– Таня, вы сказали – бывшая подруга…

– Да. Когда… Когда с моим отцом все это случилось, для меня… Для меня это было страшным ударом. Я конкретно была не в себе. Мама меня в тот день отправила в колледж, она конкретно зациклена на том, чтобы я его закончила. Ну а я сидела на уроках как в тумане. Но уроки – это было еще нормально, самое страшное – это перемены. Боже, как же я ненавижу с того дня перемены! Ко мне все подходили, вроде как с соболезнованиями, но какие же у них у всех были глумливые рожи! Или того хуже – пытались у меня подробности вызнать, чтобы потом посплетничать всласть во всей школе. Боже, как я тогда вас всех ненавидела! – Татьяна ожгла глазами своих одноклассников, и те невольно поёжились, даже Ольга. – В общем, когда ко мне подошла Светка, я сорвалась и наговорила ей такого… Такого…

Татьяна всхлипнула, но сдержалась, и протолкнула комок в горле.

– Потом выяснилось, что она хотела мне только сказать, что не верит в виновность папы. Она до сих пор, наверное, единственный человек в колледже, который не верит. Также, как я не верю и не поверю в то, что Илья Семенович – Большой Босс. Но это уже так… Это уже чудом уцелевшие обломки той большой дружбы, которая рухнула в тот проклятый день. Наверное, все еще можно было поправить, но когда мы с Ольгой создали эту команду… В общем, та команда, где она сейчас капитаном – эта та самая команда, которой мы три года готовились выигрывать этот Турнир, и которую я… – она все-таки протолкнула это слово, – Кинула. В общем, Светка считает меня предательницей, и, наверное, правильно делает.

Татьяна не выдержала и все-таки всхлипнула.

– Понятно, – торопливо заговорила Светлана, стремясь предотвратить истерику с рёвом. – Последний вопрос. Если твоя бывшая команда – это та самая «блатная» команда, под которую делалась «закладка» со старостой, а Светлана – та самая анонимная ругательница… Ты не проверяла, как у них с жизнями? Турнирная таблица, сколько я понимаю, обновляется в прямом эфире. Посмотри, пожалуйста.

Татьяна кивнула, торопливо смахнув слезинки, и уставилась в пространство перед собой.

– У всех пятерых осталась по две жизни. Жизни они потеряли сегодня днем, вся группа вайпнулась. Я так понимаю – стражники их помножили.

– А во время инцидента с черепахой, я так понимаю, никто не погиб? – осторожно спросила Светлана.

– Нет, никто. Тогда вся группа уцелела.

[1] Пушер – человек, продающий наркотики, как правило – мелкими партиями или в розницу. «Бобби» – прозвище английских полицейских.

[2] Анекдот такой есть – про любителя комментировать вслух на цирковом представлении.

[3] «Даная» – картина, написанная Рембрантом в 1636–1647 гг. по мотивам древнегреческого мифа о Данае, матери Персея. Хранится в Государственном Эрмитаже и, кроме прочего, известна там, что едва не была уничтожена по политическим мотивам в 1985 году жителем Литвы Бронюсом Майгисом. Вандал плеснул на полотно кислотой и успел дважды порезать его ножом. Признан невменяемым, более шесть лет провел в психиатрической больнице, потом был передан Литве и после распада Советского Союза освобожден.

[4] Hello Kitty, она же «Привет, киска» (англ.) – порождение японской поп-культуры в виде белой кошечки с красным бантом на голове. Брендом, приносящем более миллиарда долларов в год, владеет компания Sanrio. Торговая марка Hello Kitty зарегистрирована в 1976 году, так что кисе уже к полтиннику.

[5] Амикошонство – панибратство, бесцеремонное, излишне фамильярное обращение. Слово составлено из двух французских слов: ami – друг и cochon – свинья. И пусть в меня кинет камнем тот, у кого нет таких «свинствующих друзей».

Глава 12

– Хм… А сколько всего групп оказались такими везучими?

– Сейчас посчитаю, – откликнулась Татьяна. – Одна… Две… Три… Всё. Три из тридцати шести. Во всех остальных хоть одного, да отправили на перерождение.

– Ну, теоретически, – осторожно сказал я. – это может быть и совпадением. Раз есть и другие уцелевшие группы – может, им просто повезло?

– Может быть! – охотно согласилась Светлана. – С вероятностью три из тридцати шести. Сколько это процентов получается? Девять? Восемь?

– Восемь и три в периоде – уточнила Ольга, пощелкав на своем планшете.

