Самая очаровательная мальчишеская улыбка.

В животе порхают бабочки, и мне ничего не остается, как улыбнуться в ответ, чувствуя немного смущения.

— Предполагалось так. Я не знал, что ты пьешь, но подумал, что попробую сделать это.

Я двигаюсь ближе, достаточно близко, и мое бедро упирается в край столешницы.

— Тебе повезло, я буду пить все, что сделано из кофейных зерен.

Затем меня осеняет, что его волосы цвета лучших импортных кофейных зерен.

— Да, мне повезло, — повторяет он.

Присаживаясь на один из барных стульев, я дую на латте. Пенка не совсем похожа на пенку, больше на огромные мыльные пузыри или, возможно, на сгустки прокисших взбитых сливок.

— Ты ведь школьный учитель, верно? — спрашивает он.

— Что-то вроде того, — говорю я. — Я работаю в Рочестерском университете. Ты занимаешься недвижимостью, верно?

Уголки его губ ползут вверх.

— Что-то вроде того.

Я смеюсь.

— Шучу. Я всё знаю о тебе — крупный успешный генеральный директор перспективной компании, которая скупает убыточные предприятия, улучшает их, и затем продает. Зак говорил, ты очень смекалистый в бизнесе.

Это правда, но я забыла упомянуть, что Зак очень много мне рассказывал о нем.

Он приподнимает бровь самым сексуальным способом.

— Ты заставишь меня покраснеть, если продолжишь так говорить. Твои слова звучат так, будто ты упускаешь нечто самое важное. Я уверен, что твой брат, должно быть, собрал на меня компромат.

Откуда он знает, что Зак рассказывал мне о его неспособности совершать плохие поступки, о его одержимости работой и о потребности постоянно держать всё под контролем? Он никогда не говорил о нем унизительным образом. Нет, скорее, Зак боготворил этого человека. Слова «честный, трудолюбивый, уважительный» всегда следовали за тем, что не могло быть истолковано как негативное. Однажды Зак упомянул, что, должно быть, что-то в прошлом Нейта спровоцировало его экстремальное поведение.

Он мог понять это.

Честно говоря, и я тоже.

— Зи никогда не мог сделать комплимент, не убедившись, что немного съязвил. Мне кажется, он бы сказал что-то вроде этого: «Чертов мудак какой-то восходящей строительной компании».

Я пожимаю плечами. Мой брат действительно был привязан к нему.

— Может быть, это действительно больше похоже на правду.

Он ухмыляется, и, Боже помоги мне, я должна отвести взгляд.

Я пытаюсь убрать свои эмоции в сторону, потягивая латте. На вкус он как вода, но любитель кофе во мне слишком увлечен человеком, наблюдающим за мной, чтобы заботиться об этом.

Кажется, его глаза темнеют, когда они следят за тем, как я обхватываю губами край кружки, а затем жидкость стекает по моему горлу вниз. Его дыхание становится поверхностным, будто он представляет себе мой рот на чем-нибудь другом.

Мое воображение, должно быть, перевозбуждено. Я трясу головой и указываю на чашку.

— Неплохо.

Он делает глоток своего латте и практически выплевывает его.

— Неплохо! На вкус как дерьмо.

Я чувствую, как уголки моих губ снова ползут вверх. Клянусь, я так давно не улыбалась, что срываюсь и позволяю смеху завладеть мной, мое тело дрожит, волосы подпрыгивают, словно львиная грива.

Нейт изумленно таращит глаза, и я могу видеть, как напрягается его тело.

После того, как я наконец-то в состоянии говорить, мне удается выпалить:

— На самом деле, не так уж и ужасно на вкус. Ты просто вбиваешь время на таймере и подбираешь пропорции, и это всё. Подольше подогревай молоко и добавляй больше зерен.

Он ставит свою кружку и скептически смотрит на меня.

— Во время учебы в колледже, я работала в кофейне. Если хочешь, могу тебе показать?

Наши взгляды встречаются.

Когда он не отвечает, реальность обрушивается на меня. Я не могу позволить, чтобы это становилось флиртом.

Прочищаю горло.

— Ладно, так или иначе, мы можем вернуться к вопросу: почему ты находишься здесь среди ночи? Ты можешь быть честным со мной, ты остаешься здесь?

