Хватая воздух ртом, она пришла в сознание от звуков душа, шипения и брызг воды перемешанных со свистом Эдди. Очнувшись, Сьюзи обнаружила, что она голая, а простыни на кровати в полном беспорядке.

Опять?

Откинувшись назад, Сью поморщилась от тупой боли между ног. Она потянулась, потрогала себя, почувствовала покрывающее её семя Эдди.

Ты дочь проститутки.

Раньше это уже случалось много раз: её разум уносился в другой мир, пока тело творило невыразимые вещи, Сьюзи надеялась, что это прекратится, когда начались серьёзные отношения с Эдди и прошлая жизнь осталась позади. Но сейчас она была наполнена эякуляцией мужа, без единого воспоминания о том, что они делали. Сью могла лишь надеяться, что удовлетворила его и, по мелодии свиста, полагала, что так и было.

Не в силах ничего с собой поделать, она чувствовала себя в каком-то смысле изнасилованной, хотя знала, что Эдди в этом не виноват. «Пока он терзал моё тело, я просто лежала с широко открытыми глазами, как труп какой-нибудь?» — гадала Сьюзи. «Или какая-то часть меня взяла верх… какое-то другое сознание».

Ты — дьявольское отродье.

«И сколько раз у нас был секс, а я об этом не знала?» — думала она. «Были ли случаи, о которых я даже не знаю.» Эта мысль охладила её и привела в уныние. Конечно, были разы о которых она помнила, которые она затевала но, в большинстве случаев, её забрасывало обратно в тело лишь после того, как дело было сделано.

Вода перестала шуметь, шторка отдёрнулась.

Не в силах избавиться от переполняющего её стыда, Сьюзи отвернулась от ванной и притворилась спящей.

— Ну что? — приглушённый голос Эдди по ту двери в ванную.

Сьюзи походила, затем, наконец, сдёрнула тест с крышки туалетного бачка. Она не знала, что хотела увидеть. Знак «плюс», столько раз наполнявший её и Эдди радостью, лишь разочаровывал. Для неё этот плюсик символизировал кое-что другое — недобрый знак предстоящего горя.

— Господи Исусе, Сьюзи, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

— Он… э… — Она почти сказала «отрицательный». Кончик языка коснулся нёба за зубами, но она себя остановила. — «Положительный».

— Какой?

— Положительный, блять, положительный, понятно? — Сью выбросила пластиковую палочку, села на крышку унитаза и уставилась в пустую стену. Живот прихватило, ей казалось, что у неё началась гипервентиляция. Косточки локтей погрузились в плоть бёдер, когда она наклонилась.

— Детка, это здорово!

Молчание. Ручка двери загремела.

— Сьюзи? В чём дело?

У меня нет души. Я дочь, которая пошла по стопам матери-проститутки. Я плохая мать и аист не перестанет приносить мне мёртвых младенцев.

— Сьюзи… впусти. Ты пугаешь меня до чёртиков.

Она сделала последний глубокий вздох, поднялась с унитаза и открыла дверь. Прежде, чем Эдди протиснулся к ней в туалет, она обогнула его и прошла прямо в спальню, где плюхнулась на кровать и спряталась опечаленным лицом в подушку с перьями.

Скрипнули пружины, и рука легла на шею, разминая её.

— Малышка, тебе не о чем беспокоиться. Точно знаю, что в этот раз будет по-другому. Я это чувствую.

— Да неужели? Ты это чувствуешь, а? — Сьюзи покачала головой. — Чушь собачья.

Он убрал руку, кровать скрипнула ещё раз.

— Я знаю, как глупо это для тебя звучит, но ты должна думать позитивно. Серьёзно, я не шучу.

— И что, я мыслю позитивно, и этот ребёнок не умрёт внутри меня, так что ли?

— Либо так, либо мы оба живём в страхе. Какой в этом нахрен смысл?

Сьюзи села, вытерла лицо:

— Эд, я уже живу в страхе. Всё это время. Я…

Затем она чуть не рассказала ему всё, чуть не позволила этому излиться, как горячей рвоте. Едва встретив Эдди, самого хорошего мужчину с которым она когда-либо сталкивалась, Сьюзи сразу же решила держать своё прошлое в тайне. Оно было тем, чего ему не следовало знать, тем, что могло лишь отпугнуть Эдди от неё. Но Сьюзи никогда не думала, что он сделает ей предложение, и более того — не думала, что примет его. И, конечно же, Сью не думала, что они попробуют стать родителями.