Митрич уже открыл было рот, чтобы съязвить, но его упредило сообщение, упавшее в массовую рассылку.

ВНИМАНИЕ УЧАСТНИКАМ ТУРНИРА! ОПРЕДЕЛИЛСЯ ВТОРОЙ ПОБЕДИТЕЛЬ ПЕРВОГО ЭТАПА. ИМ СТАЛА КОМАНДА № 17 В СОСТАВЕ: СВЕТЛЯЧОК (КАПИТАН), МЭЛ, УОШ, КЕЙЛИ И ПАСТОР[1]. ПОЗДРАВЛЯЕМ СО ВТОРЫМ МЕСТОМ! НАГРАДЫ ВСЕМ ПОБЕДИТЕЛЯМ БУДУТ ВРУЧЕНЫ НА ИТОГОВОМ СОБРАНИИ ПЕРВОГО ТУРА.

Дочитав, я вопросительно посмотрел на Татьяну. Не я один, впрочем. Девушка утвердительно кивнула:

– Да, это они.

– Прошли, значится, данж… – Митрич не спрашивал, а утверждал. – И почему я не удивлен?

– В общем, – подвела итог Светлана, – теперь, думаю, можно уже считать вполне доказанным, что в турнире участвует блатная команда, «заряженная» на победу.

– Обращаю также ваше внимание, – продолжил Митрич, – что никаких формальных доказательств этому у нас нет. Любая претензионная комиссия пошлет нас лесом и правильно сделает.

– А если логи поднять? – поинтересовался Петька.

– А логи, если вспомнить позицию «Альтернативного мира» в конфликте, думаю, уже почищены. – устало пояснила Светлана. – Ладно, что делать будем?

– Сейчас или в общем? – уточнил Митрич. – Если в общем, то выигрывать, конечно же. А если сейчас, то валить по домам и переодеваться в пижамки, как у Оли. Денек сегодня выдался тот еще, не знаю как вы, а я уже с ног валюсь. Что вы на меня так смотрите, молодежь?

– А у вас, – Ольга хихикала не переставая, – что, и в самом деле такая пижамка есть?

– Спаси и борони! – Митрич даже перекрестился от негодования. – В этом вопросе человечество так и не придумало ничего лучше семейных трусов и армейской майки.

– А завтра что? – поинтересовался Тарасик.

– А завтра, – зевая, ответил Митрич, – завтра ты с утречка пойдешь к старосте яшкину голову сдавать. Дальше посмотрим, но я бы предложил отдаться качу. У нас еще пара дней до конца недели есть, завтра вам надо обязательно четвертый уровень добить и очень постараться к пятому уровню приблизиться. Чует мое сердце, второй этап еще хуже будет, там эти блатные «светлячки» из штанов выпрыгивать будут, чтобы счет сравнять. Поэтому к нему надо подойти во всеоружии. А пока – спать! И безо всяких планшетов, вам выспаться надо!

– О, боги! – не выдержала обычно молчаливая Патрик. – И эти туда же.

Утром в деревне был аншлаг. Информация о том, где находится финальный данж этой недели уже каким-то образом ушла в народ, и у дома старосты с утра стояла целая толпа желающих отбить хлеб у знаменитого гостя города Гамельн[2]. Тарас, понимая, что любая попытка пролезть без очереди неминуемо обернется мордобитием, скромно пристроился в хвост очереди. Но постоять ему не дали. Староста, выпроваживая очередного квестобрателя, узрел в толпе знакомое лицо, веселые глаза и заорал:

– Плюха, друг мой!!! Ты что там встал как неродной?! А ну заходи, чайку попьем, у меня хороший, индийский! Эй вы там! А ну расступились! Расступились, я кому сказал! Объявляется перерыв тридцать минут! Обед у меня! Вас много, я один!

Плюха, провожаемый «добрыми» взглядами одноклассников, поднялся на крыльцо и скрылся за дверью. Мы с ним, естественно, не пошли – во-первых, незачем народ без нужды заводить, а во-вторых, присутствие посторонних только повредило бы – все равно ни у кого из нас репутация со старостой и вполовину не была прокачена против тарасовской.

Мы устроились в стороне, в тенёчке, и обозревали двор старосты, где собрался, похоже, весь выпуск Колледжа молодых львов.

– Ночью еще две команды данж закрыли, все читали? – поинтересовался Митрич. – Как я вам всегда и говорю, пока мы спим – противник качается!