Её улыбка угасает, пока она возится с тем, чтобы снять бейджик.

— Нет, но я работаю рядом и забыла, что ношу это.

— Ох, да? Чем ты занимаешься?

Её глаза впериваются в мои.

— Это сложно.

Мои брови сведены вместе.

— Загадочная.

— Может быть.

— Да Ну?!

Раздумывая, она прикусывает губу, но прежде чем может ответить, мне пихают пиво, и человек, который держит это пиво, оборачивает свою руку вокруг плеча моей девочки и целует её. Каждый инстинкт в моем теле оживает током и желанием врезать, убить ублюдка, рёв гремит в моих ушах, пока я не слышу глубокий, знакомый голос.

— Я вижу, ты познакомился с Жизель? — Нейт ухмыляется мне.

Твою мать. Он знает её!

— Зи, это Жизель. Жизель, это мой друг Зи и сегодня у него день рождения.

— С днем рождения. — Она улыбается мне, и я тотчас же знаю, чего хочу себе пожелать. Жизель лучше не быть девушкой Нейта.

Я протягиваю руку, но когда она кладет свою в мою, у меня появляется острое желание поцеловать, вместо того, чтобы пожать её. Так я и делаю.

Мои губы на её коже разжигают огонь внутри меня.

Жизель дарит Нейту знающий взгляд.

— Джереми в баре. Вон там, — указывает она. — Высокий. В кожаной куртке.

Он смотрит поверх своего плеча.

— Спасибо. Извините, я на минуту.

Я делаю глоток своего пива.

— Давай займем столик.

Она кивает.

— Следуй за мной. В задней части клуба тише.

Её походка такая же очаровательная, как и всё остальное в ней. Она легко пробирается сквозь толпу людей к высокому столику в углу. Когда мы садимся, она скрещивает покрытые чулками ноги таким образом, что я вижу мельком её оголенную кожу и чуть выше подвязку. Мои глаза расширяются.

У меня появляется острое желание дотянуться и погладить её там. Я с трудом могу себя остановить. Я перевожу свой взгляд на её лицо.

— Что ты говорила?

Она смеется, очевидно, заметив мою рассеянность.

— Как насчет того, что мы начнем с тебя?

— Хорошо. Что ты хочешь знать?

— Какое твое настоящее имя?

— Закари Флауэрс, но мои друзья зовут меня Зи.

— Зи? Не Зак?

Я киваю.

Она хихикает.

— Мне больше нравится Зак. Ты не возражаешь, если я буду тебя так называть?

— Не-а. Называй меня как хочешь. Только моя сестра называет меня Заком.

Она улыбается.

— Итак, Зак. Чем ты зарабатываешь на жизнь?

Я улыбаюсь в ответ, мне нравится форма её губ, звук голоса.

— Сейчас я управляю галереей отца Нейта.

Она делает глоток своего напитка, затем облизывает губы, позволяя своему языку выскальзывать и слизывать алкоголь.

— Так ты художник?

Я киваю, слишком поглощен тем, что она делает, чтобы говорить.

Я пялюсь. Я знаю, что это так.

Однако я ничего не могу с этим поделать. Её губы похожи на прекрасный поцелуй, оставленный на салфетке — красные, великолепные и в форме сердечка. Ее тело двигается с уверенностью, которую я никогда не видел в женщине.

Официантка идет с подносом шотов и ставит их в центре столика.

— Мы не заказывали это, — даю знать официантке.

Она пожимает плечами.

— Тот парень заказал, — она указывает на Нейта. — Так что, берёте это или нет?

— Да, — отвечает Жизель прежде, чем я. Официантка уходит прочь, и Жизель поднимает один из шотов.

Я делаю то же самое.

— За новых друзей.

Она поднимает палец вверх.

— Нет, подожди.

Я задерживаю свою рюмку в воздухе.

Она чокается об мою.

— С днем рождения.

Я медленно ей киваю, впитывая каждый её сантиметр, и ставлю шот обратно, понимая, что, когда она сказала: «С днем рождения», я не думал о своей судьбе, своем наследии или о клубе.

Всё это время я думал о ней.

— Твоя очередь. Скажи мне, что означает надпись на твоем бейдже, — настаиваю.

