— Герр майор, я делаю намек на то, что очень хочу спать. Надеюсь, вы покинете помещение и не будете дежурить у моей постели.
Татаринов невозмутимо попрощался и наконец ушел. Манфред радостно потянулся, зевнул и, не снимая ботинок, свалился на кушетку в большой комнате. Перед этим он аккуратно извлек «жучок», установленный кагэбэшником в щель между панелями кресла, и спустил его в унитаз.
Над кушеткой, где устроился Манфред, тихо щелкали кварцевые настенные часы, на кухне тарахтел холодильник, в трубах водопровода иногда гудело. Эту квартиру в двенадцатиэтажном доме на улице Кибальчича следственной группе «Восток» предоставило германское консульство. Здесь также жили торговые представители германских фирм и постоянно аккредитованные при МИД журналисты. В соседнем подъезде квартировали рабочие какой то турецкой компании, ведущей строительство гостиницы на южной окраине Москвы. Несмотря на то что турки, выгружаясь после смены из автобуса, громко кричали и даже нестройным хором затевали песню, Манфред моментально уснул, утомленный перипетиями последних дней.
Около трех часов дня, после приключений в аэропорту Шереметьево 2, когда Хорст Фромм чуть не проворонил часть багажа, объявленного посольством ФРГ дипломатическим и не подлежащего таможенному досмотру, Манфред отправился в Генеральное консульство на специально присланной за ним машине. Остальные, посмеиваясь над Фроммом, доверчиво отдавшим ценные чемоданы первому встречному в России мошеннику, уехали из аэропорта на микроавтобусе посольства.
Консул уже ждал Манфреда в своем рабочем кабинете. Беседа была короткой. После вопросов о самочувствии и погоде в Мюнхене он сообщил руководителю группы «Восток», что деятельность по розыску груза «Майнц Телефункен» удалось легализовать и прикрытие в виде конгресса бизнесменов отпадает. Однако вымышленные имена и фамилии «Востока» сохраняются. На всякий случай.
Консул, улыбаясь, в двух словах рассказал, какой у него вчера был напряженный день. Шутка ли — прием, посвященный началу второй стадии переговоров по системам ПРО в Женеве. Был на том приеме и член Политбюро ЦК КПСС, ответственный за военную промышленность, Кривошов. Манфред почувствовал, что существует какая то связь между появлением Кривошова и их переходом на легальную работу при поддержке советских властей. Он, конечно, не мог знать, что вчера, отозвав крупного партийного функционера к столику, сервированному холодными закусками, жена консула, подняв бокал с искрящимся французским шампанским, непринужденно воскликнула:
— Господин Кривошов, не желаете ли посмотреть мою последнюю графическую работу «Дюссельдорф на рассвете»?
Стоящий неподалеку первый секретарь посольства Италии обернулся и плавной походкой направился к ним, тоже, видимо, полагая получить приглашение на маленькую экскурсию в глубь здания посольства, на его жилую половину:
— А а… Господин Гривашев, как поживает ваша очаровательная супруга? Какое ее здоровье?
Но итальянца изящно перехватил сам консул. Он вытащил его на парадную лестницу, предложил сигарету и сообщил:
— Представляете, коллега, посол Уругвая поделился со мной потрясающей новостью: его правительство намерено ввести в состав уругвайских вооруженных сил специальный кинологический полк. Вообразите, Луиджи, уругвайцы рядом с немецкими овчарками! Забавно, не правда ли? А что вы думаете по этому поводу? Зачем уругвайцам целый полк собак?
Видя, как жена немецкого консула с советским партийным бонзой, премило беседуя, скрываются за массивными дубовыми дверями, Луиджи от огорчения сбился с английского на итальянский:
— Они, вероятно, решили серьезно заняться опиумными плантациями в Улья Негро, или, может, контрабанда какая то…
Тем временем Кривошов лениво шагал по отполированному до блеска паркету мимо работ своей милой спутницы, развешанных по стенам библиотеки консульства:
— Прекрасно, фрау Штюбе. Какие линии, какое мастерство!
