- Я с самого начала это сказал, - пожал плечами огненный.

- Что же делать?

- Ну-у… Ты можешь позвать доктора. Он осмотрит ее, пощупает, послушает через большую трубку, придет к выводу, что у нее пневмония и выпишет рецепт, по которому в аптеке тебе приготовят лекарства… Я неплохо знаю людской уклад, да? А ты будешь поить ее микстурами и опять обтирать уксусом. Неделя, две, и девочка выздоровеет. Или повторит судьбу своей матери. У людей бывает наследственная предрасположенность к некоторым заболеваниям. Думаю, это как раз тот случай…

- Да помолчи ты! – со злостью рявкнул Тьен.

Несносный Огонь! Лучше бы Вода разговаривала с ним, но та никогда не отвечала.

- Она вообще молчаливая, - просветил огненный. – К тому же, со мной ты познакомился раньше и, наверное, всегда будешь немножко больше флеймом, чем тритоном, альвом или сильфом…

- Умолкни!

Юноша сходил на кухню, проверил, как там малыш, высыпал на стол перед ним две пригоршни конфет, чтобы было чем заняться, а сам набрал в таз воды и отнес в комнату.

- Ты знаешь, что делать? – заинтересовался огненный.

- Нет.

Он сдернул с Софи одеяло, девочка не шелохнулась. Присев на кровать, Тьен взялся за ворот ее рубашки и рывком разорвал обветшалую от частых стирок ткань.

- Но-но, поменьше страсти! – с наигранным возмущением воскликнул огненный.

Тьен с удовольствием выплеснул бы на него принесенную воду и посмотрел, что было бы, но тогда пришлось бы заново наполнять таз. Сбросив обрывки рубашки на пол и, как получилось, расправив под больной постель, он зачерпнул в ладони воду и поднес к лицу Софи. Несколько капель сорвались ей на лоб и ударились о кожу с хрустальным звоном.

- Может, все же доктора? – уже без насмешки предложил Огонь. – Поверь, среди них есть такие, что действительно умеют лечить. В отличие от тебя.

Но юноша не слушал. Он уже понял.

С водой получалось то, что не давалось самому. Как бы ему ни хотелось, он не мог поделиться с Софи своей силой, своим светом, но вода растворяла этот свет в себе и отдавала той, кому он был так необходим. Он наполнял воду энергией жизни и поливал ею девочку. Целительная влага не стекала по коже, не скатывалась на простыни (разве что – самая малость), она ровным сверкающим слоем покрывала неподвижное тело, расплываясь блестящими лужицами, и Тьен откуда-то знал, что нужно залить Софи всю, от макушки до кончиков пальцев ног, чтобы сила воды и его собственная сила могли по-настоящему ей помочь. Изнеможенное личико, покрытое водным блеском, засияло чистой красотой юности, разгладилась усталая складочка между бровей, посветлела кожа вокруг прикрытых глаз. Дальше – тонкая шея, выпирающая ключица, худенькие плечи, маленькая округлая грудь, просвечивающие под тонкой кожей ребра и впалый живот…

- Она прекрасна, - с искренним восхищением прошептал огненный. – Вода. Мы не очень ладим, и она всегда сердито шипит при моем приближении, но не любоваться ею невозможно.

- Да, наверное, - пробормотал Тьен, занятый другими мыслями.

Закрыв глаза, но странным образом не перестав при этом видеть, он смотрел на окутанную сиянием фигурку, видел, как энергия воды и вложенная им сила сотнями ниточек-потоков вплетаются в собственный свет девочки. Какие-то из этих потоков, пробиваясь под кожу, находили путь внутрь ослабленного болезнью тела и напаивали собой кровь, наполняя ее жизнью и убивая недуг. Даже след от сквозного темного луча, фантомной пули, боль от которой Софи приняла вместо раненого вора, посветлел, и, заметив это, новоявленный целитель не сдержал улыбки.

Понаблюдав еще немного и оставшись довольным результатом, он вытянул вперед руки и, как будто сматывая невесомый покров, собрал в дрожащий прозрачный шар не впитавшуюся в кожу влагу.

- Неплохо, - похвалил из-за плеча насмешливый голос. – Теперь бы самому остыть, да?

Вода была уже не нужна, и Тьен без раздумий запустил огромную, с головку капусты, каплю в ехидное воплощение пламени. Действительно, зашипело. К потолку поднялся пар, а на полу осталась лужа. Зато никаких тебе пышущих язвительностью доброхотов.

