Я отпустил их без лишних слов, но себе поклялся найти. С тех пор мы с Гором путешествуем в поисках пристанища наших друзей, вычёркивая один за другим из списка бессмертных миры, подобные вашему. А воины тем временем рыщут в тумане, обрастая легендами.

Арчибальд замолчал и в тишине стали отчётливо слышны крики, доносившиеся со двора.

— Тело нашли, — печально сказал он.

Урсула недвижно лежала, глядя в сторону. Отсветы огня плясали в застывших зрачках. Премьер вяло подумал, что давно уже не слышит её сиплое дыхание. Затем он покинул башню, прикрыв за собой тяжёлую дверь.

Подходя к своим покоям, Арчи поморщился от надвигавшихся дел, которые следовало тут окончить, прежде чем отправляться на поиски браслета. Чудовищная внешность Гора снова становилась обузой.

За спиной раздавался шум бегущих ног и разноголосица взволнованных причитаний, разбившаяся о суровый взгляд Арчибальда. Министр пошёл навстречу подданным и в полутьме коридора его увидели, лишь столкнувшись лицом к лицу. Без всякого предисловия, он произнёс:

— Вероломству наших врагов нет предела. Подлостью и обманом Терхенетар и её сторонники убили наших правителей. Теперь мы уже не можем помышлять о мире, и вынуждены платить за злодеяние той же монетой, как делал это король Илорен.

Он попросил часть слуг отправиться за членами Совета. Остальные пошли с ним в комнату, где были открыты все окна и на столах рядом лежали Илорен и Елизавета. Арчибальд подошёл к обезображенному телу девушки и, на всякий случай, проверил запястья. Браслета на них не было.

— Нужно приготовить всё к похоронам. Объявить недельный траур и разослать гонцов во все дома, верные престолу, с горестной вестью и предложением встать на защиту молодой королевы и будущего принца. Сегодня мы свершим месть, а завтра будем оплакивать потерю.

Премьер повернулся к людям, стоявшим около дверей. Глаза его были красны от слёз.

С самого утра на главной площади Фьелы толпились горожане, смотревшие на столбы, мрачно черневшие в бледном рассвете суровой зимы. В городе мало знали об их назначении, но кое-какие слухи успели пробраться в тихие переулки продуктовых лавочек, из которых вместе с посыльными разносились по главным улицам и предместью. Герольды лишь ближе к обеду стали выкрикивать о гибели короля и Госпожи Ведьмы, когда все уже говорили только об этом. В тот же момент отовсюду вывесили приготовленные чёрные полотна. Все ожидали новости о том, что произойдёт на площади, но официального извещения так и не прозвучало, и вечером люди пришли туда, полагаясь только на слухи.

Кое-кто даже приехал из предместий. Эти люди рассказывали, что армия шаманки уже подошла к лагерю правительства.

— Солдаты говорят, что у врагов сегодня шумновато. Видно, до старой дьяволицы тоже дошёл слушок про помощниц. Наверное, захочет их отбить.

На часах было ровно половина восьмого, когда со стороны Селаркацу появилась телега, в окружении гвардейцев. За ней на цепи, облачённые в длинные рубахи, наподобие санбенито, с большим красным крестом, рассекающим грудь, босиком по снегу шли веды. Об этом оповестили мальчишки, бесстрашно взобравшиеся на скользкие крыши, и с высоты сообщавшие об увиденном толпе внизу.

Когда процессия приблизилась к городу, стражи громко потребовали расступиться, чтобы осуждённым дали дорогу. Продвигаясь так медленно, как могли идти женщины, телега катила к центральной площади. Поначалу зрители просто провожали её взглядом, но вот с одной из крыш полетел ком снега и попал прямо в голову Махтаб.

— Сжечь ведьму! — Звонко прокричал детский голос, послужив сигналом для остальных. И вот со всех сторон посыпались проклятья и в арестанток полетели камни.

