На одну секунду я вновь очутился внутри зиккурата, но увидел всё как бы со стороны. Я лежал на костяном алтаре, окутанный полупрозрачным коконом багрового цвета, а вокруг шаманы и орки молча наблюдали за мной. Картинка вновь исчезла, и меня окутала темнота.

Темнота — это отсутствие света, так сказал Эйнштейн. Его понять можно, ведь он не бывал в этом месте. Здесь тьма была осязаемой, я чувствовал, как она словно пух пыталась окутать моё тело, и я чувствовал её движение, попытки коснуться моего тела.

Осмотрев себя, я увидел не себя. Точнее, это вроде бы был я, но… я же ведь не могу быть бесформенным куском светящегося тумана? Опять какое-то внушение. Но почему тогда мысленные усилия придать туманы форму тела никакого эффекта не дают? И почему при всём при этом я полностью ощущаю свою силу, причём, намного лучше, чем раньше?

— Удивлён, смертный? — Вновь раздался этот голос, и тьма неудержимым потоком раздалась в стороны, едва не унеся меня за собой. — Добро пожаловать в моё царство. Буду рад пригласить тебя сюда на пару вечностей.

Я оказался на огромной каменной площадке, возвышавшейся над морем тьмы. Площадка не имела никаких построек и бортов, напоминая вершину срезанного цилиндра. Вот только весь пол был испещрён тончайшими узорами, великолепными и жуткими вблизи, и ещё более невероятными, если смотреть на них с расстояния. Эти узоры пересекали два круга, центры которых были точно по центру площадки. Ближний к центру круг светился тёмно-красным светом, а дальний отливал более светлым оттенком.

По центру площадки висело большое бесформенное облако чёрного тумана, в котором мерещились щупальца, глаза, лица, конечности и всё, что только можно было представить в кошмаре патологоанатома. Неужели и я так со стороны выгляжу? Вряд ли, у меня в душе столько ужаса не водится.

— Вы, смертные, не в силах осознать истинный облик любого живого существа, так что я окажу тебе маленькую услугу. — Произнёс голос, и тут я внезапно ощутил вновь своё тело, стоящее на холодном камне.

Я был в простой, бесформенное одежде, напоминавшей рясу церковников большого размера. И всё, больше ничего.

А вот тот, кто затащил меня в своё царство, не поскупился на свою физическую форму. Вместо ужасного облака на площадке оказался воин человеческой внешности, ростом под три метра, облачённый в чёрный доспех. В руках воин держал исполинскую секиру. М-да. Ну хоть теперь понятно, в какую часть тела смотреть, когда хочешь что-то сказать.

— Как тебе моё царство, смертный? — На чистом русском спросил воин. — Не правда ли оно прекрасно в своём первозданном ужасе?

— Я больше предпочитаю классику. — Ответил я. — И хорошее освещение.

— Свет — удел слабых и трусливых ничтожеств! — Сказал, как выругался, воин.

— Как скажешь. — Хмыкнул я. — Итак, зачем ты меня сюда затащил?

— Явно не ради дружеской беседы. — Произнёс воин. Он приблизился ко мне почти вплотную, посмотрел сверху вниз и сказал: — Я хочу, чтобы ты стал моим жрецом.

Нихрена себе заявки! Больше ничего не хочешь?! Вот же сволочь! Прикажу своим войскам уничтожить все его храмы и убить всех шаманов, и тогда посмотрю, как он запляшет!

— Значит, ты догадался, кто я? — Произнёс бесстрастно голос.

— Это было не сложно. — Ответил я. — Но сути не меняет. Я не буду служить тебе, подобно твоим уродливым шаманам.

— Я и не хочу, чтобы ты служил мне так. — Произнёс воин. — Они все низшие слуги, которые готовы принести в жертву даже самих себя, лишь бы угодить мне. Но ты другой, и цели у тебя другие. И отчасти твои цели совпадают с моими желаниями.

— О чём ты? — Не понял я.

— Об эльфах. — Брезгливо произнёс воин. — Эти ничтожные смертные возомнили себя всесильными, и хотят уничтожить все святыни, кроме своего проклятого дерева.

Он о Великом Древе? М-да, одна из моих крупнейших головных болей.