Пока Софи не пришла в себя, вор достал из шкафа одну из своих рубашек, кое-как натянул ее на девочку и укутал сверху одеялом. Оставалось только пол протереть. И съесть что-нибудь.

Софи не знала, сколько она проспала, но, открыв глаза, чувствовала себя намного лучше, чем утром. Голова не болела, дышалось легко. Осталась лишь легкая слабость и желание перевернуться на другой бок и снова уснуть. Она так и сделала. Точнее, перевернуться перевернулась, но вместо того, чтобы закрыть глаза, испуганно вскочила на кровати. Медленно вытащила из-под одеяла руку и с ужасом уставилась на длинный, дюймов на пять свисающий с кисти рукав. Внутри все похолодело, а щеки наоборот вспыхнули пожаром.

Оглядевшись, девочка поняла, что в комнате никого больше нет. Хотела выйти в коридор, но длинные рукава, как оказалось, компенсировались коротким подолом (или как там оно называется у мужских рубах?). Осталось только спрятаться под одеялом и ждать, пока кто-нибудь придет.

Хорошо это или плохо, но долго ждать не пришлось.

- Отоспалась? – постоялец, как и утром, недовольный, заглянул в комнату. – Пить хочешь? Или есть?

- Нет, я…

- Ну и ладно.

- Тьен, я хотела спросить, - начала она нерешительно. – Почему я… вот?

Она показала ему кошмарный рукав.

- Переодел тебя, - коротко ответил квартирант.

- З-зачем? – Теперь кожу обдало холодом, а внутри запылало.

- Стошнило тебя, - раздраженно дернул губой вор. – Нужно было так в блевотине и оставить?

Только теперь она обратила внимание, что простыни на кровати влажные и пол в комнате мокрый – видно, еще и мыть пришлось. От стыда захотелось под землю провалиться.

- В общем, если есть захочешь, я там каши сварил. Малого накормил уже.

- А… А ты…

- А я кофе хочу.

- У нас нет, - растерялась девочка. – Только ячменный…

- Ну ты сказала, - ухмыльнулся квартирант. – В город пойду, там и попью. А ты чтоб до моего возвращения из кровати не вылезала, ясно? Только поесть и попить. Матрас я твой убрал от греха подальше. Одеяло на окне увидишь – это специально так, тянет у вас там.

- Но…

- Вернусь, софу тебе из гостиной притащу, на ней спать будешь, - тоном, не терпящим возражений, заявил Тьен.

- Она тяжелая, - прошептала, потупившись, девочка. – И ножка отваливается.

- Дотащу, не боись. А ножка – скакать не будешь - выдержит. Все, я пошел.

- Тьен!

- Чего еще? – обернулся через плечо вор. На миг почудилось, что вид у него какой-то усталый, словно он уже ту софу по всему дому битый час таскал.

- Зонт возьми, - только и промямлила Софи.

- А то я сам не знал.

Через пять минут примчался Люк с альбомом и цветными мелками, и с перепачканной шоколадом мордашкой. Уселся за стол и принялся что-то рисовать, негромко напевая:

- К бесям на веси, к бесям на веси.

- Какие беси? – нахмурилась, разобрав слова, сестра. – Снова от напарника своего глупостей нахватался?

- Ага! – гордо признал мальчик. – Тьен так казал. Седу, да. К бесям на веси!

Глава 16

…А девчонка вообще ничего не поняла. И не помнила. Абсолютно. С утра еле дышала, к вечеру уже порывалась постирушку устроить. Вообще суетилась, как белка, хоть за ногу к кровати привязывай.

Мог бы, но не стал.

Во-первых, видел, что от болезни уже и следа не осталось.

А во-вторых, кто он ей такой? Сама сказала: кто, мол, ты мне такой, чтобы указывать. Это когда он ей, дуре, предложил из лавки с концами уйти. Горбатится за гроши, мало того, что встает ни свет, ни заря, так и там, небось, целый день на ногах, то тяжести таскает, то метет чего-то, то моет. А ему на день всего в люди выйти, и уже на неделю заработал, и себе и ей с малым. Так нет, зенки в пол вперила, стесняется типа, а сама свое гнет. Ты, говорит, завтра съедешь, и поминай, как звали, а я себе потом такого места не найду. Ну и про «кто ты мне такой» - тоже.