ГЛАВА 8
1
Неподалеку от ущелья Норуз, на вершине холма, покрытого густыми зарослями ракитника, расположилась деревня Ренн-ле-Шато. Меловые известняки, составляющие фундамент древнего горного массива, давно забыли о тектонических сдвигах и застыли, образуя острые зубчатые гребни с мощными одиночными утесами. Тут и там открывались глазу темные отверстия в скалах - притягательные и отпугивающие одновременно. Это были входы в пещерные лабиринты, но далеко не каждый человек решался проникнуть в них, чтобы полюбоваться фантастически красивыми подземными сводами и послушать хрустальное журчание никогда не видевших солнца ручьев.
В тринадцати лье от Каркассона, в дикой горной местности, на дороге, по которой когда-то проходили паломники в испанский город Сантьяго-де-Компостела, находилась эта деревня. И менее чем в полулье от нее, на другом холме высились величественные стены родового замка Бертрана де Бланшфора, четвертого Великого магистра, который полтора века назад принес в дар Ордену тамплиеров свои земли в этих окрестностях.
Еще чуть поодаль, но в другом направлении от Ренн-ле-Шато возвышался неправильным конусом холм Безю. К нему и подъехали Венсан де Брие и Эстель в полдень пятнадцатого апреля.
Расстояние от Орлеана до неприметной деревеньки они преодолели за три неполных дня, и почти весь этот нелегкий путь проехали молча. Даже оставаясь наедине в комнатах, снятых для ночлега, путники почти не разговаривали. Де Брие сосредоточенно молчал, девушка старалась ему не докучать. Он заказывал на ужин дичь - и она ела дичь, он пил токайское - она пила тоже. В дороге он перекусывал твердым сыром, она давилась им, потому что терпеть не могла твердый сыр, но - терпела. И всё это время Эстель искоса наблюдала за рыцарем, ей было хорошо видно, какие глубокие и без сомнения тревожные размышления владели ее спутником. Он был угрюм - если не сказать мрачен, и он был сосредоточен - если не сказать подавлен.
Девушка не знала и даже не могла догадываться о том, чтО послужило причиной столь разительной перемены в настроении ее покровителя. Проснувшись утром на постоялом дворе в Орлеане, она и не подозревала, что ночью в двух шагах от ее постели Венсан де Брие беседовал с местным мальчишкой, и то, что ему удалось узнать о друзьях, посланных накануне с поручением, сильно расстроило его. Он многое понял в ту ночь, и утром предстал перед спутницей совсем иным человеком.
- Вы плохо спали, сеньор? - осторожно спросила Эстель. - Ваше лицо осунулось...
- Да? Считай, что я плохо спал, - отстраненно ответил рыцарь, и девушке стало ясно, что он не намерен ничего объяснять.
Они быстро собрались и тут же отправились в путь.
- Куда мы все-таки едем? - Этот вопрос Эстель решилась задать, когда стены Орлеана остались далеко позади. - Вы до сих пор не сказали мне об этом...
- Ты жалеешь, что согласилась на эту поездку? - вместо ответа спросил он, не поворачивая головы.
Девушка не ответила. Она насупилась, замкнулась и поняла, что не стОит задавать лишних вопросов. Она понимала, что рано или поздно обо всем узнает. И даже не догадывалась, как своим молчанием помогает Венсану де Брие.
И вот теперь у подножия Безю он остановил коня и повернулся к спутнице. Его лицо с недельной щетиной, ничуть не умалявшей суровой мужской привлекательности, освещалось в эту минуту каким-то внутренним воодушевлением. Линия бровей благородного воина слегка надломилась, в глазах плескались языки глубокого огня. Чуткая и внимательная Эстель заметила это и затаилась.
