– За нарушение догматов Равновесия, – прогрохотал кто-то из охотников. Его Марори не видела, но голос наверняка был слышен на несколько кварталов вокруг. – Приговор – смерть.

Сеть быстро уменьшилась в размерах. Нити легко прошили тело жертвы, рассекли на мелкие куски. Ифрит только глухо завыл, но его голос быстро оборвался. Огненное тело распалось множеством все еще горящих кусков. Через полминуты они превратились в тлеющие угли. Дознаватель вернулся за сеткой, подошвами кроша останки в пепел.

Удовлетворенная толпа разбрелась, к Марори вернулась способность дышать. Если бы не угли, которые никто не потрудился убрать, ничто не указывало бы на реальность случившегося. Ее передернуло от мысли, что может чувствовать живое существо, которое вот так, за секунды, пропускают через мясорубку.

В Дра’Мор она вернулась уже к вечеру, уставшая и голодная. Еще в городе, в первой же забегаловке, очень хотелось перекусить чем-то более привычным, но это была еще одна статья незапланированных трат. Пришлось терпеть до возвращения и снова заталкивать в себя полусырое мясо столовского приготовления.

А когда вернулась в комнату, нашла под дверью еще одну записку от Эашу. К новой порции извинений прилагалось обещание скорой встречи. Ничего нового.

В газете объявлений, несмотря на приличный выбор, подходящих вакансий оказалось не так уж много. Везде требовался то работник на полный рабочий день, то с определенным опытом, или и того хуже – текст объявления недвусмысленно намекал на специфическую, не подходящую простокровке форму работы. В конечном итоге Марори остановилась на трех возможных вариантах: работать во вторую смену в закусочной мойщицей посуды, нянечкой на три часа два раза в неделю и выгуливать домашнее животное каждый день с семи до девяти вечера. Порода домашнего животного в последнем объявлении указана не была, и девушка надеялась, что речь идет все же о традиционной собаке, кошке или, на крайний случай, хорьке или экзотической рептилии. В каждом из трех объявлений был указан электронный адрес, куда она направила резюме с короткой информацией о себе и своем опыте. Разделавшись с этим, взялась за книги о фэлфаэрах.

Уже после первых вводных страниц Марори со стоном захлопнула книгу. Что же это такое-то?! Реальность влепила еще одну смачную затрещину.

Фэлфаэрами назывались нематериальные сущности, обитающие в Хаосе – прослойке, разделяющей домены Света и Тьмы. Во время войны именно здесь велись самые ожесточенные и кровопролитные сражения. Количество пролитой с обеих сторон крови, в конце концов, сделало свое дело: боль и страдания материализовались, став третьей стороной, которую назвали Хаосом. Чтобы не дать скверне распространиться вглубь своих доменов, темные и светлые владыки взяли обязательства охранять каждый свою границу и не допускать распространения губительной порчи. Хаос стал чем-то вроде зоны отчуждения: мешающий всем, неотъемлемый ни от одного из планов кусок пустоши, отданной на поругание фэлфаэрам – существам, родившимся там, где смешалась кровь темных и светлых. Существам, которые одновременно могли быть и в Хаосе – и далеко за его пределами. Прирученное, такое существо давало своему хозяину стабильный источник энергии Хаоса, из которого тот мог черпать силу для своих нужд. В одной из сносок говорилось, что к помощи фэлфаэров прибегают только те, кто совершенствуется в искусстве боя холодным оружием, тогда как адептам Матери и Плетения подобные помощники совершенно ни к чему. Более того – книга утверждала, что адепты не владеют достаточной силой духа, чтобы одолеть порождение Хаоса и заставить его подчиняться себе.

Всего пара страниц, но Марори чувствовала себя выброшенной на берег медузой, беспомощно взирающей на занесенную пятку. Для привязки фэлфаэра требовалось отправиться в Хаос, найти порождение, которого хватит сил поймать и подчинить, и на все это отводилось ограниченное количество времени. Около двадцати-тридцати минут, в зависимости от силы духа ловца, пока отрава Хаоса не убьет чужака.

