Какая бы истина ни стояла за мощами, средневековая идеализация трех царей, явившихся в Вифлеем, обрела черты несомненной святости для Фридриха. В очередной раз на Востоке случилась катастрофа, угрожавшая теперь будущему заморских территорий. Постоянно ощущая нехватку людей и рассчитывая на отсутствие единства в мусульманском мире, они подверглись нашествию войск своего злейшего врага Саладина. В июле 1187 года самая крупная христианская армия, собранная маленьким царством, выступила на освобождение осажденного города Тивериада. То была фатальная ошибка. На пути через Галилейские холмы уставшие и испытывавшие сильную жажду воины попали в засаду. Войска христиан были разбиты, и вследствие этого Саладин легко овладел Иерусалимом, как и почти всеми остальными городами и укреплениями царства, укрытыми за крепостными стенами, но принужденными сдаться. Папа Григорий VIII проповедовал новый крестовый поход для возвращения утраченных земель, и в 1190 году английский король Ричард I Львиное Сердце и французский король Филипп отправились в очередной поход. Впереди них выступил Фридрих, уже престарелый воин, жаждавший еще раз пройти через испытание крестом. Но ему не суждено было отвоевать Палестину, ибо он погиб в результате несчастного случая еще до прибытия его армии в Антиохию. Без его сильной руки рухнула бывшая до тех пор образцовой дисциплина и порядок в германском контингенте. Останься он жив, объединенные силы Германии, Франции и Англии вполне могли бы освободить Иерусалим. Он сам, Ричард и Филипп были бы в состоянии, как и три царя древности, навестить ясли в Вифлееме и преклонить колени перед колыбелью. На деле силы крестоносцев смогли заново завоевать лишь часть старого царства. Иерусалим и Вифлеем остались за пределами крошечного государства, столицей которого стал Акре. Со временем и оно будет утрачено вместе со всеми европейскими владениями на Ближнем Востоке.

МОЛИТВА РИЧАРДА II

К тому времени, когда в 1377 году на английский трон вступил Ричард II — мальчик в возрасте десяти лет, многое изменилось. Уже более или менее завершилось строительство великих соборов в северной Франции, но две большие трагедии — природная и политическая — понизили ценность того, что могло бы стать золотым веком французской культуры. Первая из них — Черная смерть унесла в 1348–1349 годах жизни почти трети населения Европы. Второй стала никому не нужная Столетняя война между Англией и Францией. Хотя в ней участвовали уэльские лучники и английские йомены, речь шла о борьбе соперничавших французских династий. Поводом для титанической битвы за владение одной из богатейших стран Европы стал развод Людовика VII с Элеонорой Аквитанской после второго крестового похода и ее последующее замужество за королем Англии Генрихом II. В качестве приданого она принесла высоко ценившееся герцогство Аквитанию, которое было присоединено к другим французским землям, принадлежавшим Анжуской династии, то есть Плантагенетам. Английской короне теперь принадлежала внушительная часть Франции, что вызвало сильные трения между Плантагенетами и правящей династией Валуа за право на трон Франции. Дед Ричарда II Эдуард III вторгся во Францию и выиграл ряд битвы, в том числе и при Креси в 1346 году. Десять лет спустя «Черный принц» Эдуард разбил и взял в плен короля Франции Иоанна вместе с его юным сыном Дофеном в битве при Пуатье. Но ни одна из тех битв не привела к урегулированию конфликта. Как могла все более англизированная Анжуйская династия претендовать на французский трон? И, наоборот, как мог король Франции ожидать, что король Англии в качестве графа Анжуйского присягнет ему на верность как простой подданный?

Кризис оставался неразрешенным еще и в 1377 году, когда сын «Черного принца» Ричард II взошел на трон. Он, видимо, усердно молился Деве Марии, прося направить его в этом конфликте между родственными королевскими династиями, отравлявшем на протяжении более одного поколения отношения между двумя странами. Его брак с Анной Богемской, дочерью германского императора, призван был символизировать новую надежду и новую перспективу. Сам Ричард II был потомком через «Черного принца» французского короля Филиппа Красивого и английского короля Эдуарда I, а также других знатных королевских династий. Его союз со Священной Римской империей должен был пробудить надежду на возрождение христианского мира.

