Хозяин постоялого двора, маленький, круглый, к тому же косоглазый и подвижный, как ртуть, заискивающе суетился перед новыми постояльцами, пытаясь опытным взглядом определить статус гостей. Де Брие помог ему, назвавшись купцом из Парижа, и для убедительности похлопал ладонью по туго набитому кошельку, висевшему на поясе.

Услышав согревающий душу звон монет, на часть которых он справедливо рассчитывал, хозяин задвигался еще быстрее, при этом произнося слова, которые одновременно были окрашены в самые разные оттенки.

- Мишо! Меня зовут Мишо, сеньор! Вы можете располагать мною по своему усмотрению. А это, вероятно, ваша дочь? Впрочем, что это я! У нас отличная кухня! Широкий выбор. Моя жена прекрасно готовит баранину. Все проезжающие через Орлеан хотят ночевать на моем постоялом дворе. Мы работаем всей семьей: мои два сына и дочь с нами. Да, представьте, сеньор, многие заезжают специально. Или племянница? По большому счету, мне все равно. Это если жена спросит. Женевьева. Ее так зовут. Как святую. Она у меня очень любопытна. Но это ведь не порок. Как вы считаете? У нас чисто и тихо. Да. И никогда не бывает проходимцев. Вам с вашей юной спутницей нечего опасаться. Я не смею предположить, что это ваша супруга... Впрочем, не отвечайте. Это ваше дело, сеньор. Я вовсе не любопытен. И не являюсь ревнителем строгих нравов. Каждый живет так, как хочет. Все равно перед Богом каждый когда-то даст ответ за все. Разве не так, сеньор?

- Возможно, ты и не любопытен, Мишо, - усмехнувшись, сказал де Брие, выслушав сумбурную речь Мишо. - Этот постулат еще требует доказательства. Но то, что ты весьма неразговорчив - это неоспоримый факт.

Мишо замер на мгновение, потом снова встрепенулся.

- Я понял, сеньор, я все понял! Вы устали с дороги и хотите отдохнуть.

- Ты прав, - подтвердил де Брие. - И моя племянница была бы очень признательна, если бы ты, наконец, дал ей возможность раздеться и лечь в кровать.

- Ага, все-таки племянница! - воскликнул Мишо. - Я немедленно пришлю к вам свою супругу. Женевьева. Ее зовут Женевьева, как святую. Она прислужит сеньоре.

- Я привыкла обходиться сама. - Эстель взглянула на рыцаря. - В конце концов, дядя поможет мне развязать шнуровку на котте.

Через несколько минут им в комнату подали ужин. Мишо явился вместе с женой - долговязой и костистой женщиной лет сорока, с растрепанными черными волосами и полуобнаженной обвисшей грудью. Находясь рядом, эти двое выглядели несуразно и комично. Хозяева проворно расставили все на столе. При этом и Мишо, и Женевьева не сводили глаз с постояльцев.

- Дверь можете не запирать, - вкрадчиво сказал хозяин постоялого двора. - Вам ничто не будет угрожать. Мое заведение давно пользуется хорошей репутацией.

- Охотно верю, - простодушно ответил де Брие. - Хотелось бы только узнать, до которого времени будут слышны пьяные голоса из харчевни?

- Обычно все укладываются после полуночи, сеньор, - ответила Женевьева. - Правда, Мишо?

- Но если вы хотите, я попрошу людей не шуметь прямо сейчас, - сказал тот.

- И тебя послушают?

Мишо пожал плечами.

- Не утруждай себя, - сказал рыцарь. - Не стОит из-за нас лишать кого-то удовольствия поболтать друг с другом. Мы едем издалека, поэтому изрядно утомились. Полагаю, ничто не помешает нам крепко уснуть. Ты разбудишь нас на рассвете, приготовишь что-нибудь в дорогу. Да, и не забудь распорядиться, чтобы покормили наших лошадей.

- Всё будет исполнено в лучшем виде, сеньор! Нечасто на нашем постоялом дворе можно встретить таких благородных гостей! Мы с женой желаем вам и вашей племяннице приятных сновидений.

Отвесив поклоны, Мишо и Женевьева торопливо выскользнули из комнаты. Только после этого де Брие стащил с себя сюрко, затем котту и остался в одной камизе и шоссах - узких штанах, прикрепленных завязками к поясу. Эстель сидела на кровати и наблюдала за ним. Она была вялой и полусонной.

- Дядя Венсан, - тихо позвала девушка, - помогите мне раздеться.

