У него для этого были все возможности в отличие от неизвестного чекиста, который должен был бы как-то успеть схватить в те несколько секунд, которые прошли между его падением на пол и моей попыткой выстрела по товарищу Николаю, табуретку и подбежать через всю комнату ко мне и ударить по голове. Да и рассказ о том, что Михаил спрятал меня в квартире Ирины, мне показался тоже сомнительным. Почему тогда я оказался в ВЧК? Вся эта история выглядела очень неправдоподобно. Но я постарался не подать виду, что сердце моё полно подозрений. Я только тихо спросил:

— Я смогу еще попрощаться с Анной? Если такая возможность?

— Собирайся, поедем — ответил Михаил.

Через 15 минут, мы вышли из дома и сели в пролетку, ожидавшую нас буквально в пяти метрах от парадного подъезда. Во время поездки ко мне вдруг резко пришло раскаянье. Я только, что подозревал Михаила в каких-то ужасных преступлениях, а между тем сам фактически стал предателем нашей дружбы. А как иначе можно было расценить моё согласие на сотрудничество с товарищем Ивановым, кроме как предательство Михаила и Анны? Да, я не подписывал никаких бумаг, но главное было не в этом, главное заключалось в том, что в ходе моего общения с удивительным человеком в здании ВЧК ко мне пришло понимание какой-то особенной ценности той работы, которую он совершает. Как-то так странно получилось, что в отношении Михаила, и даже в отношении Анны, я, несмотря на какую-то общую деятельность и даже особую близость, не чувствовал полного доверия. А к товарищу Иванову внутреннее доверие у меня возникло буквально сразу, как только мы с ним познакомились. Через час мы подъехали к ограде одного из городских кладбищ. Совсем недалеко от неё находилась свежая могила.

Михаил показал на холмик и сказал, что здесь и упокоилась Анна. Я молча подошел к могиле, и несколько минут постоял возле неё. Я не верил ни капли в то, что это её могила, как и в то, что она в действительности умерла. Но никаких сомнений не выказал. После того, как мы покинули кладбище, по предложению Михаила мы заехали в трактир и крепко помянули Анну. И здесь я спросил Михаила о том, скоро ли мы отправимся в намеченный путь? На что тот ответил мне, что все свои дела в Петрограде на сегодняшний день он завершил. Всё ценное было уже переправлено за границу, там же через доверенных лиц со слов Михаила денежные средства, и раритетные коллекции были уже надежно размещены. Поэтому можно отправляться в путешествие уже сегодня. Но сегодня, конечно, они никуда не поедут, нужно будет здесь еще провести несколько дней, проблемы еще остались. Нужно будет, в том числе решить вопрос с моей квартирой, чтобы её в период моего отсутствия никто не захватил. Так что выезд намечен был нами на самое ближайшее время, а о точной дате Михаил пообещал меня известить послезавтра.

После завершения траурных мероприятий мой спутник пригласил меня посетить, как он выразился, «одну из его нынешних резиденций». Туда мы добрались в течение получаса. Мы поднялись на второй этаж трехэтажного дома и постучались в дверь. Та через некоторое время отварилась, и мы вошли в просторную прихожую. Нас встретила немолодая, но чрезвычайно крепкая с виду горничная, которая помогла нам снять верхнюю одежду и проводила нас внутрь помещения. Пройдя через зал, мы вошли в просторную комнату, в которой стоял огромный рояль. За роялем на изящном стуле сидела молодая женщина, примерно моих лет, или что вероятней всего немного, года на два или три старше меня. Она внимательным взглядом изучила меня, потом уставилась на господина Николаева. Я некоторое время был в полном смятении. Передо мною была по всему родная дочь Михаила Олеговича. Я её почти сразу узнал, вспомнив поразившие меня при первой нашей встрече фотографии. Господин Николаев представил меня дочери. Та настороженно кивнула мне. Я в ответ поклонился молодой хозяйке дома. После неловкой паузы мы встали и, попрощавшись, двинулись к выходу из квартиры вместе с Михаилом Олеговичем.

— Вот ты и познакомился с Татьяной — сказал он — и заодно увиделся с Евдокией, она будет в предстоящей дороге присматривать за моей дочерью. Мы вышли из квартиры и мирно спустились по лестнице к выходу из дома. Михаил задумчиво сказал:

— На сегодня вроде больше дел у нас с тобою не намечено.

