- Делай уже свое дело, кенгуру...

- Сам ты это вот самое... нгуру, - возмутился Локстед, вытирая ноги о ту же тряпку и запрыгивая на кровать. - Для тебя, между прочим, стараюсь.

Я благоразумно промолчал. Любое высказывание превратило бы этот цирк в еще больший цирк.

Достижения народной медицины, оказывается, не зависят от того, веришь ты в них или нет. Во всяком случае, моя спина, по свидетельству йрвая, наутро покрылась широкими багровыми рубцами, которые страшно чесались, но уже не болели. Я с трудом преодолел в себе желание чесаться, пока не верну все в прежнее состояние, и с видимым облегчением уселся на кровать. Корзина стояла рядом со мной - наверное, Локстед переставил. А отдать ему презент я совершенно забыл - ну, что ж, сейчас был еще один повод.

- Удружил, черт лохматый, нечего сказать, - весело произнес я. - Ты не думал зарабатывать на жизнь знахарством?

- Не думал, - отрезал он. - Больно дурацкий процесс.

- Зря, зря... Короче, я тебе тут подарок приготовил.

- Что еще за подарок? - недоверчиво прищурился йрвай. Я усмехнулся:

- Ты от меня подвоха ждешь после вчерашних процедур? Обойдешься. Люди говорят, что это очень вкусная штука, и я уверен, что не только люди. - С этими словами я протянул ему банку с янтарной тягучей жидкостью, запечатанной куском грубой ткани с обвязанной вокруг него веревкой.

Локстед недоверчиво вскрыл банку и понюхал содержимое. Затем оглянулся в поисках чего-то, чем можно было это содержимое подцепить. Я втайне порадовался своей предусмотрительности и протянул ему ложку, внимательно наблюдая за ходом событий. Дроздов из меня, конечно, не получится, но должен же я получить хоть какое-то удовольствие, делая подарок?

- Пахнет вкусно, - резюмировал он, и принялся аккуратно уничтожать мед, вылизывая ложку после каждой порции. Я не прогадал - если бы я планировал оставлять телефон при себе, то заснял бы этот процесс на камеру, уж больно потешно выходило. Однако я все-таки вспомнил, что у меня имеется собственная бутыль с подозрительным содержимым, и зарылся в корзину со стремлением устроить еще один научный эксперимент.

Пока я разбирался с оплетением пробки из какого-то бурого вещества, на наши пробки совершенно не похожего, йрвай все же умял всю банку, и, судя по звукам, его одолела икота. Зубами вытащив непокорную преграду, я выплюнул ее и сделал три больших глотка прямо из горлышка. Клянусь, больше в таких порциях за раз я никогда в жизни эту дрянь не пил. И вообще старался именно ее не пить. Настойка красных цветов оммаха имеет препаскуднейшее свойство - степень опьянения зависит от дозы алкоголя, который ты принимаешь за один присест. Сделал три глотка - будь добр принять нарушения в работе вестибулярного аппарата, как нечто само собой разумеющееся.

А самое паскудное - небольшой рюмкой после этого уже ничего не исправишь.

Я замер, прислушиваясь к собственному состоянию с недоверием. Хотя настойка и обожгла все внутренности, градус точно был привычным. Непривычной была моя реакция на него.

Но потом зрелище напротив привлекло оставшуюся часть моего внимания и без особых проблем захватило его целиком. Йрвай был пьян. Не всегда ожидаешь от существа, которое заявляет что алкоголь для него - яд, такой картины. Локстед одержимо икал, время от времени сводя расфокусированный взгляд на мне.

- Ч... что ты ммммне подснл? - почти управился он с трудным предложением. Я осклабился в хмельной улыбке:

- Дружище, да ты выпимши!

- Я... ик! Не пью! - аргументированно возразил он.

- Тогда... следует предположить, - поднял я палец вверх. Палец странно покачивался и раздваивался. - Что... абычныыый мед... вырабатывает в твоем огра... орга.... В твоем теле алкало... алкогоиды!

Сие, без сомнений, верное заключение показалось мне блистательным и очень смешным, поэтому я приложился к бутылке еще раз, понизив ватерлинию почти до половины.

- Тогдаааа... дай еще! - абсолютно логично предложил йрвай, шмыгая носом. Я бросил в него второй банкой, попав в живот и развеселившись от этого еще больше. Локстед тем временем не терял времени даром: он опустил нос в банку и лакал мед неожиданно длинным языком, смешно подергивая ушами. Протянув руку, я словил одно ухо, но никакой реакции со стороны временно потерявшего дар связной речи собеседника не последовало. Несколько капель меда упало на и без того засаленное пестрое трико. Он не обращал внимания, он, так сказать, с головой нырнул в проблему. Благо, что голова была слишком большой, чтобы влезть в банку - еще не хватало потом его второй раз из плена освобождать.

- Локстед!

- Ммм? - промычал он из банки, явно теряя способность к речи как таковой.

- Должен предупредить, что у меня лично после выпивки сильно болит голова, - заявил я, нисколько не сомневаясь в истинности своих научных изысканий. - А, раз у тебя голова больше, то и болеть она будет больше.

- Об...ик... радовал, - вынырнул наконец из банки йрвай. Была тому и причина - пустая банка. Она упала из его непослушных пальцев и покатилась куда-то под его кровать.

- А еще - на пустой желудок не пьют.

- Ик! - подтвердил Локстед, осоловело смотря то на меня, то на предметы окружающей обстановки. - Мжжжно вниз. Спуститься. И попросииить... у хозяина. Пожрать! - сделал он замечательный вывод.

- Ты мудр, как олень, - воскликнул я. Почему именно олень, в тот момент мне в голову так и не пришло. Но после данного высказывания мы все-таки нашли в себе силы подняться и кое-как спуститься вниз.

Внизу нас ждал корчмарь, который с невозмутимым выражением румяного лица протирал грязные, но все еще прозрачные стаканы. Увидев нас, он присвистнул:

- Эге... да вы пьяны как свиньи!

- Нет, - помотал у него перед носом я указательным пальцем, поднятым в потолок. - Мы божественно нажрались! - В этом месте мне пришлось сделать паузу, поскольку я споткнулся о собственную ногу, и пришлось опереться на голову Локстеда. Он, впрочем, не выказал возражения.

- Нам бы еды, - вспомнил о причине преодоления кошмарной лестницы йрвай.

- Еды, - послушно записал на каком-то клочке бумажки хозяин. Он посмотрел на нас и задумался, затем с выражением лица английского дворецкого - если его можно было соотнести с лопоухим деревенским лицом, мне удалось - предложил:

- Я слышал шум... вчера ближе к вечеру. Возможно, господа желают комнату с одной большой кроватью?

Пока я крепко задумался, что может означать "шум ближе к вечеру", Локстед явно сообразил быстрее. Потому что прыгнул на корчмаря, шипя и растопырив когти. Боевой йрвай - это вам не шутки. К счастью, он промахнулся и улетел за стойку, попутно что-то разбив. Но я решил поддержать незадачливого товарища и, исполняя что-то из репертуара боевых кличей варягов, кровь которых явно обнаружилась во мне в тот момент, размахивая кулаками, полез на стойку.

Сознание я обрел ближе к следующему утру. Во всяком случае, за окном то ли светало, то ли наоборот - темнело. В голове крутились смутные воспоминания о том, как мы дрались с барменом. Дрались бесславно, но яростно - во всяком случае, я не мог припомнить, удалось ли мне поставить ему хотя бы один фингал, к чему я так стремился. Потом нас, как котят, взяли за шиворот и выкинули наружу... потом мы точно штурмовали дверь постоялого двора. А дальше то ли помирились с хозяином, то ли еще что-то произошло. В общем, картина произошедшего была таинственной и неразборчивой.

Повернув голову, я посмотрел на соседнюю койку. На вновь сворованном у меня одеяле на боку скрючился йрвай, прикрывая ухом глаза. Впрочем, даже в этом положении можно было заметить великолепный синяк под левым глазом, неумолимо светивший сквозь короткую шерсть. Желто-зеленый костюм, и без того не являющийся верхом эстетики, был еще вдобавок изодран, в его руке, свисавшей до пола, красовалась сучковатая дубинка. Нет, не так - Дубинка, даже Палица. Мысль о том, что он сможет ей хотя бы взмахнуть для удара, представлялась мне очень нереалистичной. Вдобавок ко всему это чудо еще и храпело, присвистывая на выдохе. Типичный лесной разбойник, только маленький очень.