— Хорошо, господа, больше я не стану утомлять вас своим присутствием на Совете.

Терхенетар ушла. Больше о времени заседаний её никто не оповещал.

Ничего не подозревавшие веды были задержаны, как только въехали во внутренний двор. Им прочитали приказ Совета о домашнем аресте и допросе, который состоится завтра, затем конвоировали по комнатам. Терхенетар не разрешили поговорить с ними.

Перед церемонией похорон им было велено вести себя естественно, но не переговариваться, к девушкам приставили несколько стражей в обычных церемониальных костюмах. Слух о заточении вед разнёсся по городу и люди, выглядывая их красные плащи в окружении охраны, удовлетворённо вздыхали и приговаривали, что этих ведьм давно пора бы допросить, никто кроме них не мог протащить сюда воина. Кто-то возражал, что они же первые и страдают от всей этой кутерьмы, и это смиряло недоброжелателей, но ненадолго. Все были напуганы и очень хотели определить источник опасности, а колдуньи подходили на эту роль как никто другой.

Терхенетар не сказала Илорену ни слова, только перед расставанием, не глядя на него, объявила о том, что будет присутствовать на допросе девушек лично. Затем ушла в замок, куда вернулась после утреннего совета, не желая оставаться под одной крышей с ними.

Допрос вед вёлся министрами. Терхенетар встречала каждую девушку объятиями и словами поддержки, которые не смогла выразить ранее из-за приказа короля. Илорен и Генрих не посмели запретить ей этого, хотя было заметно, что Совет считает подобную встречу подозреваемых неприемлемой, несмотря на их статус. Веды были спокойны и вежливы, но отвечали односложно и все указывали на неосмотрительность их задержки в Фьеле, когда в окрестностях города детей могут появиться воины. В их поведении угадывалось безразличие к делам Совета, которое они не могли скрыть, а, скорее всего, даже не старались. В доказательство своей непричастности все говорили о том, что не покидали Гирфентейн уже долгое время и тому есть многочисленные свидетели. На вопрос знают ли они кого-нибудь, кто мог бы подслушать их разговор о Башне и её тайниках, все отвечали, что никогда не говорили об этом даже между собой. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, то можно было бы дать человеку настойку, заставившую рассказать правду, но просить её приготовления у главных подозреваемых никто не собирался. Когда комнату покинула Мириам, которую допрашивали последней, Терхенетар заняла её место и обратилась к удивлённым министрам и королю:

— Сегодня утром, когда я послала за Лораной, одной из моих горничных, оказалось, что она сбежала. В её комнате я нашла пузырёк с красными чернилами, именно такими испачканы последние страницы моей Книги. Она могла подслушивать всё, что я обсуждала с ведами в замке. Я собрала всех, кто знал её в лицо, и отправила их на розыски, а если вы будете столь любезны, что вернёте ведам свободу, то все потайные ходы будут осмотрены.

Несмотря на то, что в поисках служанки участвовали все, кто мог, в городе и окрестностях её не нашли. Ещё один день тревог и волнений покидал этот Мир и женщины, перед сном всматриваясь в свои вечно молодые лица уже старательно находили изъяны, неизбежно настигающие с возрастом.

Терхенетар пригласила своих любимиц, с которыми так мало виделась в последнее время и повела их в свой висячий сад. Она показала им юрту, рассадила их вокруг себя и рассказала о своём доме и племени, в котором жила. Посмотрев на лица оставшихся в живых девушек, сказала:

— Я давно перестала уделять внимание вашим талантам и вашему труду, простите. Я получала подробные письма от Кармиллы и Марго обо всём, что происходило в Гирфентейне, и всегда видела в вас свою опору, хотя редко говорила об этом. Время в нашем Мире бежит быстрее, чем в других, но теперь оно замедляет свой ход. Несмотря на это, моё подошло к концу. Я не знаю, каким он будет, но весьма скоро я вас покину навсегда.

— Ты можешь поехать с нами в Гирфентейн. Лучше быть среди друзей в этот момент. — Предложила Махтаб.