Сьюзи решила никогда не иметь детей, когда была всего лишь ребёнком. Для того, чтобы остановить проклятие, которое началось с её матери. Шлюхи рождают шлюхиных детей, пустых и бездушных.

Сьюзи смотрела Эдди в глаза, а он смотрел в ответ, ожидая от неё продолжения: его руки неловко нащупывали друг друга, пока он готовился к её последующим словам, и она просто не смогла это сделать. Не смогла ему рассказать. Насколько он знал, у неё не было прошлого. Лишь однажды Эдди спросил её про семью, и Сьюзи резко ответила ему, сказав, что это не его ума дело. Больше Эд об этом не заговаривал.

— Ты прав… ты как всегда прав, — сказала она улыбнувшись.

Сьюзи раскрыла объятья, приглашая присоединится к ней, обнять, и Эдди принял приглашение и крепко сжал её. Запах его мускуса возбудил желание, и Сью поняла, что целует его шею, вытягивая язык и увлажняя углубления.

— Что ты делаешь?

Сьюзи отстранилась:

— А ты как думаешь?

Потянулась рукой к молнии его брюк, потянула.

Эдди отпрянул.

— Ты это сейчас серьёзно?

— А в чём проблема?

Он покачал головой:

— В чём проблема? Иисус Христос, Сьюзи. — Эдди направился к двери спальной, его шаги были тяжёлыми. — Почему бы тебе не успокоиться, а? Мне… мне нужно сходить. Кое-куда… Я вернусь… попозже.

Приоткрыв рот, Сью качала головой и пыталась найти слова, чтобы заставить его остаться, заставить его объясниться. Но на ум ничего не приходило, и она могла лишь смотреть, как муж распахивает и захлопывает за собой дверь, а следом — свет фар, хлынувший в дом через передние окна, когда он выехал на дорогу и окончательно исчез.

Её руки тряслись, голова раскалывалась.

«Что со мной, мать его, не так?»

У тебя нет души, Сьюзи. Ты — дьявольское отродье.

Сьюзи доела баночный суп того же вкуса, что и весь прошедший месяц: томатный. Она терпеть его не могла, но ничего другого не давали. Ковёр щекотал босые ноги Сью, пока она спускалась в гостиную, где сидела Бабуля и смотрела новости. Старая женщина раскачивалась в кресле, отпивая кофе сквозь сжатые губы.

— Б-бабуля?

Покачивание прекратилось, и старуха медленно повернула голову, её жёсткий взгляд оживляли блики от телевизора.

— Почему ты не в своей комнате?

— Я не устала. Солнце ещё не зашло, почему я должна оставаться там?

— Не разговаривай со мной таким тоном, маленькая засранка. Вернись назад, немедленно.

Сьюз едва не смешалась, как обычно, и сделала, как велено, но прикусила нижнюю губу и скрестила руки:

— Нет. Я не хочу.

Быстрым движением запястья Бабуля выплеснула содержимое своей кофейной чашки Сьюзи в лицо.

Обжигающая жидкость залила её агонией, Сьюзи закричала и упала на колени, вытирая лицо, плача и пинаясь ногами. Ей казалось, что она тает, что кожа с шипением стекает с лица.

Дыхание вырывалось короткими вздохами. Сью быстро моргала, её веки были как открытые раны.

— Ты, маленькая сучка, не смей дерзить мне. Той, что кормит тебя и заботится, несмотря на то, что ты такая же никчёмная дрянь, как и твоя мать.

Отпнув с дороги кофейную чашку, которая разбилась об стену, женщина поплелась к Сьюзи. Взмахнула рукой и шлёпнула девочку по израненному лицу, затем ещё раз, по другой стороне.

Сьюзи вскрикнула, словно ей перерезали горло, заплакала от резких вспышек боли и склонилась, чтобы скрыть лицо.

— П-почему ты меня не-ннавидишь?

— Ты мне не нужна. Но власти говорят, что выбора нет и поэтому ты здесь. — Сьюзи резко ударили в бок. — И твоя мать-проститутка не нужна была тоже. Девочка появилась на свет и решила любым способом следовать за дьяволом. Потом родила, а мне, блять, приходится растить тебя!