— Хммм... Это нелегко.

— Ну, попробуй.

— Скажем так, если бы ты работал со мной, подходящее для тебя прозвище было бы Художник.

Художник. Мне нравится, как это звучит.

Я приближаюсь.

— Расскажи мне ещё.

— Что ты хочешь знать?

Мой новый девиз звенит в моих ушах: «Живи так, будто ты умираешь».

И я решаю делать именно это.

— Всё, — шепчу я.

Сначала слова

Доктор Джулия Рэймонд

В конце мая следующего года.

Постарайтесь не быть наивными.

С точки зрения развития фобии, мы знаем, что её можно получить или привить. Если фобия получена, обычно это обусловлено тем, что происходит нечто, с чем человек не смог смириться. Что бы это ни было, оно внедряется в подсознание.

Если фобия привита, это, как правило, из-за условного рефлекса или получения дезинформации. Например, ребенку можно сказать: «Берегись собак. Они могут укусить и убить тебя». Если ребенок уже имел тенденцию бояться или беспокоиться, он, скорее всего, будет бояться собак.

Зои Флауэрс страдает танатофобией — патологическая боязнь смерти, или, по крайней мере, это был мой первоначальный диагноз, когда она обратилась ко мне пять недель назад.

Я в этом уже не уверена.

Я была заинтригована с первой минуты, когда она вошла в мой кабинет. С ней было что-то не так. Я видела её как пациентку несколько лет назад, когда она пыталась работать над своими эмоциями к своей матери. Теперь она женщина, всё такая же вежливая, умная и красиво одетая, но когда она пришла, ее выражение лица было печальным от отчаяния.

— Итак, Зои. Что привело вас сегодня ко мне? — как только я спросила, она устроилась на своем месте. Она не волновалась или извинялась, как большинство моих пациентов. Она посмотрела в мои глаза и сказала.

— Есть очень хороший шанс, что я могу умереть в течение следующего года, и мне страшно. В некоторые дни я так зла из-за этого, но в другие просто чувствую себя потерянной. Я здесь потому, что хочу, чтобы вы помогли мне смириться со своей судьбой, и так я смогу выбрать какое-нибудь направление для дальнейшей жизни.

Я устроилась на своём месте, взяла ручку из держателя на столе и установила её возле моего блокнота. В своих мыслях я уже диагностировала её — классический случай танатофобии.

— Что заставляет вас думать, что вы можете умереть?

— Мой брат умер несколько недель назад.

Я ничего не сказала и терпеливо ждала.

— Прежде, чем вы подумаете, что у меня танатофобия, я хочу сказать вам, мой страх не иррациональный.

«Типичный ответ», — подумала я.

— Продолжайте.

Из её глаза просочилась слеза, и я вручила ей пачку «Клинекс».

— Несколько лет назад моя двоюродная бабушка рассказала нам с братом, что наша семья была проклята, что из поколения в поколение члены нашей семьи трагически умирали молодыми в возрасте двадцати семи лет. Она дала название этому «Клуб 27», и сказала, что её дочь присоединилась к нему наряду со многими другими родственниками. Мой брат и я думали, что она была сумасшедшей. Хотя мы понимали, что наш дедушка умер в двадцать семь лет — он погиб, выполняя свой долг, и наша мать умерла в двадцать семь лет — скончалась от передозировки. Мы не относились с большим доверием к её заявлению. Это звучало абсурдно.

«Фобия привита», — подумала я про себя.

Я написала в своём блокноте цифру 27.

— Вы сказали, ваш брат ушел из жизни недавно. Сколько лет ему было?

В это время она отвела свой взгляд.

— Ему было двадцать семь лет.

Фобия получена, я записала.

— На прошлой неделе был мой день рождения, мне исполнилось двадцать семь.

Это привлекло моё внимание.

— Ну, это, разумеется, выглядит совпадением. Давайте вернёмся немного назад. Вы сказали, что ваша двоюродная бабушка первая привлекла ваше внимание к этому... явлению. Давала ли она вам больше информации о семейной истории, проблемах психического здоровья, что-нибудь, на что вы могли бы пролить некоторый свет?