— Где ты был? — замолотила я кулаками по его мускулистой груди.

— Прости, Елена, мне нужно было сделать кое-что для одного из профессоров. Я слышал, что случилось сегодня. Ты в порядке? — спросил он, поймав мои руки, чтобы прекратить слабые удары.

По щеке покатилась слеза, и он нежно вытер ее большим пальцем. Молодой человек мягко поцеловал меня, и я почувствовала, как все мои сомнения мгновенно улетучились.

— Тебе нужно сделать перерыв, — сказал он, когда мы наконец-то оторвались друг от друга.

— Люциан, мне нужно заниматься.

— Сможешь позаниматься завтра.

Он схватил меня за руку и потянул к выходу. Его руки были по-настоящему холодными, но прикосновение заставило меня вскипеть изнутри.

Желудок перевернулся столько раз, что я почти почувствовала тошноту снова.

— Куда мы идем? — смущенно спросила я, не узнавая дорогу.

— Ты когда-нибудь ездила верхом?

— Нет, — нервно ответила я. Отец любил лошадей, но у него никогда не находилось времени, чтобы покататься со мной.

— Сегодня твой счастливый день.

Он подмигнул.

— У нас не будет неприятностей? — спросила я, не желая расстраивать Мастера Лонгвея, после того как тот предложил мне помощь с учебой.

— Сейчас день, Елена. Кроме того, они именно поэтому здесь, чтобы мы ими пользовались, — он хмыкнул.

— Я не умею ездить верхом, — испуганно промолвила я. Что если я упаду или хуже, она меня протащит? С моей-то удачей я всегда оказываюсь в опасности.

— Ты не упадешь, обещаю, — заверил он, словно мог читать мысли.

За считанные секунды мы дошли до конюшни, и он повел меня в последнее стойло. Волны жара окатывали меня, когда я, не отводя глаз, смотрела на него. Не переставала удивляться, как я оказалась с парнем вроде него.

Мы остановились перед большой желто-бежевой лошадью с мягкой кремово-рыжей гривой и хвостом.

— Это Джинджер. Ее мать была подарком короля Альберта моему отцу, — объяснил он, надевая на нее седло.

— Она действительно красивая.

Жаль, что у меня не хватало духу ее погладить.

Люциан присел, чтобы застегнуть подпругу снизу. Потом надел на лошадь вожжи и удостоверился, что все безопасно и надежно, а затем вывел ее из стойла.

Молодой человек взобрался в седло и протянул мне руку. Я улыбнулась, поняв, что мы будем кататься вместе на одной лошади.

Я схватилась за его руку, и он без труда меня поднял.

Я немного нервничала, но расслабилась, почувствовав его прямо за собой. Джинджер тронулась, и, так как схватиться было не за что, я вцепилась в его ногу.

— Прости, — нервно захихикала я.

— Не волнуйся, Елена. Знаю, в первый раз это всегда немного щекочет нервы, но ты привыкнешь, пока мы будем кататься.

Люциус взял вожжи в одну руку, а другой обхватил меня за талию. Он щелкнул языком, и лошадь пошла вперёд. Ее поступь была очень медленной, словно она чувствовала, что я боялась.

Мы проехали мимо конюшни и обогнули Колизей справа. Сердце все ещё быстро стучало от каждого ее движения.

— Как твои локти? — прошептал он, целуя меня в ухо.

— Жить буду, — улыбнулась я. Мне не хотелось жаловаться при нем, но пришлось признать, что кожу в этом месте жутко кололо под вязаной кофтой.

— Колин идиот, Елена. Пни его разочек — и он свалится.

— Может, он и идиот, но быстрый идиот. Он не даёт мне ни единого шанса пнуть себя, — саркастично заметила я.

— Я научу тебя некоторым тонкостям сражений, — сказал он, не раздумывая.

Мне понравилась идея проводить с ним больше времени.

— Понимаю, почему люди с другой стороны сходят с ума. Здесь все совсем не так, как мы привыкли. Если бы они узнали, что мы сражаемся здесь на мечах и секирах, и это обязательно, они бы подумали, что я спятила.

Он вздрогнул позади меня, и я услышала, как он тихо фыркнул.

