Комит колоний лично возглавил один из отрядов и направил его в городские трущобы, где было замечено больше всего фармагулов. Он тоже был виновником несчастий, свалившихся на Алокрию, и на прощение не смел даже надеяться. Но Мирей все равно защитит обманутый народ любимой страны, а потом примет заслуженное наказание. Лишь бы ему позволили в последний раз насладиться морем, вдохнуть солоноватый воздух и ощутить сильную, упрямую, но нежную качку корабля...

Новый Крусток всего за несколько часов ночи превратился в настоящее поле боя. Раньше город поражал своим ветхим видом, увядающей природой и неимоверным количеством коричневой пыли, которую не способен был намочить даже самый сильный ливень. Теперь же обветшалость превратилась в разруху, поблекшая природа утратила остатки жизни, а в вековой пыли лежали изуродованные трупы. Разбитые окна, вырванные с петлями двери, поломанная мебель и кровь, кровь повсюду - тяжелыми каплями падающая откуда-то сверху, собирающаяся в алые лужицы на мостовой, размазанная по стенам домов, пропитавшая сам воздух ночного города. Пылью дышалось намного легче.

Снаряженные Силом отряды прочесывали Новый Крусток, направляя чудо выживших людей в центральный район. Улицы медленно, но верно очищались от фармагулов. Видимо, Маной Сар не рассчитывал на столь быструю реакцию со стороны Комитета или попросту переоценил возможности своих марионеток. Они не чувствовали боли и не знали усталости, их сила и реакция значительно превосходили возможности обычных людей, но все же фармагулы оставались заложниками человеческих тел. Отрубленная голова и отсеченные конечности превращали их в безвредные груды мяса, которые изредка дергались из-за рефлекторно сокращающихся мышц. Фармагики опорочили понятие жизни самым извращенным способом.

Тем не менее городская стража тоже несла весьма ощутимые потери. Частично их восполняли высвобожденные из окружения солдаты, патрулировавшие улицы еще до активации формулы. К отрядам Мирея присоединялись и горожане, желающие защитить свои семьи и дома или отомстить за погибших. Неумелые, обрюзгшие и слабые стражники Нового Крустока, привыкшие во время службы играть в карты и напиваться к полудню до беспамятства, получали ранения и умирали, иногда не успев нанести ни единого удара. Если бы не присланные Касироем подозрительные личности, которые обращались с оружием на удивление ловко, и не ополчившиеся горожане, то фармагулы давно бы уже подавили вялое сопротивление. Однако сейчас их удавалось даже теснить, очищая одну улицу города за другой.

В это время Шеклоз в сопровождении небольшого отряда агентов Тайной канцелярии стоял на пороге ничем не примечательного особняка, в подвале которого расположилась новая лаборатория фармагиков. Со всех сторон доносились крики людей, пытающихся спастись от безжалостных бледнокожих убийц. Конечно, Мим мог помочь беззащитным горожанам, но решил использовать выдавшуюся возможность, чтобы пробраться мимо фармагулов незамеченным. В конце концов, он всего лишь жертвует сотней людей ради спасения тысяч. Шеклозу не впервой принимать подобные решения. Правильные решения.

Они ворвались внутрь особняка беззвучными тенями. Возможно, фармагики думали, что о новом местонахождении их лаборатории никто не знает, или рассчитывали на защиту своих бледнокожих творений, но так или иначе в комнатах было пусто, а вход в подвал никем не охранялся. Маной Сар и фармагики Академии почему-то считали себя умнее всех остальных людей. Излишняя самоуверенность и небывалые достижения в науке ослепили их, создали иллюзию всемогущества. Кто из великих творцов мог ожидать ответного удара жалких людишек, когда впереди уже был виден лучший мир с идеальным человечеством?

Дверь подвала тихонько скрипнула и откинулась вбок, подняв в воздух небольшое облако пыли. В нос ударил резкий запах крови, мочи и разложения. Агенты Тайной канцелярии отпрянули от неожиданности, прикрывшись рукавами от тошнотворного смрада, но сам Шеклоз даже не поморщился. Ничто так не напоминает о жизни, как аромат смерти. Он вдохнул полной грудью, оскалился своей жуткой улыбкой и первым скользнул в зловонный подвал, жестом повелев следовать за собой.

