Елизавета побежала по коридорам дворца в поисках лестницы, ведущей на выход. Она в сердцах решила во что бы то ни стало добраться до башни ведьмы и сбежать отсюда. Но очень скоро путь ей преградили двое слуг и вежливо попросили отправиться с ними. Девушка послушно пошла следом, понимая, что отсюда так просто незаметно не выбраться, тем более днём, да ещё наделав такую шумиху. К тому же искать эту башню в Долине Туманов, даже не предполагая, где она, попросту утопично.

В зал, где собрались министры, пропустившие представление, Илорен, Терхенетар и ещё несколько влиятельных особ, Елизавета вошла со словами:

— Я не буду больше ни слушать этого самодовольного бреда, ни участвовать в испытаниях. Я отказываюсь от великой чести стать одной из вас и даже вашей королевой. — Ей хотелось добавить» может быть вернусь, когда умру», но она вовремя остановила этот неблагородный порыв.

Возмущению аристократов не было предела, они говорили о невероятности подобного поведения. Даже Жозефина исполнила свои обязанности, а она была герцогиней. А здесь подобное неуважение. Посыпались предложения послать за новой претенденткой, но этот поток прервала Терхенетар, заявив о том, что менять что-либо слишком опасно, так как народ и без того устраивает нападения посреди города, а если устроить ещё одно межсезонье, то что станет с Миром?

— Но что с ним станет из-за неё? В этот раз рассыпалась люстра во дворце. Раньше это было невозможно, может, нас подводят веды или магия? — этот прямой выпад заставил всех на минуту замолчать.

— Я понимаю, — медленно проговорила Терхенетар — ваше недовольство и опасения, но позвольте Совету решать подобные вопросы или может у вас есть разумное решение?

— Да, новая Госпожа Ведьма, нынешняя единственная не смогла восстановиться с межсезонья, может это в тебе, Терхенетар, больше нет магии, и ты стала для всех нас обузой? О чём ты говорила с девчонкой? Может, ты умираешь, и решила нас всех с собой прихватить? — говоря это, вельможа приблизился и навис над ведьмой.

— Довольно! — крикнул Илорен и подошёл к ним. — Как вы смеете разговаривать в подобном тоне с той, которая создавала этот мир на моих глазах? — ярость, овладевшая им, заметно охладила пыл большинства аристократов, но всё же они остались при своём мнении и ушли из зала советов, затаив серьёзную обиду.

Министры, не участвовавшие в споре, но внимательно его наблюдавшие, предложили всем занять места. Премьер начал заседание совета следующими словами:

— Они не будут сидеть, сложа руки, и станут распускать слухи, а это ещё больше встревожит народ. Вообще барон весьма активен, может быть нападение на будущую королеву это его рук дело? Но об этом мы поговорим несколько позже, а теперь о вас, Ваше строптивое Высочество, к чему такие эскапады, что возмутило вашу душу?

Сложно представить себе более безразличное лицо, чем лик премьер министра Вёльфа. Маленькие, глубоко посаженные глаза, серыми льдинками пронзающие объект его внимания, тонкие ноздри и ниточки губ, высокомерно сложившиеся раз и навсегда в сухую усмешку. Сейчас он буравил Лизу насмешливым взглядом и ждал глупого ответа капризной девчонки. Да и сама она чувствовала себя такой в окружении этих важных и мудрых людей, но при воспоминании о том, как её вырвали из собственного дома без согласия и принуждали исполнять какие-то средневековые ритуалы, да ещё снисходительно посмеивались, прежний гнев моментально вонзился ей в разум:

— Эскапады!? Вы вырываете людей из привычного мира, лишаете их свободы, родных, дома ради сомнительной радости жить среди вас, да при том с таким видом, будто это вы мне делаете одолжение этим, хотя без меня весь ваш идеальный мир превратится в труху, бессмертные. — Она вложила в последнее слово всё презрение, на которое была способна.

— Хм… Ждал чего-нибудь более вдохновенного, хотя бы несчастной любви, оставшейся на далёкой родине. Веды уже давно не хватают первых попавшихся девушек, Елизавета. Они берут только действительно никому не нужных и глубоко несчастных и умеют их различать, мне очень жаль. — Мышцы лица Вёльфа дернулись в немощной попытке сложиться в гримасу сочувствия, но не справились и приняли снова свой отчуждённо-презрительный вид.