— Я рад, что не могу уйти отсюда. Я люблю в Пейе все. Не могу представить, как уныло без драконов или без возможности сражаться без оружия.

— Спасибо, что предложил помочь. Уверен, что это не вызовет проблем?

— Елена, — произнес он удивлённым тоном, — время с тобой никогда не будет проблемой.

Такие слова заставили меня почувствовать себя одним из его сокровищ, и накрыла обнимающую меня руку своей.

Я ахнула, когда мы приехали к месту назначения. Это было на вершине холма, откуда открывался вид на невероятно красивую местность. Идеальное место для пикника. От вида у меня перехватило дыхание, и где-то внутри пробудилось жгучее желание начать рисовать. У меня хорошо это получалось, но я давно потеряла вдохновение.

Люциан помог мне спуститься, после того как спрыгнул сам и выбрал ближайший плоский камень, чтобы сесть на него. Рассматривая роскошный ландшафт, я не могла не удивляться тому, как было странно, что ни один дракон не парил в небе, хотя я знала, что они могли.

— Ну и как обстоят дела на другой стороне? — прервал он молчание.

— Честно говоря, я не знала, чего ожидать от первой поездки в Элм. Я представляла совершенно противоположное, думала, что придется совершать покупки рядом с драконами и обходить какашки.

Он усмехнулся.

— Это запрещено.

— Что, какашки?

Мы оба рассмеялись.

— Эта сторона выглядит почти также, за исключением драконов и магии.

— Тогда что ты учила в школе? — спросил он.

— Почти то же, что и в Драконии. Обществознание и анатомию различных животных. У нас тоже была математика, но гораздо проще, чем в Пейе. Я ее ненавижу, и можешь только представить, как сильно я «люблю» ее на этой стороне.

— Да, меня она тоже иногда озадачивает. А какой у тебя дома был любимый предмет?

— Искусство, особенно рисование.

Он посмотрел в сторону, а когда повернулся обратно, на его губах играла еле заметная улыбка.

— Ты и вправду забавная. Мне нравится это в тебе, — сказал он, улыбнувшись своей улыбкой на миллион долларов.

— Ага, Бекки и Сэмми не устают это повторять.

Мы переключились на разговор об искусстве в Тите. Он рассказал мне об изумительной галерее, в которой продавались потрясающие вещи; однажды он возьмет меня туда. Мне нравилась эта часть будущего, потому что я знала, что Арианна не достаёт его так, как меня. Мы долго разговаривали обо всем.

— Теперь я понимаю, почему ты говорила о людях, сходящих здесь с ума, — сказал он, и мое лицо превратилось огромный знак вопроса. — Я имею в виду, что все здесь выглядит таким нормальным, а на самом деле таковым не является, думаю, так легко потерять рассудок.

— Теперь поняла. А ты уже взошел?

— Нет, я все ещё жду этого. Честно говоря, я едва прошел отбор, в противном случае я стал бы одним из выскочек, и моему отцу пришлось бы заплатить кругленькую сумму, чтобы я поступил в Драконию. Моя метка едва различима, и я имею представление, через что тебе приходится проходить. Мне пришлось заниматься изо всех сил, чтобы доказать, что я действительно принадлежу этому месту. Я думаю, это одна из наших общих черт, в каком-то смысле. Я так понимаю, ты уже знаешь, что являешься единственным человеком, чьим отцом был дракон, и кто носит метку Драконианца.

— Я все ещё не понимаю этого. Я прочитала столько историй, у которых один из родителей мог превращаться в дракона.

— Они не драконы, Елена, а оборотни. Это совсем другое.

— Почему это другое, — спросила я, растерявшись.

— Способность изменять форму — это дар, такой же, как мы получаем, когда восходим. С той лишь разницей, что ты рождаешься оборотнем. Способность обращаться в какую-либо форму заложена в генах.

Наконец-то я поняла, о чем он говорил.

— А в Пейе есть оборотни?

— Они были очень давно, но, как и на драконов, на них охотились и убивали. Я полагаю, что единицы, которые покинули Пейю, скрываются, потому что уже многие годы их никто не видел.

Я вздохнула.

— Это так неправильно, — на какое-то время воцарилась тишина. — Ну а что будет, если ты не взойдешь?

— Ничего. Ты сам волен решать свою судьбу.