Узкая каменистая дорога, уходящая к вершине холма, была пустынна. Низкорослый кустарник колючими пальцами скрюченных ветвей цеплялся за сухую землю, настойчиво взбираясь по склону. Яркое весеннее солнце, то и дело прячась за мелкими облачками, мягким светом обливало величественную фигуру бывшего рыцаря. Эстель смотрела на де Брие снизу вверх. Ей вдруг показалось, что это вовсе не она, а совсем другая девушка находится здесь - в немыслимой глуши, дикой и безлюдной, в далекой дали от шумного, противоречивого, а порой опасного, но такого родного и понятного Парижа. И эта другая девушка, неожиданно для себя преодолевшая огромное расстояние верхом, испытывавшая порой мучительные неудобства, проклинавшая тот день и час, когда согласилась на это безумие, - сейчас, здесь, рядом с мужчиной вдвое старше ее самой, понимала, что все-таки безгранично верит каждому его слову, готова потакать каждому его желанию, ибо от этого мужчины исходило поистине отеческое тепло, от него теперь полностью зависела ее собственная жизнь.
И вместе с тем именно в эти минуты она поняла еще и то, что этот мужчина никогда не будет принадлежать ей - а только тому миру, чуждому и загадочному, который его взрастил и воспитал.
- Теперь я расскажу тебе, куда и зачем мы приехали, - глухо произнес де Брие.
- Не скрою, я ждала этого часа, - робко, но с достоинством ответила Эстель.
- Спешимся и перекусим, - сказал рыцарь, и это предложение прозвучало, как приказ.
Они расположились возле ствола молодого пробкового дуба, едва позеленевшая крона которого давала небольшую, но густую тень. Эстель засуетилась, доставая из котомок еду и вино.
- Посмотри на это дерево, девочка, - вдруг сказал де Брие, поглаживая ладонью шершавый ствол. - Теперь на меня.
Эстель подняла голову и замерла.
- Ты видишь, как мы похожи? Я тоже превратился в дуб - гордый и одинокий.
- Почему одинокий? А я?
- Разве что ты...
- А Тибо?
- Тибо больше нет...
- Как нет? - Эстель вздрогнула и замерла. - Почему?
- Скорее всего, нет, - поправился рыцарь. - Тибо и Луи были арестованы на том самом постоялом дворе в Орлеане, где ночевали мы с тобой. За две ночи до нас.
- Откуда вы знаете, сеньор?
- Знаю.
- И поэтому вы всю дорогу молчали? Я видела, что с вами творится что-то такое...
- Да, я обдумывал дальнейший план действий. И благодарен тебе, что ты не мешала мне это делать.
- Я старалась...
- Тибо был верным оруженосцем. Он не предаст меня, я уверен. И даже если они отнимут у него письмо, все равно никто не сможет прочитать его.
- Какое письмо? Я ведь ничего не знаю, поэтому ничего не понимаю из того, о чем вы говорите, сеньор!
Эстель вдруг с особенной силой почувствовала свою второстепенность, и ей стало до слез обидно.
- Да, я тебе объясню, девочка. Если честно, я до сих пор не знаю, почему вообще взял тебя с собой... Какой-то голос из глубины души подсказал это. И сегодня ты осталась единственным человеком, с которым я могу поделиться. Пока единственным...
- Вы это только сейчас поняли?
Де Брие молча пожал плечами.
- Сеньор, вы можете полностью мне довериться...
- Извини, не могу...
- Почему?
Де Брие ответил не сразу. Он долго смотрел куда-то в сторону, потом повернулся к Эстель.
- Ты даже не представляешь себе, какие бывают способы у инквизиторов, чтобы заставить человека говорить... Взрослого, сильного мужчину... И я не хочу, чтобы когда-нибудь...
- Я поняла, сеньор, не продолжайте. - Эстель поникла. - Но все равно я с вами.
- Я ценю это, девочка, - сказал де Брие и тепло посмотрел на нее. - Так вот, о письме. Я послал Тибо и Луи к моему брату.
- У вас есть брат?!
- Да, Эстель, у меня есть брат-близнец. Его зовут Северин, и он тоже тамплиер.
- Ни за что бы не подумала! Обычно близнецы стараются всегда быть рядом.
- Да, так и было добрых два десятка лет, пока судьба не развела нас на долгие годы.
- Это было давно?
- Давно, девочка.
- И все это время вы не виделись с братом?
- Не виделся. Вступая в Орден, рыцарь должен отказаться не только от мирской жизни, но и от всех родственников. Когда это случилось со мной, Северин оставался жить в родовом замке вместе с нашим отцом.
- А ваша мать?
- Она умерла, когда рожала нас... Я появился на свет на несколько мгновений раньше брата.
- Боже, какой ужас!