Комитам пришлось потратить много времени, чтобы перебраться из Донкара в Новый Крусток, который с западной столицей не шел ни в какое сравнение. Город хоть и считался крупным, но был крайне невзрачным, повсеместно встречались обветшалости и безвкусные попытки горожан украсить собственное жилье цветами и кусками ткани. Лишь в центральном районе Нового Крустока можно было увидеть несколько особняков богатейших людей Евы и дворец наместника, который на самом деле являлся перестроенным монастырем.
Сад, где Шеклоз нашел Касироя в очередной пасмурный день, а в Еве почему-то большинство дней именно такие, был действительно заросшим и увядающим. Похоже, наместник Евы Ером По-Геори не очень-то заботился о своей провинции и ее столице, отдавая предпочтение собственному обогащению. Впрочем, на юге Алокрии все люди пытались урвать себе кусок побольше, особенно когда в стране начал назревать крупный переполох. Иные же пытались сбежать куда подальше. По приезду Маной Сар тут же предложил нескольким жителям Нового Крустока выкупить их жилье для размещения лабораторий Академии, и сразу же соглашались и уезжали. Это красноречиво описывает жизнь в Еве. Хотя кому-нибудь серо-коричневая реальность южной провинции может показаться даже уютной.
Комит Тайной канцелярии подсел к своему коллеге, по привычке натянув на лицо легкую улыбку. Он, конечно, скучал по Донкару, но затхлый воздух Нового Крустока отдавал чем-то родным и прекрасным. Словно умирающий, возлегающий на смертном одре, внезапно осознает, что настал конец его мучениям нескольких последних лет старческого существования, и встречает смерть уже не со страхом, а с надеждой, благодарностью и нежной любовью. Или как тяжелое дыхание преступника, идущего на смертную казнь. С каждым вдохом Шеклоз ощущал высвобожденный из легких висельника воздух, пропитываясь всем этим удивительным спектром чувств и эмоций.
- А если серьезно, теперь-то я могу узнать ваш гениальный план? - спросил Касирой, пытаясь скрыть раздражение от улыбки своего собеседника.
- Действительно кисловато, - задумчиво пробормотал Шеклоз, отставляя в сторону бокал с вином. - Неужели вы еще не догадались?
- Оставил попытки около месяца назад. Мы в этом Комитете почти ничего не делаем, кроме громких заявлений то на одной стороне, то на другой. Хотя на самом деле, мы могли избавить Алокрию от раскола за два-три месяца. Тут я понял, что объединение страны не входит в ваши планы. Но каковы именно эти планы... Мне надоело гадать. Работать нет смысла, раз мы все равно не будем восстанавливать страну, поэтому я просто сижу здесь и опустошаю бокал за бокалом, подгоняемый ненавистью к этой кислятине.
- Вы верно подметили, мастер Касирой. Я не собираюсь объединять Алокрию сейчас, хотя и могу это сделать. Вы ведь понимаете, в чем именно заключается преимущество нашего текущего положения?
- Может, в деньгах и власти? - небрежно предположил комит финансов.
- Нет, это есть и у Бахирона Мура, и у Илида По-Сода. А преимущество Комитета в нейтралитете и позиции миротворца.
- Но нейтральные стороны, как правило, ничего не делают и соответственно ничего не получают. В чем же тут преимущество?
- Когда разгорится гражданская война, восток и запад начнут беспощадно вырезать друг друга, - произнес Шеклоз, весело сверкнув улыбкой. - А простой народ будет страдать и вспоминать наши "громкие заявления", как вы выразились. В хаосе междоусобицы, в кровавой агонии Алокрии для всех, у кого останется хоть капля здравого рассудка в океане отчаяния, только Комитет будет лучиком надежды, стороной, которая все это время заботилась о мире и спокойствии в стране, соблюдая нейтралитет и не прекращая попыток помирить Илию и Марию.
- Если бы во мне не было столько вина, мастер Мим, - пробормотал Касирой. - То я бы сильно разволновался, назвал вас кровожадным ублюдком, может быть, даже попытался бы ударить вас в лицо. Но меня немножко развезло, и ничего такого я делать не буду.