Удивительным и доступным пониманию образом на это, кажется, намекал знаменитый «Уилтонский диптих». Сопровождаемый царями-«волхвами» и Иоанном Крестителем, на диптихе Ричард молится Деве Марии. Здесь таится неоднозначный смысл. Его протянутые руки как бы приглашают ее передать ему Младенца Иисуса, ножку которого она показывает. Будучи носителем флер-де-ли, являвшейся частью его герба, Ричард II, более чем вероятно, знал, что скрывается за строительством французских соборов, как и понимал значение Реймса. В своем запрестольном образе он словно бы приглашает Мессию стать его собственным сыном. Этому не суждено было случиться, ибо о том позаботилась история преступлений. Какой бы удивительной могла быть история Средних веков, если бы он оказался прав! Мы могли бы обрести мессию-короля на львином престоле Англии, с флер-де-ли Франции и коронованного в Реймсе. И мы могли бы избежать столетий ведения военных действий и стать свидетелями еще более великого Ренессанса в Европе.

НАСТАВНИКИ МУДРОСТИ

Мой поиск волхвов подходил к завершению. Мне уже было ясно, что Иисус мог родиться летом в день солнечного восхода Сириуса, Звезды-Пса. В тот день — 29 июля 7 года до н. э. — его рождение стало бы исполнением пророчеств не только евреев, но и египетских и халдейских астрологов. Депутация волхвов (может быть, и не одна) совершила путешествие из региона Северной Месопотамии в поисках места ожидавшегося рождения царя. Посланные с этой миссией люди должны были быть членами братства, которое было известно под. названием «Пчелы» или «Сарман» и светочем которого тридцатью годами ранее выступал Антиох Епифан. Они вполне сознавали ту угрозу, которую представлял параноик и мегаломан Ирод, тридцатью годами ранее помогавший Марку Антонию осадить Самосату. Соответственно они старались сделать все возможное для оказания помощи Иисусу и сохранения в тайне местоположения хлева в Вифлееме. В Библии говорится, что посетители вернулись в свою страну по другому маршруту, и вполне возможно, что они посетили Египет перед возвращением домой. Нет ничего невероятного в том, что волхвы были купцами и прежде регулярно путешествовали в Египет по своим делам. Находясь там в преддверии бегства Марии и Иосифа с Иисусом, они могли подготовить безопасное пристанище для них. В любом случае существуют предания о том, что родители принесли младенца в Гелиополис — изначальный центр древнеегипетской религии. Как феникс, возвращавшийся для провозглашения новой эры, он явился в Город Солнца.

Поскольку мы ничего не знаем о жизни Иисуса с двенадцати лет вплоть до начала его пастырской миссии в тридцатилетием возрасте, он-таки представляется очень уж не по летам-развитым. Из Евангелия мы знаем, что уже в весьма юном возрасте он смог вступить в ученый спор со старцами из Храма, который он называет «домом отца». Есть и другие легенды, повествующие о том, как еще молодым человеком он посетил, кроме Египта, Персию и Индию, как и убедительный миф о его посещении Британии в сопровождении дяди по материнской линии Иосифа из Аримафеи. Нельзя отбрасывать, не задумываясь, все эти легенды. Если принять во внимание его ищущую натуру, то нет ничего невероятного в том, что, подобно Пифагору за несколько столетий до него, он отправился на поиски всех мудрецов, которых только мог найти — и не только в собственной стране и религии, но и по всему Ближнему Востоку и за его пределами. Неортодоксальный характер его пастырства и его способности лидера и учителя указывают на то, что, подобно Моисею, он был посвящен в самые сокровенные таинства еще до начала своей миссии. Знания, или гнозис, которые сообщили ему наставники мудрости, должны были включать астрологию того типа, которая рассматривается в настоящей книге.