— А она обрекла на смерть сотни наших ребят на Хоте, — в сердцах воскликнул Люк. — Прекрати о ней плакать! Она мертва!

— Что видела ты? — повторил Йода, присаживаясь рядом.

— Ее. Замученную, но живую… — язык не поворачивался описать ужас того нечеловеческого взгляда и движения руки с переломанными костями.

— Кричала почему ты? — маленькая зеленая лапка магистра коснулась запястья девушки.

— Она… она хотела меня убить.

— Твоё воображение всё это, — вздохнул старый джедай. — Воображение и привязанность. Не должен джедай привязанности иметь. Зло они. На Темную сторону ведут. Страх порождают. Коришь ты себя за ее гибель — отсюда и кошмар твой. Не должна ты этого делать. Ученица ситхов сама ситхом стать могла. Хорошо, что разлад в их рядах произошел. Не будет Свету ещё одной угрозы.

— Она страдала, — видение не хотело отпускать, снова и снова рисуя кровавую лужу на полу и узенький багровый ручеек на камнях. — Из-за меня.

— Темная сторона — страданий путь, подумать об этом следовало ей, когда избирала служение ситхам, — сурово произнес Йода. — Смерти нет, есть только Сила. Должна перестать ты вспоминать о ней. Все, что было, уже прошло. Отпусти вину за неё, со скорбью вместе.

Бэрилл молча кивнула. Да, магистр прав, у джедая не может быть привязанностей. Если бы не их дружба — база «Эхо» стояла бы до сих пор. Мадина рассуждал верно — никто, кроме Сайлорен, не мог дать Императору информацию о местоположении базы. И если в конце концов ее убили — может быть, это было милосердно?

Но почему-то такие мысли не приносили желанного успокоения…

Интерлюдия

Дарт Вейдер неподвижно сидел в своих покоях на «Палаче». Он размышлял, медитировал, отпуская свою Силу, вслушиваясь в ее пульсацию, а огромный линейный крейсер медленно плыл в океане далеких огней, такой крошечный клочок жизни, отделенный от вечной ледяной пустоты только хрупкой скорлупой брони. На всех палубах служба шла своим чередом, но никому из экипажа даже в голову не пришло бы побеспокоить темного лорда в его личных апартаментах — практически пустой комнате, спальне, в которой не было даже кровати, а только сфера медитационной камеры в углу. Но что бы увидел безрассудный храбрец, осмелившийся заглянуть в это безжизненное, почти медицински стерильное помещение? Заметил бы он замершие на полу складки тяжелого черного плаща или дрожащий на поверхности маски отблеск страха? Едва ли. Мысли, темные и тяжелые мысли роились в голове владыки ситхов. Было ли в них что-то пугающее? Только одно существо в Галактике, а, может быть, и во всей Вселенной, могло вселить страх в мрачный сумрак души Дарта Вейдера. И только его одного Повелителю Тьмы приходилось ждать, чтобы потом преклонить пред ним колени. Дарт Вейдер мог бы бояться своего повелителя, но сейчас не чувствовал ничего. Привычная пустота наполняла его истерзанную страстями и ненавистью душу. Иногда ему даже хотелось, чтобы кто-то пришел, но ничего не происходило, и он ждал, сохраняя одинокое терпеливое бодрствование, приучая себя к нему и постигая главную добродетель ситхов — терпение.

Он умел ждать долго. Очень и очень долго. Наконец звук динамика нарушил мертвую тишину пустой комнаты. Дарт Вейдер подошел к голографическому проектору и грузно опустился на одно колено, склоняя голову и не глядя на мерцающий голубоватый свет, собирающийся в укутанную широким простым плащом сухую фигуру. Низкий капюшон почти полностью закрывал старческое изможденное лицо. Только желтые, точно у демона, глаза светились в отбрасываемой тени. Голограмма была огромна, в последнее время Император Палпатин стремился демонстрировать собственное величие даже наедине с собственным учеником и доверенным лицом.