Мышца челюсти Нейта дергается, но он не отвечает мне. Вместо этого, берет свою кружку, поворачивается к раковине и выливает свой полный латте в водосток, затем идет в заднюю часть дома в темноте.

Поворачиваю голову так, что могу проследить за ним.

Он щелкает, включая свет, и поворачивается ко мне.

Я знаю, что он, должно быть, поймал мой пристальный взгляд, и одному Богу известно, что за одержимый вид, возможно, был на моем лице. Я быстро отворачиваюсь.

— Зои, думаю нам надо поговорить.

— Знаю, мы должны. И, Нейт, все хорошо. Действительно. Я не против того, чтобы ты оставался здесь, — я заверяю его, пока разворачиваюсь обратно.

Он открывает одну из стеклянных дверей, и шум шторма становится громче.

— Иди сюда. Я хочу показать тебе кое-что.

Что-то тянет меня к нему.

От него веет властью. Я могу сказать, что он привык добиваться своего, но я обычно не из тех, кто подчиняется господству. Я достаточно занималась этим на работе: мужчины профессоры — воплощение авторитетных личностей

Но, тем не менее, я двигаюсь, приближаясь к нему с осторожностью.

Звук волн, разбивающихся о берег, звучит красиво. Из-за открытой двери в воздухе витает приятный запах, или, возможно это Нейт — чистый, свежий, мужественный.

Не осознавая этого, я встаю прямо перед ним. Я теряюсь в ветре, воздухе, звуке и в нем. Запрокидываю голову назад, чтобы взглянуть на него. Я высокая, но он почти на голову выше меня, он, должно быть, под два метра ростом. Что-то в его близости заставляет мое тело чувствовать себя одержимым.

Это ни на что не похоже.

Нейт выходит за дверь на крытую веранду, почесывая щетинистый подбородок.

— Я говорил тебе, что я хреновый в подобных вещах, поэтому собираюсь просто покончить с этим.

Облегчение берет верх.

Вот оно.

Он, наконец, собирается признать, что ночует здесь. Господи, что если ему больше некуда пойти? Я никогда не задумывалась об этом. Может быть, он не так успешен, как думал мой брат. Что я собираюсь делать, если дело в этом? Не то чтобы я выставила его из своей постели, дерьмо, я имею в виду… на улицу.

Я двигаюсь вперед и останавливаюсь рядом с ним.

— Это, вероятно, будет лучше всего.

— Послушай, Зои, я думаю, это было недоразумение. Ты видишь что там?

Делаю шаг, и ветер пробирается под мою тонкую футболку.

— Едва ли.

Он указывает на что-то, но я не могу разобрать что это.

— Это сарай для лодок, который находится на краю собственности. Зои, Зи жил там, не здесь.

Я разворачиваюсь, и мои слова выходят такие же мощные как шторм.

— Это неправда. Он говорил мне, что жил здесь, в доме, которым владел.

— Это правда, Зои. Ты уверена, что он сказал тебе, что жил здесь?

— Да, я уверена. Иначе бы меня здесь не было.

Его лицо кажется, бледнеет.

— Может быть, ты неправильно поняла его?

— Нет! — Я трясу головой.

— Мне жаль. Я понятия не имел, что он сказал тебе это. Я просто думал, что ты перепутала местоположения.

— Нет, я не перепутала. Господи, я бы не заснула в твоей постели. Зак сказал мне, что купил дом на воде.

— Он действительно жил в доме на воде. Но он не владел им, и это не тот дом.

Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу. Сглатываю с трудом.

— Нет! Это не может быть правдой. Я не уверена, в какую игру ты играешь, но не пытайся использовать моего брата сейчас, когда он мертв. Скажи мне правду, ты живешь здесь, с тех пор как он умер. Не так ли? Я собираюсь выяснить это, так или иначе.

Приближаясь, он хватает меня за руки.

— Зои, я говорю тебе правду. Я бы не стал лгать о чем-то подобном. Я бы так не поступил со своим другом.

Я отталкиваю его.

— То есть, ты хочешь сказать, что мой брат лгал мне. Он бы не сделал этого. Мы говорили друг другу правду. Всегда.

— Он переехал тогда же, когда и я. У меня имелось свободное место, а он нуждался в дешевом жилье.