— Мы объявили твою волю в Стотне и Либе. Там сказали, что епископ был самозваным, но хоронил, изгнал чуму, оберегал их от авар. Себе много не брал. Говорили, что зря его убили пришельцы, зря отняли алтарь, убили.

Гунн, чуть помедлив, добавил:

— Было несколько недовольных.

— Дальше, — ягд Тантарра скрестил руки на груди.

— Они не против нового короля, они просили, чтоб ты не жёг домов, не убивал. Просили не заставлять идти с тобой в военные походы и не грабить торговцев. В солнечный месяц надо ухаживать за огородами, выпалывать хмель, в первый раз стричь овец.

Фен Хунн развёл руками, блеснули перстни на его пальцах.

— Они хотят забрать и похоронить тело епископа и его воинов, а ещё разрешить молится Священному Дубу.

— А ещё они хотят жить как их предки, выбирая старейшин и жрецов, а вовсе не неограниченной монархии без свободных тайных выборов, — сказал на кумите ягд Стикт, глядя в стол.

— Этих наглецов нужно убить, — сказал ягд Тантарра, словно не слыша замечания товарища.

Он наклонил голову. Продолжил говорить на тюркском, закатывая глаза:

— Это как с Ли Ши Минем, я помню. Пока он не убил братьев, он не стал императором.

— Не знаю, как у китайцев, но сестра лже-епископа была замужем за крупным торговцем солью из Зальцбурга, большим другом баварского герцога Гарибальда II. Это, конечно, не святой Максим, убитый а Зальцбурге варварам, баварцы этого нам не простят.

Ягд Тантарра сел на трон и некоторое время сидел неподвижно, уставившись в пространство. Затем резко встал, медленно приблизился к бойнице, сощурился на свет. Тусклое пятно солнца, укрытое серыми облаками, нависало над синими зигзагами гор.

— Зачем только я согласился захватить эту дыру? — тихо сказал он, — теперь у меня кругом враги, а прошёл только один день. Если двигаться к золотым дворцам, как этого требует Еза, меня или отравят подкупленные врагами свои же арабы или из леса стрела прилетит в спину. А ради чего? Устал я…

— Хватит, — вдруг резко сказал он.

Низкий его голос отразился от сводов и каменных стен. Задумавшить на мгновение он продолжил:

— Я недоволен тобой, Фен. Завтра, как просохнут дороги, должны быть готовы лошади и вы все. Мы поедем в Стотню и Либу, и я буду говорить с ними. А Сидоний обещал найти проводника через перевалы и леса. Но не иудеев, они лживые все, их нужно вешать на Воротной башне. На обозрение. Под видом торговцев ходят по селениям, а сами наводят за долю от добычи, банды грабителей. Где Сидоний? Сюда его!

— Слушаюсь, мой господин, — Фен Хунн быстро выскочил на лестницу и было слышно, как забренчало его оружие и панцирь.

Очень быстро на пороге зала появился бледный Сидоний. Его оловянный крест плясал в его ладонях, прижатых к груди. Увидев ледяной взгляд короля он начал, было, пятиться, но гунн толкнул его внутрь.

— Что в Стотне слышно, грек, чего рабы говорят? — спросил его на ломаном греческом Фен Хунн.

— Осмелюсь передать ропот семей из юеревни Стотния. Госпожа велела утром взять оттуда себе в услужение десять девственниц. Все боятся, что воины повелителя их обесчестят, — тихо сказал грек.

Фен Хунн каркающие засмеялся, заулыбались арабы, понявшие смысл происходящего по общеупотребительным греческим словам, широко используемым на всем византийском востоке.

— Завтра я им скажу, что девствениц отдавать не нужно, — кивнул король, — пришли женщину, пусть уберёт со стола и принесёт ещё вина.

Сидоний задержав дыхание попятился, и в этот раз гунн выпустил его, и закрыл дверь изнутри металлической щеколдой.

— Хитрая сволочь, — сказал на кумите ягд Стикт, — понимает, что если с нами что-то случится, его местные моравы, или баварцы на куски разрубят и свиньям скормят. Профессиональный предатель. Тут выживает не самый сильный или умный, а самый приспосабливаемый.

— Пока он нам нужен, — сказал ягд Тантарра, — он говорил, что у какого-то византийского стратега был секретарём, у аборигенов это крупный чин. Хотя, если на Зиеме кто-то знает грамоту, он уже крупный чин.