— Я должна была сделать это намного раньше, а теперь уже поздно. Нет, родные, мой конец придёт не от болезни или старости, я умру насильственной смертью. — Веды удивлённо переглянулись и заговорили все разом, но Терхенетар продолжала, повысив голос. — И, чтобы вас не коснулась та же участь, я прошу вас уехать обратно в город детей и готовиться к осаде. Приготовьте максимум провизии и запасите воды, постарайтесь укрепить защитные сооружения. Мальчики скоро начнут расти, им нужно будет выйти в Мир, а вы должны сделать всё, чтобы из них не сделали изгоев, как из воспитанников ведьм и постараться выторговать свои жизни. Кто бы ни руководил всем этим кошмаром, он не хочет, чтобы в Мире остались свободные люди. Все теперь будут принадлежать к какой-нибудь касте или организации. Они дробят общество, раскалывают его, чтобы у каждого был свой интерес, лишь бы у всех не было ничего общего, кроме постоянных требований, сотрясающих воздух. Я узнала об этом не в книге, я увидела это вокруг. Схема слишком заманчива, чтобы могла не сработать. Сейчас, когда жизни обретают границы, всем хочется стать кем-то большим, чем прежде, более нужным и важным и все эти кружки по интересам дадут им иллюзию значимости, борьбы за те идеалы и ценности, отсутствие которых не мешало им в вечности, но об этом люди уже не вспомнят. Мы сейчас не имеем авторитета, но это может быть только временным помутнением и вокруг вас могут сплотиться люди, а если вы выстоите, то сможете победить нашего врага, кем бы он ни был. Хотя это маловероятно, так что просто торгуйтесь за свои жизни и будущее мальчиков, больше вы не сможете сделать.

— Почему такие мрачные прогнозы, чего мы ещё не знаем? — удивилась Тереза.

— Совет собирается провести публичную казнь.

И вновь, ошеломлённые веды заговорили все разом:

— Это же окончательно всё разрушит, это именно то, что нужно для победы наших врагов. Кому в голову пришла подобная нелепость? Если людей убьют по приказу властей, мы окончательно скатимся к худшему, что было в нашем мире. Тогда мы пойдём по тому же пути. Это окончательное решение? Что теперь будет, книга пишет об этом?

— Книга пишет о том, что после пролития крови Мир потеряет своё бессмертие и станет таким, как тот, что покинули его обитатели. Но кровь пролилась уже не раз, а Совет уверен в том, что сейчас необходимы самые жёсткие меры, чтобы восстание не разгоралось. Такие люди как барон давно уже заскучали и жаждут власти. Если их сейчас отпустить они воспримут это как трусость, да и держать бешеную собаку на привязи, когда остальные уже замерли в стойке и готовы наброситься на правителей при малейшем послаблении, действительно глупо. Единственное, что охладит пыл толпы это демонстрация силы и воли короля, а так же равенства перед судом.

— То есть ты оправдываешь это безумие? — загнав брови под огненную шевелюру, спросила Агата.

Терхенетар с нежной грустью посмотрела на неё и отрицательно помотала головой.

— Ну, разумеется, я не одобряю это решение. За это была изгнана из Совета и больше не присутствую на заседаниях. Но я понимаю их логику, а своего варианта у меня нет. Я хотела попросить вас погадать на королеву и на Урсулу, где они могут быть. То место, которое выпадает мне, совершенно пусто, по крайней мере, мои гонцы говорят, что там ничего нет, кроме деревьев. Может, если Елизавета найдётся, это сможет хоть отчасти нормализовать ситуацию.

— А мне кажется ей лучше вовсе пропасть, все несчастья начались именно с неё. — Сказала Алита.

— Может ты и права, милая, даже, скорее всего и потому девочку действительно желательно найти как можно быстрее живой или мёртвой и убедиться в этом. Вы сможете выполнить мою просьбу? Завтра рано утром вам надо уезжать. Завтра день показательного суда и казни.

Девушки кивнули в знак согласия. Терхенетар оставила их, поцеловав каждую на прощание. Все свои ритуалы они проводили на природе, но рисковать и выходить за пределы резиденции Госпожа Ведьма им запретила, и для гадания выбрали висячий сад. Веды пошли к воде и там сели в круг, скрестив ноги и взявшись за руки. Девять молодых, красивых женщин в одинаковых зелёных платьях, расшитых растительным узором с изображением той травы, которую они собирали. Девушки смотрели друг на друга и крепче сжимали ладони соседок в сильно поредевшем кругу. Не сговариваясь, но, чувствуя, как усилилась за последнее время их связь друг с другом, они произнесли: