- Игоречек, зачем ты это сделал? Ты не представляешь, как этим расстроил свою тетю. Она ведь так старалась, потратила много сил на работу. А ты все испортил. Зачем?

Мальчик смутился. Он стоял и смотрел в пол, было видно, что слова матери растрогали его. Она обняла его за плечи и опять сказала:

- Зачем ты испортил картину? Ты понимаешь, что ее уже заново не нарисуешь. Тетя не сможет исправить ее после тебя. Она пропала. И это ты виноват.

Ребенок поднял голову и посмотрел на Ладу.

- Прости меня. Я так больше не сделаю, - его покрасневшее лицо выражало жалость.

- Ладно. Не сделай, - сказала Лада и тоже приобняла его.

В нем уже проявлялась эта странная энергия, которая была в ней самой. И она заранее переживала за него - он также не сможет найти себе места, как и она; также ему будет неспокойно и ничто не сможет удовлетворить эту натуру до конца. Но жить ему будет интересно. Может, в этом и есть смысл.

- Почему меня не предупредили? Я бы для вас что-нибудь приготовила, - спросила Лада.

- Зачем готовить? Я столько всего привезла.

- Ну, как там жизнь?

- По-старому. Те же темы для разговоров, те же вкусные фаршированные перцы.

- Что насчет твоего развода?

- Смирились. Почему ты мне не сказала, что звонила им и просила не капать мне на мозги? Они там такие испуганные сидят. Говорят: «Лада нас уже предупредила. Дело твое. Мы не вмешиваемся».

- А, я как-то забыла. Что рассказывали нового?

- Рассказывали про твоего бывшего парня. Рому еще помнишь?

- Что там с ним?

- Поругался с родителями, в долгах, работы нет. В общем, у него все не гладко. Кстати, и мой бывший промелькнул. Говорил, что может помогать деньгами. Пусть помогает, но встречаться с ним не хочу. Не то, что у меня остались к нему какие-то эмоции, скорее наоборот: он мне настолько неинтересен, что не хочется тратить время.

- Это правильно. Никогда не надо себя заставлять.

Картина ярким пятном маячила на фоне светлой стены. Искусственный свет выделял теплые оттенки и скрывал в ней все холодные краски, глянцевыми бликами пестрели фиолетовые мазки. Фиолетовыми были крупные бабочки, летающие над полем колосящейся пшеницы, и это выглядело несуразно. Но именно этой несуразностью картина подкупала: в ней было нечто большее, чем просто кич, в ней был вызов статичности. Ощущение полета воспринималось не через ветер, гнущий колосья к земле и не через порхающие крылья, а через этот любопытный контраст бежевого и сиреневого, который придавал изображению динамику. Лада рассматривала полотно, то подходя ближе, то отходя почти к центру зала. Она не хотела выставлять эту работу, но Вероника сказала, что в ней так много жизни, что она должна появиться в коллекции. В этот раз для ее работ отвели достаточно просторный зал, где они могли выставляться почти целый квартал.

- Привет. Как дела? Твои работы здесь уже почти прописались, - сказал ей Кирилл. Он по привычке поцеловал ее в щеку и отступил на шаг, чтобы разглядеть картину.

- Как называется?

- Призраки прошлого.

- Звучит почему-то знакомо. Вряд ли кто-нибудь поймет почему картина так называется.

- Кому есть, что вспомнить, тот поймет. А ты почему без Сергея?

- Он в переводе погряз. Не может оторваться ни на полдня. У меня тоже дела. Я забежал с тобой поздороваться и посмотреть новенькое. Думал, купить себе какую-нибудь картину.

- Ты пожалеешь денег.

- Да, правда пожалею. Ну, тогда просто посмотрю.

Они оба рассмеялись и Лада прошлась с ним по залу.

- Ты, кстати, понравилась Анне. Она про тебя расспрашивала.

- Да, я заметила, что она любопытная.

- Скоро уезжает домой. Устала от нашей жары. Это лето аномальное. Хотя по правде, у них тоже сейчас жара.

Проглотив два бокала с шампанским, Кирилл умчался домой. Лада проводила его и вернулась в зал, где уже набралось много народа.

- Здравствуй, Лада. Не хотел тебя отвлекать. Ты меня раньше не заметила, - Олег подошел к ней с неподдельной улыбкой, он давно ее не видел и был рад этой возможности.

