Согласно герметическим догматам; человеческие души суть высшие существа, давным-давно плененные землей и, как мухи в паутине, запутавшиеся в ее эволюционных спиралях. Все это весьма красиво излагается в первом диалоге «Корпус Герметикум», или «Поймандрес»:

«Но Разум-Отец всего, он, кто есть Жизнь и Свет, родил Человека, Существо, подобное Себе. И Он нашел удовольствие в Человеке, как в Своем собственном отпрыске, ибо Человек был очень приятен на взгляд, являясь подобием Отца своего. И с полным основанием Бог нашел удовольствие в Человеке, ибо то была собственная форма Бога, в которой нашел удовольствие Бог. И Бог передал Человеку все вещи, которые были созданы.

И Человек занял место в сфере Создателя и обозрел вещи, созданные его братом[118], который был поставлен над областью огня, и, обозрев творение Создателя в области огня, он пожелал и сам делать вещи; и его Отец дал разрешение, оставив себе все труды Правителей (то есть планет); и Правители нашли наслаждение в нем, и каждый из них дал ему часть своей натуры.

И, узнав сущность Правителей и получив долю их натуры, он пожелал прорваться вниз сквозь ограничивающий круг их орбит; и он посмотрел вниз сквозь структуру небес, прорвавшись сквозь сферу и показав лежащей внизу Природе прекрасную форму Бога. И Природа, видя красоту формы Бога, улыбнулась с неутолимой любовью к Человеку, показав отражение этой самой прекрасной формы в воде и в ее тени на земле. И он, увидев эту форму, подобную его собственной, на земле и в воде, полюбил ее и пожелал поселиться там. И дело последовало за замыслом, и он поселился в материи, лишенной разума. И Природа, заполучив того, кого полюбила, заключила его в свои объятия, и они слились в одно, ибо они любили друг Друга.

И поэтому Человек, в отличие от других существ, живущих на земле, двойственен. Он смертен телом, и он бессмертен как Человек из вечной материи. Он бессмертен и имеет все вещи в своей власти, и все же ему выпала доля смертного, суть субъекта Судьбы. Он возвышается над структурой небес, и все же он рожден рабом Судьбы».

Пленение человечества в объятиях природы — это герметический эквивалент библейской истории об Адаме и Еве. В таком прочтении смертный «плод» Древа познания добра и зла — это сама планета Земля. Откушав «запретного плода», то есть обретя воплощенную форму, человек погружается в жизнь на планетарном уровне и потому подвержен смерти. Согласно герметической доктрине, лишь очень немногие души способны сами освободиться от власти земного объятия. Остальные, не являющиеся святыми, переживают жизнь за жизнью, смерть за смертью в бесконечной цепи воскресений. В соответствии с этим догматом мы нуждаемся в помощи «сверху», если желаем когда-либо освободиться от нашей Солнечной системы.

В своей книге «Более основательный человек» Дж. Беннетт указывает, что для душ с высоким предназначением, то есть для тех, кто может оказать нам подобную помощь, создаются особые условия рождения[119]. В наши дни мы видим это в том, как тщательно занимаются воспитанием Далай-ламы, как посылаются эмиссары на поиски ребенка, которого считают новым воплощением. Схожий процесс происходил, как представляется, и с миссией волхвов. Все свидетельствует о том, что они вышли из той же школы, с которой столетия спустя вступил в контакт Гурджиев. Если это было действительно так, тогда мы можем ожидать, что она сохранила память о столь важном событии. Гурджиев сообщает нам, что обычно это делалось с помощью того, что он называл «легоминизмом», то есть символа, который каким-то образом сжато заключает в капсулу то, что должно быть передано будущему. Примерами архитектурных «легоминизмов» служат египетские пирамиды, мемориал Антиоха и усыпальница Арсемии. Беннетт пересказывает, что говорил ему Гурджиев об этом процессе:

«Он (Гурджиев) говорил, что время от времени Святая сущность с того света — «сверху» — воплощается в человеческую форму с весьма высокой и особой миссией, выполнение которой невидимо в этом мире и которая может быть воспринята только учениками или специально подготовленными последователями. Миссия эта выполняется в нашем мире лишь постольку, поскольку занятое этим существо воплощено в человеческую форму. Определенная возможность привносится из царства, где нет ничего невозможного. Это нечто новое, не имеющее прямого отношения к причинно-следственным связям нашего мира и поэтому меняющее всю ситуацию. Остается невидимым, как это делается, но в целом становится необходимым, чтобы что-то было увидено, проявилось, с тем чтобы это новое могло действовать в видимом мире среди людей и обычных восприятий. Именно для выполнения этой второй части миссии создается святой образ, который обладает неограниченной властью, так как его источник находится вне существующего мира. Этот святой образ мы видим в лице основателя новой религии, пророка или воплощения Бога, вносящего новую надежду в жизнь человека».

То, как родился Христос, зафиксировано в истории волхвов и, в частности, в иконе Рождества, которая традиционно использовалась для иллюстрации события. Необычайно воздействие этого «святого образа» Воплощения. Оно отображается в бесчисленных живописных полотнах, скульптурах и даже рождественских открытках. Оно также проигрывается в лицах на школьных подмостках в виде рождественской пьесы[120]. По сути, повторяется одна и та же сцена: Мария, Иосиф и младенец Иисус в люльке вместе с присутствующими пастухами и мудрецами. Над хлевом, в котором все они находятся, светит Звезда Вифлеема. Это пятиконечная египетская звезда[121], а не шестиконечная звезда Давида, которая в действительности означает Солнце. Однако, поскольку ведущей волхвов «звездой» были на деле две планеты, а именно: Юпитер и Сатурн в соединении, ее следовало бы изображать десятиконечной.

И все же остается скрытым от христиан и непознанным ими тайное значение образа. Это «легоминизм», скрывающий под масками «пастухов», «царей» и даже Святого Семейства гороскоп Иисуса. Когда понимаешь истинный астральный символизм, то обнаруживаешь, что младенец Мессия не только пророк Израиля, но и истинный фараон, или царь Гор[122]. Фараоны Египта обладали рядом титулов, в том числе и «пчеловода». Последний титул, быть может, указывал изначально на его роль главы «пчел», собирающих нектар мудрости. Самым же важным был титул «Сын Солнца». Как мы уже видели, официальный день рождения Гора-царя приходился на день солнечного восхода Сириуса и сопутствующего соединения Солнца с Регулом. Божественная природа подобного царского рождения символизировалась в Древнем Египте Сфинксом — львом с человеческой головой[123].

Цари Египта также тесно ассоциировались символом сокола. В египетской иконографии сокол является эмблемой Гора в его макрокосмической и микрокосмической формах. Как сокол зависает в воздухе, обозревая все, что происходит внизу, так и Гор Старший, первоначальный бог неба в Египте, парит над нашим миром, видя все, что происходит на земле. Он символизирует Первый Логос, или божественное высказывание Отца, Волей которого происходит сотворение. В мире нашей местной «вселенной» Солнце является престолом творческой силы. Как существо или «космос» в себе, само солнце создает свою семью планет— солнечную систему. Проявлению воли Солнца, то есть Солнечному Логосу в Египте, поклонялись как Ра-Характе — Ра (Богу Солнца) в его образе сокола. Как такового его можно видеть изваянного наверху обелиска Сенусерта III из XII династии в Гелиополисе.

Соединение на рассвете сокологолового Бога Солнца — Ра-Характе с Регулом, звездой из созвездия Льва, преимущественно символизирует рождение «Гора Младшего», или «Гора, сына Исиды». Этот микрокосмический Гор, пророк, являющийся Солнечным Логосом, становится человеком. Этот Гор — Сфинкс, загадочный хранитель небесных врат, не пропускающий непосвященных. Фараоны Египта считались такими божественными воплощениями, что и обозначено на превосходной статуе Кафры, строителя центральной пирамиды Гизы, где царь показан сидящим с уместившимся на его плечах и обнимающим его затылок своимй крыльями соколом (Гором).