Ильин уже хотел встать и пройти по комнате, как вдруг уловил еле слышные шаги за стеной, у которой стояла кровать. Короткий сон значительно поднял силы, и он почувствовал в себе волной нахлынувшую предприимчивость.

Во всяком трудном положении прежде всего нужно выяснить получше обстановку. Это было правило, которого Ильин всегда придерживался. В данный момент кроме звука шагов ничего слышно не было; стена была деревянная; в кармане должен был находиться нож.

Он сунул в карман руку и вытащил складной, довольно длинный кривой нож с острым лезвием и красивой роговой рукоятью. Такие ножи, как он слышал, были в большом ходу у хулиганов Парижа, где он его и купил. Раскрытое лезвие удерживалось особой пружиной так, что нож в этом положении превращался в кинжал.

Без дальнейших околичностей Ильин начал прорезать дырочку в стене, используя уже имевшуюся щель между досками.

Стена была толстая, и работа шла медленно, так как надо было избегать всякого шума. Однако пальцы Ильина были сделаны из хорошего материала, лезвие кинжала также, через час осторожной работы конец клинка вдруг углубился неожиданно легко, а в образовавшийся прокол блеснул свет. Еще увеличив осторожность работы, Ильин через несколько минут заглянул в отверстие.

Какая-то фигура в сером пиджаке ходила по комнате, но отверстие было настолько узкое, что кроме пиджака ничего не было видно.

Затем фигура нагнулась и села на стул.

«Что же это такое?.. Идаев? Но до чего он постарел!..»

— Александр Григорьевич!..

— Что? Что такое? Кто это говорит?

Голос был еле слышен, но все же слова удавалось разбирать.

— Александр Григорьевич, тише. Говорит Ильин, ваш ученик. Я здесь, рядом с вами, и говорю через отверстие в стене. Подойдите ближе.

— Ильин… Постойте, я не узнаю голоса.

Профессор наклонился к щелке, закрыв собою свет, и в его интонациях прозвучало сомнение.

— Тем не менее это я, Александр Григорьевич, и чтобы устранить всякие сомнения — смотрите, я отойду к окну… Видите меня?

— Постойте… Да. Как вы изменились! Но ведь тогда вы были еще мальчиком, студентом. Слушайте, как вы сюда попали, Ильин?

— Меня запрятал сюда капитан, этот мерзавец Ленуар. А вы, профессор?

— Но вы не можете себе представить! Оказывается, Кроз пытается присвоить мое открытие гибридов негра с человекообразными обезьянами. Я целый ряд лет ничего не помещал в печати, так как меня упрашивали сохранить пока все в тайне, и вдруг я узнаю, что в отчетах Французской Академии…

— Погодите Александр Григорьевич. — Ильин может быть невежливо прервал профессора, но в том положении, в каком он находился, надо было поскорее добраться до сути дела. — Из-за чего же все-таки они вас посадили за решотку?

Голос Идаева зазвучал раздражением:

— Само собой разумеется, я не мог допустить, чтобы дело моей жизни было украдено и опубликовано другим. Я начал категорически настаивать на праве опубликовать свою работу, но они решительно отказывали и не соглашались выпустить меня с острова. Когда я с одним служителем послал тайно свои рукописи, они были при обыске найдены. Меня сначала перестали выпускать даже за стену. Это было уже после того, как я настоял на вашем приезде. Тогда я вторично, через негра, который прислуживал мне и был мне очень предан, послал письмо, где извещал весь научный мир о гнусном насилии, которому я подвергся, и о попытке украсть у меня открытие, на которое я потратил полжизни. После этого меня заперли в моем доме и даже понаделали здесь всюду решотки.

— Значит, вы, Александр Григорьевич, имеете в распоряжении весь этот дом?

— Ну, конечно. Только из того, что я прорабатываю сейчас в лаборатории, они не узнают ни слова. Довольно и того, что я до сих пор был так глупо доверчив. Впрочем, постойте, — спохватился профессор, — я говорю все время о себе. Дорогой мой, ведь это верно из-за меня вы тоже попали в какую-то нелепую историю… Как это все с вами произошло?

Ильин наскоро описал происшествие этого дня и, прервав выражения негодования и возмущения со стороны профессора, приступил к выяснению, не сможет ли Идаев в нужный момент отпереть дверь его комнаты и ходят ли часовые с противоположной стороны дома.

Оказалось, что угол дома с комнатой, где находился Ильин, был изолирован и имел особый выход и что два караульных обходят здание со всех сторон.

Идаев был готов продолжать беседу без конца, но Ильин чувствовал необходимость основательно обдумать и переварить все новые обстоятельства и сославшись на слабость после удара об пол, попросил отложить разговор до другого дня…

МАРАКОТОВА БЕЗДНА

Роман А. Конан-Дойля

(Окончание)

IV. Дворец черного мрамора

Я уже упоминал, что невдалеке от подводного жилища атлантов лежал в развалинах древний город. Затем я описывал, как нас, снабженных стеклянными колпаками с запасом кислорода, водили смотреть развалины. Невозможно передать словами потрясающее впечатление; которое произвели на нас эти величественные руины. Огромные из цельного камня колонны и гигантские здания лежали молчаливой грудой в слабом фосфоресцирующем свете. Жизнь ушла из этого города, здесь прекратилось время и движение. Лишь изредка периодические подводные течения колыхали застоявшиеся массы воды, да мелькала тень крупной рыбы, выплывавшей из портика или метавшейся по мертвым комнатам и проходам. Мы любили приходить сюда и под руководством нашего друга Манда проводили целые часы в осмотре странной архитектуры и других остатков исчезнувшей цивилизации.

В одной части города мы обратили внимание на большое здание, которое, повидимому стояло на холме: оно и теперь возвышалось над общим уровнем. К нему вела длинная лестница с широкими ступенями из черного мрамора; из такого же мрамора было построено почти все здание, но теперь мрамор почти всюду был покрыт желтым отвратительным фунгусом, гроздьями свисавшим со всех карнизов и выступов.

Не раз мы собирались подробнее осмотреть мрачное здание, но каждый раз Манд начинал проявлять признаки тревоги и знаками умолял нас повернуть обратно. Нас разбирало еще большее любопытство.

Однажды утром мы с Билем совещались по этому поводу.

— Слушайте, хозяин, — сказал Биль, — там есть какая-то чертовщина, до которой этот парень ни за что не хочет нас допустить. А чем больше он юлит, тем больше меня подмывает залезть в этот черный театр и понюхать, что там собственно творится. На какой шут нам проводники, позвольте вас спросить! Мы и без них сумеем натянуть стеклянные колпаки и найти дорогу.

— Что же, я готов, — ответил я. — А с вашей стороны, сэр, препятствий не встречается? — обратился я к вошедшему Маракоту. — Быть может и бы примкнете к нам? Мы собираемся раскрыть тайну дворца из черного мрамора.