— Я бы мог без проблем избавить своих слуг от их жалких попыток навредить, к примеру, в одно мгновение уничтожить весь яд. — Сказал бог. — Но я этого делать не стану. Не хватало ещё богу вмешиваться в дела смертных.

— Тогда зачем тебе я?

— Скажем так, я хочу немного… позабавиться. Я наделю тебя большой силой, с помощью которой ты подчинишь всех шаманов. С этой силой ты получишь шанс победить в грядущей войне. Просто прими её. — Воин протянул мне одну ладонь, в которой появился сгусток багрового тумана.

— Какова плата? — Сразу спросил я. Бесплатный сыр только в мышеловке — эту истину невозможно опровергнуть.

— Ты отплатишь мне жизнями. Души тех, кого ты сокрушишь с помощью этой силы, отправятся в моё царство. Такова твоя плата.

Итак, ситуация спорная. С одной стороны, божественный дар — это огромное подспорье в любой битве, плюс, я смогу легко договориться со всеми шаманами, а, соответственно, и с ульдус-гуранами, просто продемонстрировав силу их кровавого бога. А с другой… имею ли я право обрекать на вечные страдания тех, кто, несмотря на все свои преступления, этого не заслуживает?

Но против кого я хочу обратить силу? Против тех, кто собирается вырезать целый континент. Против тех, кто убил Валерия Кирилловича, мечтавшего вернуться к семье. Против тех, кто убил мою любимую! Чёрт, да плевать я хотел по большому счёту на их души!

ОТСТУПЛЕНИЕ.

Бог, принявший облик высокого воина, кровожадно и самодовольно оскалился. Человек, осквернивший свою душу тысячами смертей, потерявший почти всех, кого любил, и жаждущий возмездия, протянул руку к маленькому шару в ладони. Божественная сила, прекрасная в своём первозданном хаосе и могуществе, потекла от бога к человеку, сливаясь со светлым энергетическим центром. Две совершенно непохожие силы смешивались, пытаясь поглотить одна другую, и, к удивлению бога, человеческая сила одерживала вверх.

Сам человек корчился в судорогах, но при этом не издавал ни единого стона, хотя состояние его сейчас было ужасным. Бога это бы очень сильно позабавило, если бы не одно «но». Поглотить божественную силу не может ни один смертный в этом мире. Он может подавиться её, смешать свою силу с ней, но поглотить… нет. Это невозможно. А этому человеку это удалось.

— Знаешь, я начинаю припоминать, за что уничтожили твоих предшественников. — Произнёс бог задумчиво.

— Что? — Переспросил хрипло человек, поднимаясь на ноги.

— Ничего. — Махнул бог. — Тебе пора.

Усилие воли, короткое, как миг — и вот человек исчез из царства бога. Небожитель приблизился к краю площадки и всмотрелся в море тьмы. Ухмыльнувшись, он взмахнул рукой, и океаны тьмы рассеялись в стороны, представив взору бога бескрайний океан крови. Бог громко засмеялся, и его смех пронёсся над головами сотен тысяч душ, мучавшихся в багровом море.

— Скоро будет хорошее пополнение! — Смеясь, подобно сумасшедшему, воскликнул бог.

А тем временем в зиккурате, где орки покорно ждали решения бога, обстановка изменилась. Внезапный порыв сильного ветра распахнул все двери, в жутким костяных помещениях раздался шелест, похожий на шипение кобры вперемешку со звуком обнажаемого клинка. Орки отшатнулись от тела человека, которого перестала покрывать багровая пелена.

Внезапно все двери в зиккурате разом закрылись, и помещение погрузилось во мрак. Через секунду шаманы зажгли магические огни, и орки со страхом посмотрели на пустой алтарь, с которого пропало тело императора.

— Что это значит? — Спросил Ирт Кхай и посмотрел на шамана. Лица того не было видно за маской, но орк ощутил, что его колдун удивлён не меньше.

— Я чувствую только силу Великого. — Произнёс орк.

— Вы не ошиблись. — Раздался насмешливый голос за спинами орков. Те мгновенно отскочили, ульдус-гураны обнажили клинки, а шаманы сконцентрировали магию.

Они посмотрели на стоящего у стены императора. Он насмешливо улыбался, прислонившись к стене и сложив руки перед собой. Это был всё тот же человек, за исключением одной детали — его глаза изменились. Насыщенный синий цвет исчез, белки пожелтели, а зрачки вытянулись вертикально.