Кирилл все чаще начинал думать о том, что он так до конца ее никогда не поймет. И вообще глупо пытаться научиться чему-то разумному у человека, который сам далек от понятий адекватности и логики. Но чем больше он ее не понимал, тем больше испытывал к ней интереса и тем чаще задумывался о том, что сам погружается в этот гипнотический омут.
Психиатрическая клиника, где работала Лада, располагалась в таком психоделическом месте, что трудно было представить, что здесь может быть что-то еще, ну кроме дома для престарелых. Огороженную непреступным забором территорию окружал густой сосновый лес; внутри росли кусты можжевельника и весной зацветала яблоня. В общем, красоты природы стремились укрепить пошатнувшуюся психику и вернуть ощущения реальности. Хотя для того, чтобы вернуть ощущение реальности стоило это место перенести куда-нибудь поближе к свалке отходов, может быть скорее наметился бы прогресс к выздоровлению. Природа расслабляла и без того расслабленный мозг местных пациентов и больше погружала их в ощущение небытия и растворения в окружающем мире.
Примерно тоже самое думала Лада, когда в одно ясное теплое утро приехала в первый раз на работу. В виду того, что она не имела специального образования, ей поручили работу, где контакт с пациентами сведен к минимуму. Она убирала столы в столовой, стелила скатерти и поливала цветы. Но после выполнения всех служебных поручений, у нее оставалось свободное время, которое она проводила в саду, наблюдая за больными. Здесь были самые разные люди: молодые - в основном бывшие наркоманы, средних лет и пожилые, у которых болезнь уже принимала самые изощренные формы. На прогулку выпускали тихих и безобидных пациентов, больные с агрессивным поведением содержались в отдельных палатах и выходили во двор только в сопровождении санитаров. Но это совсем не значило того, что на определенной стадии лечения любой агрессивный больной не мог стать спокойным и наряду с остальными гулять уже в одиночестве. Такой подход несколько удивлял Ладу. Она совсем не была уверена в том, что даже после усиленного лечения человек может настолько перемениться, чтобы забыть свою истинную суть. Хотя те люди, которые гуляли в саду, действительно выглядели совершенно спокойными и прогуливались под присмотром всего нескольких медсестер.
«И что это меня дернуло напроситься сюда? Я же не последователь Зигмунда Фрейда, чтобы заниматься здесь психоанализом. Думала, поработать на пользу общества. Но выбрала место поэксклюзивней. Лучше бы просто донором стала. Кирилл прав, здесь сам скоро станешь таким, что стыдно будет появиться в нормальном обществе. Уже замечаю какие-то странности у персонала», - думала Лада, сидя на скамейке у входа в больницу и разглядывая гуляющих туда-сюда пациентов.
Неделя прошла настолько монотонно и обыденно, что Лада уже перестала удивляться этому месту, как таковому. Это была банальная больница. Ну кого может удивить бабулька, постоянно поющая песни Вертинского? Или мужичок с настоящей деревенской внешностью, который таращил глаза и водил зрачками из стороны в сторону, ожидая что за ним придут агенты внешней разведки? А молодая девчонка, бегающая по саду и обнимающая деревья, при этом называя их все время разными мужскими именами? У каждого свои игры разума. Сначала, это все, конечно, казалось любопытным аттракционом, но со временем Лада перестала относиться к этим людям, как к моральным изгоям, ей просто было их жаль.
В целом, Лада не нашла здесь того, что искала: каких-то любопытных легенд, запутанных историй, бывших разведчиков, упрятанных за обладание уникальной информацией, брошенных жен, отомстивших мужьям и их любовницам; здесь были вполне обычные люди с зачастую самыми распространенными клиническими случаями. И наблюдая за их повадками, она понимала насколько много таких же психов, но которые живут вне этих стен и берегут в себе свои странности.
- Ну как психи? Не буянят? - Кирилл встретил ее после работы. Была пятница и они собирались поехать в кино.
- Те которые буянят, сидят под замком. Я вижу в основном спокойных.
- Ну ладно, как спокойные психи? Повеселили тебя?
- Слушай они больные люди. Их стоит пожалеть.
- Вряд ли. Они больные, но не осознают этого. Стоит пожалеть того, кто знает, что болен и хочет вылечиться.
- Давай не разводить философию. Просто не стоит так говорить про них. Каждый по-своему в чем-то несчастен.
Они стояли в плотном потоке и ожидали, когда же до них дойдет очередь проехать перекресток. Зеленый свет загорался секундными вспышками, пропуская всего лишь пару машин. Лада разглядывала соседей по потоку. Через полосу от них, у правой обочины стояла старая иномарка. Время стерло последние признаки завода-изготовителя и теперь это была просто машина, из страны с символом горой Фудзи. Она бы не привлекла внимание Лады, но она заметила, что рядом с водителем сидит Вероника. А ведет машину отнюдь не ее муж. Лада изумленно привстала на своем месте и прилипла к окну. За рулем сидел мужчина и постоянно поглядывал на свою спутницу, у них шел оживленный разговор. На перекрестке их машина свернула направо и Лада еще некоторое время смотрела вслед старой иномарке, стараясь осознать то, что увидела. Что это было? Вероника, мать трехлетнего ребенка, жена лощеного сына богатого чиновника, недавно окунувшаяся в роскошь и, наконец, нашедшая свое женское счастье, мило беседует с каким-то престарелым мужичком в такой же престарелой машине... У нее наверно были галлюцинации, сказалась работа в психбольнице. Нет, это точно была сестра. И по ее лицу было заметно, что она взволнована и чрезмерно оживленно ведет себя. «Ничего себе номер! Надо как-то все выяснить. Хотя, наверно, не стоит лезть в ее жизнь. Но определенно, с ней происходит что-то необычное», - думала Лада, вспоминая разрумянившееся лицо сестры.
Вождение мотоцикла оказалось делом несложным и совсем не таким экстремальным, как предполагала Лада. Но это было до тех пор, пока она ходила на курсы и выполняла все указания инструкторов. Когда же она впервые села на свой личный мотоцикл и, не рассчитав всей его мощи, рванула с места, еле успев крепче вцепиться в руль, то поняла, что до этого момента на мотоциклах еще почти не ездила. Кирилл стоял у обочины и наблюдал за ней. На его лице застыла унылая гримаса. Он сам бы хотел прокатиться... если бы умел и имел права. Отношения с Ладой как будто постоянно испытывают его, дразнят. Лада имела достаточно средств и ей не нужно было больше, ее семья жила на таком расстоянии, чтобы в случае необходимости помочь ей, но и не надоедать своим присутствием, у нее было интересное занятие - живопись, на которое она, кстати, возлагала большие надежды, поэтому и отдавалась этому делу с душой. В общем, у нее было практически все, что она хотела иметь в этот период жизни. А Кирилл... он был рядом, но не входил в ее планы. Он понимал, что ей нравится его общество, но она настолько самодостаточна, что не нуждается ни в ком.
Лада сделала круг по стадиону и остановилась рядом.
- Как? С парашютом прыгать, наверно, поинтересней?
- Не скажу. Хотя что-то общее есть.
- Тебе же в прошлый раз понравилось. Ты, по-моему, была в восторге.
- Тогда да, а потом...
- Когда потом? Ты ходила на полигон прыгать без меня? - Кирилл выразил столько недовольства, что казалось как будто кто-то покушается на его человеческое достоинство.
Лада спокойно кивнула, делая вид, что не понимает с чего бы ему злиться.
- Ну, раз на чистоту. Тогда зимой, когда я приезжал в вашу деревню, я... я... в общем, ездил ни к какой не к бабке, а к своей девушке. Я, кстати, так до сих пор с ней официально не порвал.
- И что? К чему мне это? Хочешь расставайся хочешь нет. Или ты ждешь моей рекомендации? Я с самого начала предполагала, что ты какой-то девке продукты возил.
- Не какой-то! А своей девушке. Мы три года вместе...
- Были.
- Не были! Есть.
- А она что - спокойно относится к твоей двуличности? Кирилл выбор за тобой. Хочешь семью, наверно, тебе лучше оставаться с этой девушкой, хочешь праздного общения без перспектив и обязательств, можешь быть со мной. Ладно, потом подумаешь. Возьми шлем и садись назад. Прокатимся теперь по городу.