На некоторое время воцарилась тягостная атмосфера и вся эта тяжесть обрушилась на Лизу, словно морской вал, пригвоздив к месту взглядами присутствующих. «Одиночество это же хорошо, я люблю его, я не несчастна, это просто ложь. Теперь у меня совсем не осталось союзников и даже Илорен, наверное, возненавидит меня…» Голос Терхенетар тёплый и спокойный зазвучал для Елизаветы музыкой:

— Не стоит корить девушку, а уж тем более обижать. Она права, с тех пор как мы нуждаемся в королевах, а не они в нас, мы могли бы и забыть об этих дурацких испытаниях. И переписали бы речь. — Последнюю фразу она проговорила уже ворчливо.

— Но как объяснить всё народу? Гостей с трудом удаётся сдерживать в душных залах, развлекая и успокаивая, иначе они бы уже давно разбежались, сея сплетни по всему Миру.

— Сказать, что претендентка просто смутилась окружающего величия, но теперь она готова к выполнению всех необходимых церемоний. — Предложил министр культуры.

— Да, только Елизавете лучше не идти туда больше, пусть герольд прочтёт задания, я подтвержу верность его слов, а потом введу её в курс дела. — Предложил Илорен.

— Не вызовет ли это недовольство? — спросил министр внутренних дел.

— Не думаю, Терхенетар права — некоторые традиции пора менять.

— Но то ли сейчас время, чтобы экспериментировать, Ваше Величество?

— Сейчас самое время этим заняться, Вёльф. Люди хотят перемен, наш Мир пришёл в движение, так почему бы и нам не влиться в этот поток?

— Потому, что он мутный, Ваше Величество, при всём уважении.

— Мы всё равно в него попадём, так или иначе.

— Мы уже в нём. — Подытожила Терхенетар. — Мы хоть и не толпа, но всё, что составляет её жизнь составляет и нашу намного больше, чем жизнь аристократов, разбросанных по закоулкам королевства. Книга уже запечатлела страницу нынешнего дня и переменить что-либо невозможно, ступай Илорен и исполняй, что должно, мы будем ждать у тебя. Совет окончен. Подай мне руку, дитя, пойдём.

Опираясь на Лизу, Терхенетар пошла в апартаменты короля, за ними пошёл и Вёльф.

— Терхенетар, мне нужно поговорить с тобой, наедине — сказал премьер-министр.

— Хорошо, Генрих, мы обязательно поговорим, только давай сделаем это в замке. Приходи завтра утром, мне бы тоже хотелось с тобой посоветоваться. — Ведьма улыбнулась и, положив руку ему на предплечье, сжала его в доверительном жесте. Вёльф накрыл её руку своей, а затем склонился и поднёс к губам для поцелуя. Не говоря ни слова больше, он удалился в один из коридоров дворца.

— Не дрожи так сильно, Елизавета, ты поступила смело, хоть и опрометчиво.

— Неужели до меня никто не поступал так? Не пытались сбежать, отказаться?

— Нет, с тобой всё наперекосяк, я же тебе говорила это, да и Урсула, думаю, тоже. Не притворяйся большей дурочкой, чем есть и не надо снова напрягаться и злиться, ты не сможешь сбежать без посторонней помощи, а никто здесь не хочет, чтобы всё рухнуло в одночасье. Да и зря ты так драматизируешь, ты очень скоро сможешь привыкнуть к своей роли, как и Илорен.

В кабинете в этот раз никого не было. Терхенетар села к столу и указала Лизе место напротив.

— Как уже упоминалось, ты не была подготовлена к церемониалу и, проснувшись, сразу отправилась к нам, да и встреча оказалась не столь радужной, как у предыдущих королев. Церемонию я торопила, желая вернуть себе молодость, пока меня видели лишь приближенные. Книга почти не давала ответов до вчерашнего нападения.

— Ты сказала, что этот день записан в Книге о нашёптывании. Что будет, ты можешь открыть?

— Нет, там написано как мы сегодня поступим, но не сказано что из этого выйдет.

— Ты знала, что я откажусь.

— Нет… Точнее не была уверена, в книге было сказано, что ты сделаешь выбор, от которого зависят последующие действия всех остальных. Ты его сделала, теперь я знаю, как поступит Илорен, но вот дальше всё сложнее.