А еще пришли сны. И каждый сон дорисовывал что-то новое, какую-то незначительную деталь.

Она вновь стояла там, у пещеры, из которой впервые вышла в этот чужой Мир. Яркая зеленая трава расстилалась под ногами, щекоча босые пятки. Мама тянула ладони, но беспощадный Гнев Эриана жег ее. С протянутых к дочери рук, с озаренного надеждой лица отшелушивались легкие хлопья, которые тут же подхватывал ветер. Мама осыпалась на траву серым пеплом, что намокая от росы, усеивал зеленые стебли каплями «свинца».

Лита видела надежду в глазах матери, и в груди закипал гнев. Ненависть, какой она не испытывала прежде, поднималась из темных глубин. Трава под ногами начинала меркнуть, чахнуть, скручиваться. Иссушающая Сила исходила волнами, но не от той маленькой девочки — на поляне стояла она нынешняя. А за спиной… Кто-то стоял за спиной. Лита не видела, не могла обернуться, но чувствовала мощь, исходящую от него. Огонь его Воли вливался в жилы, наполнял и хлестал через край…

Тело матери разлетелось серым прахом, и сквозь него выступил Зверь. Черные глаза зло блестят, пасть скалится, он готов к прыжку. Но теперь и она готова встретить его! Правая ладонь сжимает кожаную оплетку рукояти, так приятно оттягивающей плечо. Рука отведена назад, готовая к удару. Глаза тонут в черных глазницах Зверя, словно свет в Бездне за Краем Мира.

Зверь кинулся на нее, но Лита не дрогнула. Но и не ударила мечом, как сперва собиралась. Левая ладонь, повинуясь непонятному инстинкту, вскинулась навстречу хищнику и с растопыренных пальцев сорвались «янтарные языки»… Лита непроизвольно зажмурилась от яркой вспышки. А когда открыла глаза, «огненные змеи» окутывали Зверя с головой. И с потрескивающим аппетитом пожирали черную шерсть и мягкую податливую плоть, обгладывая кости.

И из пламени выступил юноша. Молодой, стройный, с широкими плечами и грудью, обтянутой гладкой кожей, но твердой от мышц, как отполированный камень. Иссиня-черные короткие волосы топорщились на ветру. Мускулы бугрились на руках, выпирали, словно перетянутые невидимой нитью. А от правого запястья, медленно извивались живые серебристые узоры — мерцали призрачным светом, сплетаясь в невообразимую вязь, походившую, если присмотреться на Крылатого Змея. Могучие пластины груди, вздымались ровно и спокойно, распирая ребра.

Перед девочкой стоял уже не Холар, но глаза затягивала так же непроницаемая тьма Бездны.

Языки освобожденного пламени струились по телу юноши, словно по броне Эльраула. Жар разливался окрест, становясь невыносимым. Лита чувствовала, как огонь проникает под кожу и жжет изнутри. Испепеляющие потоки вырывались из юноши, словно штормовые волны, ударяющие о берег…

И внезапно все меркло.

Лита вновь смотрела сквозь пустоту в каменный свод своей темницы. После столь ярких бушующих красок, даже глаза не сразу привыкали к темноте. Пятна какое-то время прыгали перед взором. Но все быстро проходило, явь снова нависала тяжелым потолком, сдавливала гранитными стенами. И однообразные дни становились в ряд.

…Счет дней, проведенных в заключении, уже близился к концу зимы.

Сперва Лита думала, что ее будут пытать. Но никто к ней не прикасался, за исключением того случая со стражем. Кормили тоже вполне сносно, и голодом заморить не планировали. И она не отказывалась от еды в нелепой гордости, съедала все, что приносили — путь еще не окончен, силы понадобятся.

«В тебе нет магии!» — вспоминала она каждый раз, видя надменную ухмылку явившегося с воинами магистра, в ответ на все ее попытки разорвать «цепи».

Но единственный раз, когда с ней разговаривали — в самом начале заточения, когда явился Холар.

— Обустраиваешься? — оскалился он.

Пришел один. Без магистров, без стражи. Никто не сковывал девочке ни руки, ни ноги — ни цепями, ни магией. Она полностью владела телом. И она бросилась на него; из груди рвалось хищное шипение…

Удар оказался столь неожиданным, что девочка не поняла, что произошло. Она не дотянулась всего чуть-чуть…

Холар улыбался. Смятение в изумрудных глазах доставляло радость.

Лита вытянула руку, щупая воздух перед собой — от Зверя отделяло чуть больше шага… Ничего — пальцы загребали лишь пустоту… Бросилась второй раз и снова — удар. Словно выросла невидимая стена разгородившая их.

В глазах полыхнула злость, на щеках вспухли желваки, кровь стучала в висках, разрывая жилы. Девочка вновь рванулась вперед. И на этот раз удар оказался сильнее, и гораздо оглушительней. Ее отбросило, ударилась спиной о стену, упала на колено. В ушах стоял монотонный звон, а на губах появился солоноватый металлический привкус собственной крови.

— Не трать силы Дитя Солнца, — скривился Холар. — Я не так беззащитен, как тебе бы хотелось.

Лита не ответила. Лизнула губы, стараясь запомнить этот момент, чтобы можно было воскресить в памяти в любое время. Глаза не отрывались от могучей фигуры — совсем, как у юноши из сна: мускулы едва не рвут кольчужную связку.

— Надо признать, я не ожидал от тебя… — он окинул взглядом темницу, рука скользнула по стене, пальцы растерли копоть. — Как ты узнала меня?

Лита молчала, бессильная злоба клокотала внутри.

Холар задумчиво разглядывал девочку, что стояла, сжав кулаки и испепеляя взглядом.

— Видимо, дело в отце… — кивнул он задумчиво. — Да, надо было выбрать мать. Ты бы, не раздумывая, согласилась на все… Жаль, не удалось тебя Обратить. Твоя кровь много сильней, чем у твоего отца…

— Я найду способ… — зло процедила Лита сквозь зубы. — Тебе лучше убить меня пока ты еще можешь, иначе однажды, я всажу зубы в твою глотку. Если потребуется, вернусь даже из-за Бездны!

— Из Бездны не возвращаются, — расхохотался Холар.

Стены подхватили смех и понесли по коридорам, множась с каждым новым ответвлением и пустой камерой.

И Лита метнулась: бесшумно, словно рысь, не издав ни единого шороха. Из-под верхней губы показались оскаленные клыки, огненные волосы взметнулись, словно всплеснулся раскаленный металл… И вновь врезалась в стену; воздух с шумом вылетел из груди, кровь хлынула из разбитого носа.

— Располагайся поудобнее, — не обернувшись, бросил Холар, покидая камеру. — Ты здесь надолго. А у меня еще есть дела в «твоем» Мире.

Дверь хлопнула, заскрежетали засовы, и Лита вновь осталась одна, наедине с гневом.

С тех пор никто больше не разговаривал с ней.

Время тянулось до безобразия одинаково: магические оковы, страж, приносящий еду, занятия и сны. Гнетущие мысли все больше топили разум. Она, как могла, сопротивлялась безысходности, но с каждым днем становилось все сложнее.

Поэтому, когда засовы внезапно заскрежетали, девочка напряглась: еду сегодня уже приносили, ведро поменяли только вчера. Визит явно не запланированный. И мышцы не сковали цепями магии!

Ноги напружинились, готовясь метнуть тело на первого, кто покажется; выпущенные клыки царапнули губу.

Дверь дрогнула, гулко ухнула и едва приоткрылась: совсем чуть-чуть — даже не приоткрылась, а лишь дернулась с места.

— Помоги, — раздался шепот с той стороны. — Она ужасно тяжелая.

Лита осторожно приблизилась, вслушиваясь. Голос раздался вновь — тихий, размываемый толщиной камня и дерева. Но память уверенно выхватила из небытия знакомый образ. Девочка знала, кто ждет с той стороны, когда голос зазвучал вновь.

— Ну же, принцесса.

Лита навалилась на дверь, толкнула — та распахнулась шире.

Кин улыбался в своей самодовольной манере. Он нисколько не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз… Сколько прошло? Уже кончилась зима… Иссиня-черные волосы все так же растрепаны, а глаза беззаботны и веселы.

Лита обхватила мальчика, стиснув в объятьях; ладонь скользнула по волосам, как всегда делала мама.

— Прости, что так долго. Раньше никак… — робко пробормотал он, отстраняясь. — Пора выбираться отсюда. А то не успеем…