Спокойное величие уверенного во всем человека соседствовало в нем теперь с непреодолимой усталостью, накопившейся за долгие годы напряженной жизни. И эта усталость превалировала над всеми остальными чувствами, сковывая их надежно и нерушимо.
- Давайте будем спать, - чужим голосом вдруг сказал он. - Придет новый день, придет и развязка...
Ни слова не сказав, женщины бесшумно удалились. Братья остались одни. Северин ждал, пока Венсан уйдет, но тот все никак не двигался с места. Казалось, он уснул в своей каменной позе.
Получить рану от руки врага на поле боя и при этом остаться в строю - великая и почетная миссия каждого воина. Получить рану от близкого человека, которому доверял, как самому себе, которого любил до самозабвения - великая трагедия, которой порой нет объяснения и которую не всякий способен перенести достойно.
Северин, как никто другой, понимал брата и смотрел на него с состраданием.
- Скажи, брат, - спросил вдруг Венсан, - а он тяжелый?..
2
Ветер дул не спеша, размеренно, будто хотел остаться незамеченным. Вечерело. В тусклом небе осторожно появлялись первые звезды - робко, будто подглядывая из-за кулис. Инна сидела на "своей" скамье и наблюдала за ними. Как огоньки сигарет - звезды подрагивали, то становясь на мгновение ярче, то будто угасая.
Была пятница. С прошлого воскресенья ничего не происходило. Ночи, предваренные тревожными ожиданиями, проходили спокойно, без снов. Им дали паузу - ей и Андрею? Их встречу подслушали и теперь где-то решают, как с ними поступить? Затишье перед бурей? И четыре дня длилось молчание. Невыносимое. Несносное. Тягостное.
Они не писали письма - ждали. Уже не нужно было ничего говорить, уже они и так понимали друг друга - даже по молчанию...
И все же накануне она не выдержала.
"Писем нет... и, вероятно, не будет долго - я просто начинаю готовить себя к худшему варианту развития событий... что-то сломалось, нарушилось, перестало существовать... я не хочу сходить с ума... и, надеюсь, не сойду... а просто уйду к себе, лягу лицом к стене и буду рассматривать узоры на обоях... или закрою глаза и буду представлять марсианские долины из пересохшей и потрескавшейся красной глины, как там сухо... и морозно... и одиноко... и от этого холода и одиночества вдруг заболит где-то в том месте, откуда пробивают себе дорогу слёзы... и из-под закрытых век потекут горькие ручейки... их будет послушно впитывать подушка - знакомое дело... а я поплачу и усну... и что там мне приснится?... может, ты... какой? Нет, лучше ничего не представлять, ни о чём не писать, слиться в капельку ртути, чтобы никто не понял, что - внутри: живая вроде, и ладно..."
Не отправила - не решилась. Боялась спугнуть тот настрой, который, как мучительно долгая нота, всё еще звучал, сохранялся - в душе, в жизни, в виртуальном мире...
И правильно сделала, что не отправила! Умница! Потому что с четверга на пятницу...
- Здравствуй! Извини, я немного опоздал...
Андрей подсел рядом, одну руку пряча от взгляда Инны за спиной.
- Я не заметила, что ты опоздал, замечталась... Здравствуй. А что это с тобой? С рукой что?
- Это тебе... - сказал Андрей, жестом отвечая на вопрос.
- Ой, подснежники! Спасибо.
Инна поднесла маленький букетик к лицу, зарыла нос в белых колокольчиках.
- К сожалению, они не пахнут, - сказал он.
- Еще как пахнут! - возразила она. - Лесом, весной. И еще - нежностью...
- Моя жена говорит: жизнью...
- Она у тебя философ. Сегодня ты ей что-то наврал?
- Ее нет, в командировке. Точнее, на курсах. Она в здравотделе работает, и там какие-то курсы...
- А дочери?
- Дочери я никогда не вру. Сказал, что мне нужно, и всё.
- Извини, что я спрашиваю, вторгаюсь...
- Пустяки. Нам нужно решить главное.
- Да, ты прав, остальное - потом, - согласилась она и поежилась.
- Тебе холодно?
- Как-то зябко. Я, наверное, опрометчиво легко оделась.
- И поэтому нам сегодня не избежать кафе...
- Пожалуй.
...Они заняли столик в углу, самый скромный и отдаленный. В полумраке сидело несколько человек - парами и в одиночку. Тихая инструментальная музыка, располагающая к откровениям, лилась откуда-то сверху. Ненавязчиво. Даже как-то в тему. Наскоро изучили меню, винную карту.
- Что будешь?
- Не знаю, я не разбираюсь, - скромно ответила Инна. - Вот "Шардоне" - знакомое название... Только немного.
- Меньше пятидесяти граммов не наливают. Рекомендую сто.
- Значит, сто, - согласилась она.
Андрей сделал заказ, и вскоре перед ними уже стояли два бокала вина и на блюдце лежала плитка черного шоколада. Подставка с салфетками, стаканчик с зубочистками и пепельница появились еще раньше.
- Я поломаю на клеточки? - спросил он.
Инна кивнула и с любопытством стала наблюдать, как Андрей разворачивает шелестящую фольгу, потом ломает шоколад, раскладывая неровные фрагменты по периметру блюдца.
"Эстет", - подумала она.
- Я вообще вино никогда не пью, - вдруг сказал он. - Предпочитаю водку, да и то изредка. Вино - это только ради тебя...
Он собирался подхватить свой бокал, продев его ножку между пальцев, но изящно, как у знатоков, не получилось - пузатый бокал качался, и выглядело это неловко и смешно. Тогда Андрей опустил его на стол и снова поднял - по-простому, зажав ножку в руке, привычно и уверенно. И заметил, как улыбается Инна - с теплотой и сочувствием.
- За что выпьем?
- За то, чтобы всё поскорее закончилось, - с задумчивой грустью ответила она, и Андрею показалось, что эту фразу она готовила давно.
- Если всё закончится, значит, мы больше...
- Давай не будем об этом. Пожалуйста...
- Хорошо, не будем. Тогда - за успех нашего дела?
Она кивнула и, осторожно пригубив бокал, сделала несколько мелких глотков.
- Какое замечательное вино!
- У тебя хороший вкус.
- Какой вкус? Это случайный выбор.
- Иногда случайный выбор является самым правильным, - сказал Андрей и как-то по-особенному посмотрел на Инну. Потом добавил: - Но наш выбор будет не случайным, хотя тоже должен оказаться правильным, самым правильным.
- Единственно правильным, - подчеркнула Инна.
- Да, согласен. Теперь, когда мы оба знаем всё... Теперь, когда до Ковчега осталось подать рукой...
- Ты всё еще сомневаешься? - спросила она, заметив его колебания.
- Наверное, уже нет. После этой ночи я понимаю, что миру действительно может грозить опасность. Тому миру, средневековому - а значит, через столетия может докатиться и до нас.
- Ты не должен ехать в Англию! Де Брие не должен... Откажись от своей затеи. Ради Ребекки, ради Эстель...
- Я не смогу этого сделать, Инна! Де Брие так долго шел к своему триумфу! Его мечта уже настолько реальна, настолько осязаема! И отступить в последний момент... даже если захочу я, мне не позволят...
- Но что же делать? Как предотвратить беду? Должен же отыскаться какой-то выход, иначе всё, что было до этого - напрасно. Если бы какая-то подсказка...
- А знаешь, - тихо сказал Андрей после паузы, - наш Сон - это как перекресток, на который одновременно съехались несколько автомобилей. И тут нужно всем вспомнить правила движения, чтобы точно знать, кто кого должен пропустить.
- Только мы не автомобили, - возразила Инна. - Мы - люди, нет, даже не люди - тени людей на этом перекрестке.
- Забавно то, что иногда тени делают историю, - усмехнулся Андрей.
Он допил вино, отодвинул от себя бокал, вынул из стаканчика деревянную зубочистку и стал вертеть ее пальцами. И вдруг произнес сквозь зубы:
- Де Брие нужно убрать с дороги.
Инна вздрогнула от его слов и пристально посмотрела в лицо Андрею. Оно светилось какою-то внутренней решимостью.
- Его нужно убить! - продолжал он тем же тоном. - И сделаешь это ты...
- Я?!
- Больше некому... Из всех персонажей только мы с тобой знаем, чтО происходит на самом деле. Кроме тебя некому...