Всезнающий интернет говорил, что Дра’Мор не рассекречивает информацию о количестве летальных исходов среди абитуриентов. Неофициальные же источники утверждали, что ежегодно в Хаосе погибает не менее десяти процентов смельчаков. Небеснорожденные активно мусолили тему зверства Темных с их «естественным отбором», подливали масла в огонь описанием растерзанных тел, которые видели чуть ли не собственными глазами. Последнее было чистейшей воды выдумкой, поскольку Светлым категорически запрещалось ходить в Хаос во имя заботы об их рассудке и здоровье.

Десять процентов? Марори захлопнула крышку ноутбука, завалилась на кровать и зарылась в подушки. Десять процентов проклятокровных, которые достаточно сильны и обучены, чтобы иметь приличную фору к шансу выйти живым, – погибают. Что уж говорить о простокровке, которая не то, что не обучена, а впервые в жизни узнала о подобном.

Но, чтобы продолжать обучаться у Потрошителей, ей необходимо свое собственное порождение Хаоса. Выходить на поединок без его поддержки – все равно, что идти голым и босым против асфальтоукладочной машины. Но идти за фэлфаэром в Хаос – точно такое же самоубийство.

Марори еще долго не могла прийти в себя. Она и раньше пессимистично оценивала свои шансы, но делала ставку на ум, трудолюбие и желание во что бы то ни стало добиться цели. При должном усердии можно достичь многого. Но что она, сопливая девчонка, простокровка без малейших навыков обращения с оружием, может противопоставить Хаосу? Да она не продержится там и десяти минут.

Уснула она далеко за полночь в компании свежей порции тяжелых мыслей.

Разбудил ее настойчивый стук в дверь. Когда заспанная Марори открыла, то обнаружила на пороге сладко улыбающегося инкуба. Тот всучил ей цветочный горшок с внушительного размера мухоловкой и без приглашения ввалился внутрь. Смятая постель и сброшенное на пол одеяло заставили его змеиные зрачки расшириться, на лице появилось сладострастие. Направление его мыслей было настолько очевидным, что Марори быстро поставила мухоловку на стол и, что есть духу, бросилась в ванную комнату. Громкий смех Эашу долгим эхом отдавался в ушах. Когда она привела себя в порядок и рискнула выйти, инкуба уже и след простыл. Сколько должно пройти времени, прежде чем Эашу надоест ее доставать или она привыкнет к его подначиваниям?

Одиночество длилось недолго, на этот раз его нарушил Ним. Наверное, единственное существо во всем Дра’Море, чьему визиту девчонка искренне обрадовалась. Оказалось, на дворе давно стоит прекрасное солнечное утро, и будет настоящим грехом провести его в кровати. Сообща они решили прогуляться, а заодно получше изучить окрестности. Естественно, первым делом Марори рассказала о фэлфаэрах и о том, что понятия не имеет, как решить эту проблему. Эльф, к чести своей, не стал лукавить и сразу сказал, что занятие это опасное и вряд ли по силам простокровке.

– Ты говорил, твой брат перешел на Пятый круг, может, он знает или слышал что-то? Как можно обойтись малой кровью.

– Сжульничать? – поправил эльф. – Извини, но некоторые вещи в Дра’Море непоколебимы, как Цербер или Стражи около спального корпуса. Если появляется хоть какая-то лазейка, ее устраняют до того, как о ней становится массово известно. Таковы правила, на них все держится.

– Идиотские правила.

– Специфические, учитывая контингент. Если бы этих ребят не держали в ежовых рукавицах, у нас бы была и Вторая, и Третья война. Или не было бы ничего, кроме Хаоса. Ловля фэлфаэров – это часть тренировки силы воли и контроля. Чему, по-твоему, проклятокровные учатся в Дра’Море в первую очередь?

Девушка промолчала, уступая эльфу возможность закончить.

– Контроль, – выразительно ответил Ним. – Контроль над тягой разрушать, которая зарождается даже от одной-единственной капли проклятой крови. Эти ребята, что бы ты о них ни думала, в первую очередь сами себе злейшие враги, потому что как только дают себе слабину – все. – Эльф ребром ладони рассек воздух, изображая лезвие гильотины. – Они либо погибают сами, либо попадают в лапы дознавателей. Неизвестно, что хуже, но в обоих случаях в финале смерть. Вот так все серьезно, это тебе не из фей пыльцу трясти и не мандрагоре соской рот заткнуть.