— Павка, иди, куда тебе надо, — сказала Варя Павке. — Деньги получить зайдете на кухню. Хозяин еще не вставши, — сказала она равнодушным голосом Шагаю и поднялась на крыльцо. Шагай подмигнул Павке, усмехнулся и, сбросив с воза последнее полено, пошел за Варей в дом.

Павка с сожалением вышел на улицу. Ему так хотелось послушать, что расскажет Шагай! А Шагай, войдя в теплую кухню, скинул лохматую собачью шапку.

— Ну, Васек, — сказала Варя, — как добрался?

Она притворила дверь в комнаты и прислушалась, не встал ли профессор.

— Добрался — лучше не надо, — весело ответил бывший кок с «Грозы». — Японцы несколько раз останавливали. Подойдут, поглядят, понюхают — дрова как дрова. Ну, ходи-ходи дальше. А как у тебя?

Варя стала говорить почти шопотом:

— Принесли бинтов, иоду, газет... Все заберешь в тайгу. Во вторник еще приезжай.

— Твой-то хозяин скоро уйдет? Надо забирать товар да и к дому.

— Ты что ж? Среди бела дня в тайгу поедешь? — удивилась Варя. За окном было совсем светло. За Амуром на небо выползало большое красное солнце.

— Среди бела дня лучше, — весело сказал Василий. — Ночью всякий прицепится, а днем — кому что в голову придет?

— Ох, и отчаянный ты, Васька! — восхищенно сказала Варя.

— В командира. Косорот-то у нас тоже отчаянный. Слыхала, как он японцев раскрошил?

— Варя! — раздался старческий голос из комнат.

— Погоди, я сейчас, — сказала Варя и вышла.

Василий сел на табурет, поднял голову к потолку. Лицо его сразу стало сосредоточенным и серьезным. Варя вернулась из комнаты и сказала:

— Ушел мой профессор. Теперь можно.

И она провела Шагая в сарайчик. Василий разрыл яму и вынул револьвер, две сумки, пакет. Он сложил все это на воз, прикрыл соломой, старой овчиной и уехал.

Павка, получив от Исайки пачку липких газет, кричал, бегая по главной улице города:

— Красные бегут, красные бегут!

— Читайте газету, красные бегут!

— Большой пожар на Медвежьей улице! Большой пожар!

— Кошмарное убийство старуха семидесяти лет!

Он услышал, что бойкий газетчик Фомка кричит на углу:

— Вырезана старуха и двое детей! Кошмарное убийство!

«Вот ловкач, — подумал Павка, — ведь о двух детях в газете ни слова не сказано. Это он врет, чтобы распродать поскорее все газеты».

Прохожие охотно покупали у Фомки газету.

Тогда Павка решился.

— Вырезана старуха и четверо детей! — закричал он.

Ух, и пошла же тут торговля! Павка расхрабрился и вскоре уже кричал:

— Вырезана старуха и пятеро детей!

Через несколько минут число убитых детей было доведено до семи.

От покупателей не было отбоя.

— Кошмарное убийство! — кричал Павка. — Вырезана старуха и семеро детей!

Каждому было интересно прочитать поподробнее про такое кошмарное убийство. Все брали газету, и никто не замечал Павкиного обмана. Калмыковский солдат с отмороженными щеками, подошедший к Павке, когда у него уже почти не оставалось газет, взял у него листок. Он заплатил деньги, развернул газету и спросил хриплым голосом:

— Старуха есть, а где семеро детей?

— И семеро детей есть, — храбро ответил Павка. — Всех вырезали.

Он понял, что попался, и решил улизнуть. Но солдат крепко схватил его за ворот.

— Обманывать? — хрипло сказал солдат. — В «вагон смерти» захотел?

— Пустите, дяденька! — взмолился Павка.

— Давай деньги, — сказал солдат, оглядываясь по сторонам.

Павка отдал солдату деньги, полученные за газету.

— Давай все деньги, щенок! — захрипел солдат.

— Да вы что делаете? — воскликнул Павка. Солдат шарил рукой у Павки в кармане.

— Не рассуждать! — крикнул солдат. — За обман солдата калмыковской армии подлежишь реквизиции...

Павка укусил солдату руку, но солдат больно ударил его по носу. Из носу потекла кровь.

— Пикнешь — убью, — сказал солдат страшным голосом и отпустил Павку.

Что теперь делать? Итти к Исайке? Но Исайка все равно не поверит. Он потребует деньги, все деньги сполна. А где Павка возьмет такую уйму денег?

Он поплелся домой, совсем убитый. Он боялся встретить Исайку.

Целый день он промучился, думал, как заработать денег, у кого попросить? Просить было не у кого. Залог — шесть драгоценных выпусков «Сюркуфа» — пропал навсегда.

Он заснул, проспал ночь мертвым сном. Утром встал, взял гитару и пошел бродить по улицам. Без работы было скучно. Он заглядывал в витрины магазинов и лавочек, подолгу стоял у выставленных товаров. На главную улицу он выходить боялся: там он сразу наткнется на Исайку. «Не начать ли петь по дворам? — подумал Павка. — Может, заработаю денег?» Он вошел в один двор и спел «Ах вы, сени, мои сени». Но никто не подал ему ни копейки. С одного двора его прогнал дворник. Тогда Павка решил итти домой. Он перебежал главную улицу и свернул в переулок.

— Стоп! — вдруг крикнул кто-то совсем рядом с Павкой.

Павка поднял глаза и увидел разъяренного Исайку. Лицо бывшего пирата было красно. Глаза его налились кровью.

— С моими деньгами сбежал, портовик? — спросил Исайка и тяжело ударил Павку кулаком в грудь. Павка пошатнулся и чуть не упал.

— Отдавай деньги! — крикнул Исайка и ударил Павку по лицу. — Хватай его, ребята!

Павка почувствовал, что его крепко держат за руки. Его схватили два верных помощника Исайки, которые всегда вместе с ним ходили в кафе и кино.

— Ты не дерись! — крикнул Павка.

Переулок был пустынен, и помощи ждать было неоткуда. Только какой-то слепой, опираясь на плечо измазанной нищенки, ковылял по переулку.

— Я с тебя шкуру спущу, — страшным голосом закричал Исайка, снова вплотную подходя к Павке. Он вырвал у Павки гитару.

— У меня деньги солдат отобрал, — пытался объяснить Павка. Но Исайка еще раз ударил его кулаком в переносицу. Синие и зеленые круги поплыли перед Павкиными глазами.

— Павка, бей их! Не поддавайся! — услышал он вдруг звонкий голос и почувствовал, что его никто больше за руки не держит. Он услышал отчаянный Исайкин крик. Исайка сидел на земле и держался за нос обеими руками. Двое его оруженосцев крепко держали какую-то замарашку, а она отбивалась от них ногами. Поодаль стоял слепой нищий и ругался. Павка понял, что нищенка пришла ему на помощь. Он ринулся в бой. Он был сильный и в честном бою мог драться один с тремя врагами. Через несколько минут противники бежали по переулку и за ними, бросив на землю Павкину гитару, улепетывал бывший пират.

Нищенка кинулась к Павке и закричала:

— Павка! Павка!

Павка не узнавал ее, он вглядывался в вымазанное не то сажей, не то ваксой лицо и вдруг понял: да ведь это Глашка!

— Глашка, чего ты с ними сделала? — спросил он.

— А я их зубами покусала. Исайку прямо в нос, а других... — И Глаша засмеялась.

— Чего ж это тебе вздумалось за меня вступаться? — строго спросил Павка.

— Как чего? — ответила Глаша. — Может быть, я сама...

К ним, ковыляя, подошел старик-нищий. Он опирался на палки.

— Ты что же меня кинула, детонька? — спросил он жалобным голосом. — Идем домой.

— Я... с тобой не пойду... — сказала Глаша, испуганно прижимаясь к Павке.

— Да ну его, Глашка, пойдем! — сказал Павка и взял Глашу за руку.

Вдруг нищий выпрямился, вырос в два раза и схватил Глашу за плечо.

— Бежать хочешь, дрянь? Нет, не убежишь!

— Павка, он не слепой и не старый, он...

Нищий отбросил в сторону палки и с силой дернул к себе Глашу.

— Да ты что, сдурел? — крикнул Павка. — Портовых обижать? — И он дернул нищего за бороду. Борода, к величайшему удивлению Павки, легко отвалилась и осталась у Павки в руке.

Нищий вытянул худые желтые руки и кинулся на Павку.

— Глашка, беги. На углу подождешь! — крикнул Павка и знаменитым пиратским приемом ударил нищего ногой в живот. Нищий охнул, схватился за живот, и словно сломался пополам.

— Тоже гусь, — сказал Павка, тяжело дыша, — с портовиками драться лезешь. Дунь на тебя — рассыплешься.