Кривошову было наплевать на посредственные любительские рисунки фрау Штюбе, но его интересовало и интриговало, зачем эта долговязая глазастая немка завлекла его сюда, явно подальше от посторонних глаз. Члену Политбюро вспомнился банкет в посольстве Кубы в прошлом году, по случаю победы Кубинской революции, когда ему удалось затащить за портьеру пустой бильярдной хорошенькую, податливую как растопленный воск, смуглую официанточку с невыносимо чувственным ртом. Кривошов скептически оглядел тощий зад супруги германского консула и не почувствовал никаких сексуальных позывов из своего недра, пропитанного лекарствами. К тому же Куба — это Куба, а Федеративная Республика Германия — это страна вероятного противника в будущей войне… Фрау Штюбе, не доходя до застекленных стеллажей со множеством журналов, газет и другой периодики, остановилась. В ее светло серых глазах появились непонятные отблески.
— Господин Кривошов, мы с вами серьезные люди. Положение обязывает. Не так ли?
— Вот именно! — отозвался он, нетерпеливо разглядывая аккуратную роскошь небольшого камина, выполненного в голландском стиле, на который облокотилась супруга консула. Ажурные позолоченные завитушки и изящно строгие бело голубые изразцы его не впечатляли. Он видел вещи и пороскошнее. В Оружейной палате и Гохране, запасники огромные…
— Я надеюсь, что вы не очень сильно выпили сегодня? — Фрау Штюбе почему то посмотрела на свои малюсенькие золотые часики на тонкой костистой обнаженной руке.
— Вот именно. — туповато ответил Кривошов и подумал при этом: «Если сейчас начнутся сексуальные домогательства — тут же уеду. Страшна бродяга, да еще вокруг, наверное, объективы понатыканы. Скандалу не оберешься…»
Но фрау Штюбе не стала виснуть на его жирной шее, не полезла в ширинку а поглядела еще более стальными глазами в дымчатые стекла очков члена Политбюро, извлекла из крокодилового ридикюля пачку черно белых фотографий и вложила их в руки Кривошову:
— Взгляните на эти любопытные материалы. К сожалению, я не могу показать вам подлинники, это слишком рискованно.
— Вот именно, — по инерции опять согласился он. Когда же стал рассматривать фотографии, губы его задрожали, а на лбу выступила испарина.
Это были снимки полного текста контракта о получении английской фирмой «Стоун лимитед» двухсот пятидесяти тонн чистого титана ТОЧ 81, произведенного в Советском Союзе. Судя по этому документу, взамен титана на имя жены Кривошова в Йоркшире был оформлен большой участок земли и добротный эсквайрский дом, общей площадью две тысячи квадратных метров. Кроме того, среди материалов имелся протокол допроса агента Британской стратегической разведки некоего Дэвида Форста, показавшего, что он, с помощью высокопоставленного партийного руководителя Н. И. Кривошова, участвовал в подготовке и осуществлении операции по закупке стратегического сырья для нужд ВМС и ВВС Соединенного Королевства. Имелся также список людей, работающих в различных государственных структурах, обеспечивающих по указанию все того же Кривошова проведение этой акции. Члену Политбюро стало дурно. Он представил себе перекошенные ненавистью лица своих соратников: «Почему ты, сука, без нашего ведома деньгу загреб! А ну ка, езжай ка ты первым секретарем обкома в тундру, паси с чукчами оленей! Вон из Москвы, вон!»
И все.
Не видать заграничных вояжей, не видать больше Рима и Парижа, и маленького камышового домика на Гавайях с дешево продающимися малолетними туземными девочками. Вместо этого постоянный холод тундры с короткими полувеснами и старые жены знатных каюров, со специальными отверстиями в мохнатой одежде для половых сношений.
Можно, конечно, взять с собой несколько грудастых фемин из ЦК комсомола, но это не то, это не Ницца, это Тмутаракань. Нет, они просто не могли пронюхать про этот ТОЧ 81.
Берут на арапа…
Он быстро взял себя в руки. Не мальчик же.
— Снимки — гнусная провокация. Я буду вынужден говорить об этом в Политбюро ЦК КПСС. Вам придется убраться из Советского Союза вместе со всем посольством в двадцать четыре часа.