- А, это был мой бывший парень. Хотел купить картину, но передумал. Единственное, на что он не пожалеет денег - это выпивка. Хотя, он - хороший человек. Хочу, чтобы у него жизнь сложилась.

- У тебя шрам. Что-то случилось?

- Разбилась, когда столкнулась на своем мотоцикле с Жигулями. Но я легко отделалась. Пойдем, выпьем шампанского. Я, правда, сегодня наверно уже целую бутылку выпила, пока здесь нахожусь, - она взяла его под руку и они вышли в коридор.

- Ты все еще ездишь?

- Нет. Не на чем. Мой мотоцикл остался на штраф-стоянке. Да ладно, старая история. Как у тебя? Как Влад.

- Нормально. Мама с ним возится. Она пока у нас. Но я вижу, что ей трудно с маленьким ребенком. Собираюсь уговорить ее вернуться к отцу на дачу. С ребенком буду сам заниматься. Я хорошо справлялся до нее. Есть же ясли. Была отговорка раньше уходить с работы.

- Вот все люди вокруг чем-то занимаются, у них есть планы, надежды. А ведь скоро год, который перечеркнет это все, - Лада действительно выпила за эти полдня уже прилично и теперь ее развезло на демагогию.

- Я не верю, что что-то произойдет в этом году.

- А твой брат верил.

- Значит он был не прав. Дети вырастут. Многое поймут и создадут свой мир. Жизнь не остановится.

- Как знать...

Они вернулись в зал и стояли перед картиной с бабочками. Лада с любопытством поглядывала на его лицо. Олег всегда со странным выражением интереса и боязни рассматривал ее картины и она вначале не понимала почему. Но на самом деле, он боялся не понять ее смысла. И каждый раз старался тщательней вглядеться, чтобы различить все нюансы. Хотя этого не требовалось. Смысл угадывался только когда видишь картину целиком, на расстоянии.

- Призраки прошлого? Я бы назвал «мечты».

- Это потому, что ты смотришь в будущее, а я в прошлое.

- Лада, Лада, а я сейчас видел вот такую божью коровку, - рядом с ней стоял мальчик и руками показывал им что-то большое. Олег с удивлением посмотрел на ребенка и тут же улыбнулся. Он посмотрел Ладе в глаза и улыбнулся сильней. Они стояли рядом и в этом было что-то мистическое: ребенок с этим нежно-оливковым оттенком кожи, светлыми волосами и черными, как бездна, глазами и женщина с такой же кожей, с воздушными, почти белыми, волосами и ее глаза - глаза ночи. От них веяло неразрешимой загадкой, непостижимой странностью и добром. Добром легкой и эмоциональной души.

- А где мама? - спросила Лада, взяв ребенка за руку.

- Она там. Сейчас придет. Она меня не догнала.

Вскоре у входа в зал появилась Вероника и, на ходу ругая сына, подошла к ним.

- Вероника - Олег, брат Влада. Олег - Вероника, моя сестра, - представила Лада.

Олег посмотрел в лицо девушке и почему-то смутился. В ней не было той тайны, которая поражала в ее сыне и сестре. В ней было нечто другое. Красота может принимать разные облики и в ней она была искренней, прямодушной, сильной, упрямой, честной и сострадательной... живой. И, если и хотелось поговорить с кем-то про наступление года-апокалипсиса, то с ней, а не с ее сестрой...

- Как ваш малыш? Проблем нет? - спросила она.

- В порядке. У вас, я вижу, замечательный сын.

Вероника прижала голову мальчика к себе и радостно улыбнулась.

- Иногда непослушный. Сейчас, например, еле вытащила его из кафе, все пирожные перепробовал. Мы ждали Ладу, чтобы вместе поехать домой.

- О, я вообще-то хотела задержаться еще немного. Олег, ты не торопишься? Не мог бы ты отвезти Веронику с сыном ко мне домой?

- Конечно, - Олег так взволнованно отреагировал, что Вероника с удивлением посмотрела на него, но когда их взгляды встретились, то оба тут же опустили глаза.

Лада задумчиво посмотрела им вслед. Она думала: «А мне так осталась одна забава - веселый свист. Хотя можно попытаться еще что-то сделать. Не для себя, а для кого-то. Может быть, в этом и есть смысл. Помогать людям...»