— Еза мне высказала претензию… — ягд Стикт уставился в объедки на столе, — она говорит, что ей здесь не нравится. Говорит, что это каменная нора. Подниматься в крепость долго, в крепости все ходят по нужде где попало, блохи, клопы, мыши, кухарка рук не моет, всё вонючее и пыльное.

— Знаю, что она хочет золотые дворцы, — ягд Тантарра вдруг качнулся телом вперёд, упёрся ладонями в край окна-бойницы и почти засунул в неё голову, — слышите гул? Что это, штурмовики ягда Реццера к нам летят?

Некоторое время все прислушивались. Потрескивали фитили факелов и масляных светильников, урчало в животе арабов от забродившего вина, раненый скрипел зубами, перекликались во дворе женские голоса.

— Это камни падают в горах — дождь сильный был — оползень — и гудит эхо, клянусь Солнцем, — наконец сказал Фен Хунн по-тюркски.

— А ты подумал штурмовики летят к месту твоей ночной стрельбы из штралера? — спросил ягд Стикт, по-прежнему глядя а стол.

Ягд Тантарра оттолкнулся от края окна и выпрямился. Солнце за облаками, было похоже на огромный противотуманный навигационный маяк, наполовину опустившийся в горы. Воздух над долинами с высоты монастыря казался синим. Были видны дымы сигнальных костры над селом Стотня.

— Когда горел Ольмоутц, а за нами неслась свора аваров, я всадил в заряды антиматерии и электромагнитного излучения. Ягд Кропор потом штралер у меня забрал, гранаты, разрядники. И что, кто-нибудь прилетел?

— Прилетит, — сказал ягд Стикт, — этого ягда Реццера в 5-ом Флоте IV Галактической директории все знают. Карьера для него, ваала из захудалого рода, это всё. А звание флот-командора проще зарабатывать вылавливая беззащитных космических партизан, чем при сражении с флотом Империи Сверт.

— Лок-сканеры, конечно, возьмут штралер, или перезарядку из батарей с низкой орбиты без труда, но с момента выстрелов у Моравы прошло уже больше трёх недель. И тогда была гроза, своими разрядами перекрывая электромагнитые следы применения оружия. Если б они были на орбите, я думаю, на уже дано бы вычислили, — ягд Тантарра отошёл от окна и сел на трон.

Он покрутил на запястье браслет — бронзовый хоровод крохотных фигурок. В дверь робко постучали. Поглядев в щель между досками, Фен Хунн, отодвинул засов и впустил девушку-моравку. На ней был серый платок и бесформенный балахон. В руках она держала глиняный кувшин, похожий на маленькую амфору, но с широким дном. Одна ладонь её была под дном кувшина, другая рука на горлышке.

— Это девка Дошка, — сказал Сидоний, засунув голову в открытую дверь, — она принесла вино и уберёт со стола.

Девушка медленно пошла к столу и поставила на него кувшин. Ладонью она начала сгребать кости и огрызки яблок поднятый край своего балахона. Туда же она ссыпала объедки с блюд, двигаясь между скамьями, где располагались арабы.

— Это девка Езы, что она ночью себе взяла? — ягд Тантарра хмуро уставился на босые ноги девушки и вдруг резко повысил голос, — как думаешь, Сти, найдёт Решма этот гироскоп с указанием мест хранилища кораблей?

— Ягд Кропор и чёрную птицу найдёт в безлунную ночь, — уклончиво ответил ягд Слепех.

— Дошка, выпей вина из кувшина, — сказал ягд Тантарроа уже по-моравски.

Девушка застыла. Руки её опустились и объедки упали на доски пола. Она отчаянно замотала головой. На глазах её выступили слёзы. Фэн Хунн, поняв, что хочет господин, подошёл к девушке и схватил её за волосы. Она пронзительно закричала.

— Не нужна ты мне как подружки. Пробуй вино, я хочу узнать, что в нём нет яда, — сказал ягд Тантарра.

Ягд Стикт пододвинул кувшин к краю. Та нагнулась к кувшину, наклонила его ко рту одной рукой и сделала глоток. Потом она шагнула обратно, стала подбирать объедки с пола.

— Боятся нас как привидений, — сказал ягд Стикт, — лже-епископ со своими головорезами, насиловали таких вот детей с утра до вечера, не снимая кольчуг. Всё отбирали до нитки, били за всё и просто так, убивали за мелкие провинности. А перед нами они прямо трясутся от страха.