Гвардейцы заслонили вед, заставив толпу отступить. Но шум уже не утихал и люди всё громче повторяли брошенный неразумным ребёнком ужасный клич:

— Сжечь ведьму!

Когда телега прибыла на место, возница спустился с козел и отбросил ткань, закрывавшую связки хвороста. Неторопливо, ни на кого не глядя, он стал по очереди снимать кандалы с приговорённых и привязывал каждую к столбу. Когда с этим было покончено, палач обложил их ноги сушняком. В нос первым рядам ударил специфический запах, стало ясно, что связки пропитаны какой-то смесью.

Когда всё было готово, на балкон, с которого когда-то смотрели за первой казнью члены Совета, вышел один Арчибальд и повторил то, что прошлой ночью сказал слугам, прибавив:

— Не мы начали эту войну, но мы её закончим. Сегодня мы докажем, что способны ответить жестокостью на жестокость и сожжём пособниц мерзкой шаманки. Пусть их вопли долетят до ушей тех, кто пришёл нас убивать, и станут пророчеством их собственных судеб, если они не вернуться в свои дома и не присягнут королеве Виктории вместо того, чтоб поддерживать ту, что наслала проклятье на собственный народ. Сжечь ведьм!

Услышав приказ, палач поджёг хворост. Люди на площади замолчали, глядя на близкое пламя, вспыхнувшее до самых лиц осуждённых. Первый вопль боли исторгла грудь Мириам, затем Терезы, потом вся площадь наполнилась криками, далеко разносившимися над городом.

В тот же вечер Терхенетар приказала наступать и первая гражданская война потрясла Мир Теней. Бойня длилась несколько лет, опустошая всё вокруг. Единое королевство развалилось на множество государств, которые со временем начали выходить из битвы за престол, объявляя свою независимость.

Арчибальд помог Виктории занять трон и, когда она достаточно окрепла, ушёл, чтоб продолжить свои поиски. Королева растила своего сына единоличным наследником короны и ни минуты не помышляла о перемирии, даже когда перевес был на стороне восставших.

Дом Илорена Форонея победил, когда принцу Рафаэлю исполнилось восемь лет. Будущий король лично отдавал приказание сжечь Терхенетар на костре.

Так сложились эти судьбы и уже ничто не властно изменить их ход.

Эпилог.

Елизавета лежала, уткнувшись лицом в руки, скрещенные на камне. Глаза ещё были влажны от слёз, а волосы в беспорядке разметались. Она подняла голову и зажмурилась от слепящих лучей закатного солнца, ударивших в глаза. Лиза лежала в бухте на берегу моря, волны которого плескались перед ней. Девушка выпрямилась и поднялась на нетвёрдые ноги, горло ещё саднило от недавних рыданий, но на сердце было спокойно. Спохватившись, она посмотрела на руку и облегчённо вздохнула, не увидев на ней браслета. Далеко на горизонте плыл человек, быстро приближаясь к той части пляжа, на которой она стояла. Елизавета села на камень и стала ждать, наслаждаясь тёплым ветерком. Мужчина вышел на берег и протянул ей руку, откидывая мокрые волосы со лба. Вместе они пошли вдоль края воды, не говоря ни слова. Вскоре показался небольшой белый домик, на пороге которого стояла седовласая женщина, одетая в нарядное платье, расшитое цветами. За спиной у неё, через распахнутую дверь, был виден стол, уставленный блюдами. И как всегда, по традиции, появившейся ещё когда Илорен был смешным чумазым сорванцом, ждала любимого сына, кроме которого у неё не было никого родных и в котором состоял весь смысл её жизни, но на этот раз вместе с его избранницей.

Чем ближе они подходили к калитке, тем явственней становилось для обоих, что шаг за этот порог будет последним для тех людей, которыми они были раньше. Мысли и чувства, наполнявшие их, вскоре сменятся вечным покоем. Илорен и Елизавета заглянули друг другу в глаза, крепче сжали руки и вошли во двор своего дома, оставив позади все муки и разочарования.

Так сложились эти судьбы и уже ничто не властно изменить их ход.