Обернувшиеся на шум фармагики не успели осознать происходящее. На размазанную по полу жижу из загустевших человеческих выделений пролилась свежая кровь. Искусные врачи и коварные отравители один за другим падали в грязь, тщетно прикрывая распоротые глотки и аккуратные смертельные раны, оставленные длинными тонкими кинжалами работников Тайной канцелярии.

Оправившись от шока, какой-то молодой белобрысый фармагик уверенно и изящно взмахнул руками. Из небольшого пузырька на столе вылетела бесцветная жидкость и тонкой струйкой брызнула в лицо неосторожному агенту. Тот издал леденящий душу вопль и упал на колени, пытаясь вытереть токсичный реактив. Но на его ладонях оставались лоскуты кожи и ошметки лицевых мышц, выглядевшие как кусочки разварившегося мяса, а по шее потекли тонкие ручейки из растворившихся глаз и сукровицы. Вскоре он затих и застыл коленопреклоненной скульптурой с прилипшими к изуродованному лицу руками.

Шеклоз увернулся от очередной струйки яда, подскочил к противнику и молниеносным точным движением перерезал сухожилия на запястьях фармагика. Брызнула кровь, белобрысый парень закричал от боли, размахивая безвольно болтающимися кистями рук. Бесцветная жидкость, освободившись из-под его власти, расплескалась по полу.

- Живьем, - скомандовал Мим.

Его люди среагировали моментально. Они ловко выбросили вперед руки, и из их рукавов вылетели небольшие металлические шарики на тонкой цепочке, которые с удивительной скорость и точностью расплющивали носы, дробили зубы, ломали челюсти и выбивали сознание из голов фармагиков. Две минуты спустя все лаборанты со связанными за спиной руками лежали на полу, уткнувшись лицом в зловонную жижу.

- Сломайте им пальцы, - подумав, решил Шеклоз. - На всякий случай.

Подвал наполнился хрустом костей и истошными воплями тех, кто еще оставался в сознании. Мим удовлетворенно кивал - осторожность лишней не бывает. Именно поэтому он до сих пор жив.

- Маноя Сара, конечно же, здесь нет, - заключил шпион, прогуливаясь мимо плененных фармагиков. - Кто в этой лаборатории главный?

Белобрысый парень с перерезанными сухожилиями поднял голову и взглянул помутневшими глазами на главу Тайной канцелярии.

- Значит, ты, - Шеклоз рывком поставил его на ноги, но тот сразу же упал на колени, ослабев из-за обильной кровопотери. - Представься.

- Кальмин Бол, начальник лаборатории в Новом Крустоке, - пробормотал побледневший фармагик.

- Ты слишком молод для подобного поста.

- Были причины...

- Неважно, - шпион прервал его и спокойно улыбнулся. - В любом случае ты пошел по неверному пути и в очень неудачное для этого время. Ты будешь добровольно отвечать на мои вопросы?

- Да...

- Хорошо, - Шеклоз почти вплотную приблизился к его лицу. - Где сейчас Маной Сар?

Потерявший дар речи Кальмин содрогнулся от хищного оскала комита, но не смог отвести взгляд от влажно поблескивающих зубов. Ровные, белые, острые. Казалось, сейчас он вонзит свои зубы в шею Бола и будет терзать плоть, упиваясь фонтаном крови, бьющим из порванной глотки...

- Ты отнимаешь у меня драгоценное время, - улыбка шпиона померкла. - Очень жаль.

Шеклоз достал маленькую металлическую пирамидку с острыми гранями и, распахнув зеленую мантию на груди фармагика, неспешно вдавил излюбленное орудие пыток между ребер юноши. Пирамидка легко вошла под кожу и углубилась в тело. Кальмин закричал от нахлынувшей боли, кусочек граненого металла рвал ему плоть при любом движении, преумножая страдания с каждым новым вдохом.

- Дыши спокойнее, тогда быстрее пройдет, - посоветовал Мим. - Но у меня их еще много.

- Я все скажу, - простонал фармагик. - Я и так был готов говорить!

- Но молчал, - пожал плечами шпион, показав ему вторую пирамидку.

- Маной в Донкаре, Маной Сар уехал в Донкар, - выпалил Кальмин.