- Сама справишься, - не грубо, но с достаточной твердостью ответил рыцарь.

- Но я ведь не прошу чего-то бОльшего! - В голосе девушки с подкупающей искренностью  промелькнули нотки обиды. - Я давно перестала на что-то надеяться...

- Ты совершенно правильно делаешь.

- Я понимаю, - сказала она утомленно и жалобно, - однажды вы дали обет безбрачия. Но теперь, когда вашего Ордена больше нет... Ведь можно вернуться к нормальной человеческой жизни... Со всеми ее прелестями...

- А говоришь, перестала надеяться, - усмехнулся он.

- Когда женщина перестает надеяться - она умирает. А я не хочу умирать! Я молода и красива! И я хочу не просто надеяться - я хочу по-настоящему любить! Разве я не достойна этого?

- Я не говорил о том, что ты недостойна, Эстель! Но ты выбрала путь служения мне, а он исключает близкие отношения между нами. И мы это уже обсуждали...

- Да, обсуждали! Но разве так трудно понять, что каждый день, проведенный рядом с вами, заставляет меня все больше привязываться к вам, пробуждает в душе огонь, который разгорается все сильнее. И я чувствую, что совсем скоро настанет день, когда это пламя уже невозможно будет погасить!

- Тогда нам нужно расставаться немедленно! - отрезал де Брие. - Таким образом я только нанесу тебе рану - болезненную, долго не заживающую рану. Но не убью тебя наповал, нет. И придет время, когда ты позабудешь о своих чувствах... Так бывает, поверь. Твоя светлая душа устремится к другому мужчине, и прошлое останется далеко позади.

- Нет! Не бросайте меня!

Она вскочила с кровати, молитвенно сложила протянутые вперед руки и рухнула на колени перед Венсаном де Брие. В глазах Эстель дрожали слезы.

Рыцарь приблизился, тоже встал на колени перед ней, обнял и прижал к себе бедную девушку. Она прильнула к его твердой груди и затаилась, и зажмурилась от удовольствия.

- Не плачь, прошу тебя. Женские слезы вырывают меч из моих рук...

- Как это?

Вместо ответа де Брие пожал плечами.

- Вам часто приходилось видеть женские слезы? - Эстель подняла голову и заглянула в лицо рыцарю. - Расскажите...

- Нет, не часто, - после паузы ответил он, и Эстель показалось, что рыцарь в эту минуту о чем-то вспоминает.

- Расскажите же, прошу вас...

- Зачем?

- Я хочу лучше узнать вас.

- Когда-нибудь ты узнаешь. Но не сейчас...

- Хорошо, я буду ждать сколько угодно Богу.

Они поднялись с колен, сели на разные кровати.

- Нужно поужинать и ложиться, - сказал де Брие. - Завтра нам предстоит преодолеть немалый путь. Давай я помогу тебе раздеться.

- Нет, я сама, - ответила Эстель и грустно улыбнулась.

 ***

Он долго лежал с открытыми глазами. И даже не боролся со сном - по многолетней привычке, а теперь и согласно обстоятельствам. Его некому было сменить на посту. И он охранял сон девушки, как настоящий рыцарь, отдав себе приказ и следуя ему беспрекословно.

Глубокой ночью, когда уже давно смолкли голоса в харчевне, когда совсем немного времени оставалось до вторых петухов, дверь в комнату осторожно и бесшумно отворилась. Полная луна стояла высоко в небе, протягивая к окну серебряные струны света, и в каждой из этих струн звучала божественная мелодия. Казалось, в этом волшебном сиянии вот-вот должно было произойти что-то таинственное.

В приоткрытую дверь тем временем протиснулась щуплая фигура и, задержавшись на мгновение, стала приближаться к кровати, на которой лежал торговец из Парижа. Вот в сумраке мелькнуло юное лицо, освещенное лунным светом, вот из-под одежд выпростались худые руки и потянулись к поясу постояльца, лежавшему на табурете у кровати. Но не успели эти руки дотронуться до кошелька, намеренно оставленного на виду, как де Брие вскочил и одним ловким движением захватил воришку за шею. Тот не успел даже вскрикнуть, как уже лежал на кровати, а рядом, удерживая его крепкими пальцами за горло, сидел рыцарь.

- Я буду спрашивать, ты будешь отвечать, - сказал де Брие шепотом. - И старайся делать это так, чтобы слышал только я. Если от твоего голоса проснется моя племянница, я тебя задушу. Понял?