно авторства Шолохова остаются по-прежнему недоказанными». Работа Л. Аксеновой и Е. Вертеля заканчивалась предложением провести новые исследования, заново корректно сформулировав задачу проверки авторства с помощью математических методов. Как и следовало ожидать, ответа от шолоховедов так и не последовало.
— И нет ни одного свидетельства тех времён?
— Почему? — удивился Литвинов. — Есть. Вот доктор технических наук, профессор Александр Лонгинович Ильский в далёком 1927 г. семнадцатилетним юношей попал на работу в редакцию «Роман-газеты». На его глазах разворачивались события, связанные с публикацией романа. Он был, очевидно, одним из самых первых в Москве, кто держал в своих руках 500 страничную машинописную рукопись первых частей «Тихого Дона». Вот его свидетельство: «Я, очевидно, являюсь одним из последних участников событий времён появления на свет произведения «Тихий Дон» в 1928 году, пишет он. Я на четыре года моложе Шолохова и в тот период с конца 1927 г. по апрель 1930 г., ещё молодым, работал в редакции «Роман-Газеты» техническим секретарём редакции. Я часто встречался с Шолоховым, регистрировал его рукописи, сдавал в машбюро их печатать и практически участвовал во всей этой кухне, как из Шолохова сделали автора «Тихого Дона». Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа «Тихий Дон» Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 г. в редакцию Шолохов притащил один экз. рукописи объёмом около 500 стр. машинописного текста. Шолохову в то время было около 22 лет, а мне около 17. Редакция «Роман Газеты» была создана во второй половине 1927 г., состояла она из зав. редакцией Анны Грудской, молодой, энергичной троцкистки, жены крупного партийного деятеля Карьева, двух редакторов Ольги Слуцкой и Мирник, и меня — техсекретаря. В редакции были нештатные рецензенты: писатель А. Серафимович, он играл крупную роль в правлении РАПП, а также к редакции была прикреплена, вроде партийного цензора и воспитателя, старая большевичка Левицкая, у которой были связи в секретариате И. В. Сталина…
В то время, когда начиналась эпоха избиения русской интеллигенции, Шахтинское дело и процесс Промпартии во главе с проф. Рамзиным, высылка Л. Троцкого, запрещение публиковать С. Есенина, Бунина, Пастернака и др. «непролетарских» писателей, Сталину надо было доказать, что всякая кухарка может управлять государством, не могло быть и речи об издании произведения, даже гениального, но написанного белогвардейским офицером. Нужен был писатель только с хорошей анкетой. Одарённых и способных людей если не ссылали и не расстреливали, то никуда не пускали. Вот подоплёка того, что выбор пал на Шолохова. У Шолохова оказалась подходящая биография и анкета. Он родом из казаков, родился на Дону, молодой писатель (уже опубликовал в 1926 г. «Донские рассказы»). Считали, что он молодой, это ничего, старшие помогут. Сделаем из него Великого писателя. То, что он не имел даже законченного среднего образования — это даже хорошо. Это подтверждало слова вождя о кухарке. А сам Шолохов? Он, конечно, согласился. Да разве кто-нибудь отказался бы от свалившегося на него такого подарка? Он вёл себя очень прилично. Сидел большую часть времени у себя в Вешенской и никуда не совался.
После выхода журнала «Октябрь» с публикацией «Тихого Дона» (ЉЉ 1-10 за 1928 г.) поползли слухи, что это плагиат. Да как мог молодой человек, без опыта жизни за один год отгрохать около 500 страниц рукописи такого романа? С апреля месяца 1929 г. публикация романа была прекращена. Однако издание «Тихого Дона» уже было запущено в «Роман Газете». Теперь А. Грудской и ее друзьям из шайки зарождающейся уже тогда литературной мафии, надо было срочно спасать честь мундира. Партфюрер нашей редакции срочно бежит в секретариат И. В. Сталина к своей подруге и уговаривает ее подсунуть Сталину «Тихий Дон», чтобы он прочёл.
Действительно, он прочёл и дал добро. Это стало сразу общеизвестно. Грудская собирает всех нас, работающих в редакции, и заявляет, что она была в «верхах» и там решено, что автором «Тихого Дона» является М. Шолохов. Малейшее сомнение в этом для нас обернётся изгнанием из редакции. Правление РАПП выносит решение, и оно опубликовано в печати, что все те, кто будут распространять клевету на Шолохова о «плагиате» будут привлекаться… На этом, кажется, и закончилась эпопея создания «великого» писателя. Шайка партийной мафии выполнила свою задачу. Шолохов, как мне говорили, больше приспособился к бутылке и чего-то нового так и не создал. Он пытался что-то писать, но так и ничего не получилось. Его дальнейшая судьба меня мало интересовала. Я ушёл работать в область техники, создал много новых машин, написал десятки книг, учебников и статей, по которым учатся тысячи студентов и инженеров. О том, что я пишу Вам, я не считал нужным говорить или писать публично. Плетью обуха не перебьёшь, так говорит русская пословица…» А сколько таких свидетельств, которые могли бы помочь выяснить, наконец, спустя более полувека истинную историю создания романа лежат ещё в чьей-то памяти или архиве под спудом?