- Я понимаю ваши чувства, мой друг, но подумайте сами. Алокрия нуждается в перерождении, авторитетном и опытном правительстве, каковым будет Комитет на фоне всеобщей разрухи. Илид и Бахирон взаимно уничтожат друг друга, люди увидят обе крайности - монархию и республику, но никто не захочет вернуться к ним, мечтая о таких лидерах как комиты, совмещающие в себе лучшие качества обеих сторон.
- Знаете, мне прежде уже приходилось ходить по головам, - меланхолично пробормотал комит финансов, наполняя вином бокал. - Но эти головы не были отрубленными.
- Всего лишь необходимая жертва, мастер Касирой. Только правление Комитета может привести Алокрию в счастливое и спокойное будущее. Но для этого нам нужна основа, свободное пространство, которое будет расчищено пожаром гражданской войны, - произнес Шеклоз, вставая со скамьи павильона. - Все имеет свою цену. И такова цена лучшего мира.
Глава 10
В Алокрии не приняты пышные похороны, уважения к мертвецам как такового нет. Чтить надо людей, а не их разлагающиеся тела.
После смерти человека помещали в склеп под землей ближайшего города, а через год останки сжигали. Деревенские жители подкармливали мертвецами рыб, удобряли землю, использовали их как приманку на охоте. Это нормально, ведь каждый хотел принести пользу окружающим, даже когда уже покинул этот мир. И на поминках вспоминают совсем не тело, а самого человека. Родственники и друзья собирались два раза в год и последний при перезахоронении и сожжении - так в Алокрии принято поминать усопших.
Но часто ли убийцы присутствуют на поминках своих жертв?
До сих пор Ранкиру было не понятно, как он отважился убить Тиурана. Прошло четыре месяца с тех пор, как он впервые обагрил кинжал кровью человека. Синдикат можно понять - это было не просто испытание решимости и твердой руки, а лекарство на будущее. Тогда Ранкир сломал себя, он совершил нечто ужасное, что не способно уложиться в голове - убил одного из своих самых близких людей. Яркого, веселого, всегда дружелюбного и позитивно настроенного, наверное, лучшего друга из всей четверки выпускников гимназии. И теперь остальные жертвы никак не задевали чувств молодого убийцы, они неизвестны и безразличны ему, их лица забыты, а линия жизни прервана недрогнувшей рукой. Не будет сомнений и излишних терзаний, смерть Тиурана смяла их, оставив после себя лишь невнятное эхо.
- Но ты же сам этого хотел, разве я не прав?
Ранкир Мит оставил позаимствованную у Салдая лошадь в конюшне у городских стен и теперь одиноко брел по трущобам Нового Крустока.
- Это была не та жизнь, о которой ты мечтал.
Даже глубокая ночь не могла избавить столицу Евы от серо-коричневого цвета, заполонившего весь город. Он окрасил стены домов, мостовые, редкие тощие деревья и даже сам воздух.
- Я просто помог тебе со всем покончить, Тиуран.
Но бард не отвечал своему убийце. Вряд ли заказ на "назойливую муху" вообще существовал. Скорее всего, его придумали в Синдикате. Только это испытание почему-то длится до сих пор. Мертвый Доп следует за ним, следит за его действиями. Он не дурак и понял, зачем и почему старый друг поступил подобным образом. Но его не должно быть здесь.
Ранкир помнил, что убил барда. Но рыжий все равно оставался с ним, он был живой. Даже окружающие его замечали, просто не подавали виду, как считал Мит. Чему же верить, обманчивой памяти или зыбкой реальности? Ведь Тира На-Мирад не могла наврать, что видит мертвого Тиурана, разговаривая с Ранкиром, хоть они и не виделись с момента выпуска из гимназии. Или все же виделись? Кажется, воспоминания играли с ним в кошмарную игру, забыв даже рассказать о ее правилах.
Чтобы хоть что-то понять убийца принял приглашение от Аменира, который хотел встретиться и помянуть Тиурана. Ачек По-Тоно тоже придет, а уж он действительно был загружен работой в Тайной канцелярии - для страны настали тяжелые времена. Оба друга Ранкира сейчас находятся в Новом Крустоке, потому что, повинуясь приказу короля, все подручные комитов и подчиненные им организации, вроде Академии, Тайной канцелярии и прочих, переехали в столицу Евы вместе с ними. Убийце пришлось двое с половиной суток скакать, чтобы успеть к назначенному сроку на поминки собственной жертвы.