— Тогда, до свидания! Всего самого наилучшего — сказал я и, пожав крепко руку Михаила, пошел в сторону остановки трамвая.

Уже подойдя к остановке, я сунул руку в карман и вдруг обнаружил, что там нет моих документов и денег. Вероятней всего я их забыл в прихожей квартиры, из которой только что вышел. Значительное количество принятого алкоголя явно давала о себе знать. Пришлось возвращаться. Через пару минут, я уже был у дверей квартиры. Я толкнул дверь, она растворилась передо мною. Я вошел в квартиру и позвал Евдокию, но в квартире было тихо, на мой зов никто не отозвался. Тогда я прошел в зал, где на меня встретила дочь хозяина. Она лучезарно улыбнулась мне и спросила, что я хотел от Евдокии? Я сказал коротко о том, что я видимо, оставил в прихожей свои вещи.

— Да — сказала женщина — какие-то чужие вещи Евдокия подобрала с пола. Они сейчас находятся в её комнате. После этих слов Татьяна предложила мне пройти вместе с нею в комнату горничной. Я согласился. Всю дорогу туда женщина вкрадчивым, удивительно мелодичным голосом рассказывала о том, что она живет из-за сложного заболевания в полной изоляции и годами не видит никого кроме отца и Евдокии. И что мой визит так скрасил её существование. Мы между тем вошли в просторную комнату, где стояла большая застеленная кровать, а на столе стоял новенький патефон. На столе лежали мои документы и деньги. Татьяна умоляюще посмотрела на меня и попросила разрешение включить свою самую любимую пластинку. Я из вежливости согласился. Скоро комната наполнилась звуками музыки. Татьяна подошла ко мне и, смущаясь, пригласила меня на танец. Я некоторое время отказывался, но Татьяна была так обаятельна и мила, что я согласился с нею немного вальсировать. Мы начали вместе кружить в танце. Я никогда не видел более подходящей для себя партнерши для танцев.

Казалось, что мы существовали в танцевальных движениях как некое единое существо. И тут внезапно, Татьяна, совершая одно из движений пала, передо мною на колени и быстрым резким движением, попыталась повалить меня на землю. Я инстинктивно стал упираться, пытаясь сохранить равновесие. Но всё оказалось тщетным. Я быстро осознал, что девушка обладает какой-то невероятной физической силой. Через пару секунд ей удалось свалить меня на пол. И тут же она рывком задрала мою рубашку. А потом с каким-то буквально зверским остервенением и при этом со злобным урчанием, молодая особа впилась своими зубами в мою плоть. Я попытался вырваться из её рук, но оказалось, что сделать это было сейчас далеко не просто. Я был в полной власти могучего и беспощадного хищника, с таким же успехом я мог попытаться вырваться из лап льва или тигра. И тут я закричал от ужаса и тогда хватка, державших меня сильных рук немного ослабла. Почувствовав это, я сильным рывком всё-таки вырвался из рук прекрасной девицы. Я встал с пола и увидел, что девушка вскрикнула, быстро поднялась и тут же скрылась в своей комнате. А я сразу схватил свои документы и деньги и быстро выбежал из квартиры.

Я вышел из квартиры, в которой сейчас жила семья Николаевых, и направился к остановке трамвая. Потом, на остановке, я обратил внимание на то, что денег у меня с собою оказалось значительно больше, чем было раньше. Я не вспомнил тогда, попали ли эти дополнительные средства ко мне в карман во время посещения здания ВЧК или оказались у меня уже в квартире Николаевых. Я не мог точно этого вспомнить. Но тут я не стал слишком долго ломать себе над этой проблемой голову и принял решение не мучить себя, а просто нанять извозчика, чтобы спокойно доехать до своего дома. Что впоследствии и сделал. Как только мы пустились в путь, я сразу же уснул. И теперь, когда я был уже возле своего дама, извозчик разбудил меня и стал требовать свою оплату. Я расплатился с извозчиком и направился к себе домой. Время было уже между тем вечернее. Оказавшись дома, я постарался привести себя по возможности в порядок. Потом неожиданно в мою дверь постучали. Я подошел к входу в мою квартиру и посмотрел в дверной глазок. Никого не было видно. Я, недолго думая открыл дверь и почти сразу же на пороге моей квартиры возник весело улыбающийся товарищ Иванов.