— Можешь встать, мой верный слуга, — прозвучал тихий и чуть хрипловатый приказ.

Вейдер даже не пошевелился, по-прежнему не отрывая взгляда от пола.

— Каким будет твое повеление, учитель? — спросил Дарт Вейдер, умеряя мощь голоса, как будто мог им разбить хрупкое полупрозрачное изображение.

— В Силе произошли серьезные изменения, — буднично сказал Император, — будущее серьезно переменилось.

— Я почувствовал, — лаконично отозвался Дарт Вейдер.

— Наши враги, Люк Скайуокер и та девчонка-джедай, обрели новые силы, — шепнул Император, и звук его голоса странным образом заполнил все помещение.

— Да, учитель, — Дарт Вейдер по-прежнему был предельно краток.

Имя Скайуокера отзывалось в мыслях темного лорда неприятным эхом из прошлого. Из снов, которые порождают фантомные боли в душе, продолжая дробить в пыль оставшиеся от нее осколки. Он видел его вблизи всего один раз, и ощутил, какая в нем плещется Сила, слепая, не сознающая собственной мощи. А потом вспомнился бессвязный бред умирающей в камере девчонки про цепи, которыми Палпатин сковал его самого. Так же он может сковать и Люка… Вейдеру внезапно захотелось уйти, закрыться в медитационной камере, погрузиться в сверкающую паутину линий Силы — туда, где он был свободен… А в сердце ворочалась досада, что проклятая старая немочь треплет это имя… Люк Скайуокер…

— Он только мальчик, — ситх усилием воли заставил себя говорить. — Оби-Ван не успел обучить его, а девчонка попросту не смогла…

— Уровень его Силы слишком высок! Ты сам видел это, — перебил его Император. — Наш старый недруг Йода все еще жив, — в голосе Дарта Сидиуса прорезалась странная непривычная интонация, — и судя по всему, он их обучит. Они могут нас уничтожить. Особенно мальчишка.

— Если его можно обратить… — начал Дарт Вейдер.

Император коротко хмыкнул, не дав завершить фразу.

— Да, — по старческим губам скользнула неприятная улыбка, — да, он стал бы хорошим помощником. Сделай это.

— А что с той девушкой?

— Если её обратить не получится — уничтожь. Ты меня понял, ученик мой? И запомни, Скайуокер не должен стать джедаем, ни при каких обстоятельствах. История с твоим первым учеником, Старкиллером, не должна повториться. Провала я не потерплю.

Дарт Вейдер поднял голову. Мгновение они смотрели друг на друга, учитель и ученик. Глаза одного прятались в тени широкого капюшона, глаза второго смотрели на мир через сенсоры маски.

— Да, учитель. Скайуокер присоединится к нам, — холодно ответил Дарт Вейдер, склоняясь в низком прощальном поклоне, — или умрет.

Сила вновь заволновалась. Император перебирал ее тонкие нити, пытаясь нащупать брешь в защите ученика, но невидимый обычному глазу, сотканный из ручейков Силы доспех Повелителя Тьмы был так же непроницаем, как и черная защитная броня. Император простер сухую, пеструю от старческих пятен ладонь над опущенной головой своего покорного слуги. Оба готовились нарушить древний закон ситхов. Есть только учитель и ученик. Один — чтобы воплощать могущество, другой — чтобы жаждать его.

10 глава. Кривое зеркало страха

«Сокол» ощутимо потряхивало. Хан сидел в своем кресле первого пилота и задумчиво смотрел на полосы звезд в гиперпространстве, прикидывая, все ли подлатали мастера из «Дома-1». Потеряв Хот, Альянс ничуть не присмирел — напротив, теперь борьба за ресурсы, территории и сердца граждан Империи только усилилась.

Лея была всегда впереди, на острие удара. Грозила, уговаривала, отстреливалась от погони и помогала чинить получивший очередной заряд «Сокол». В это же самое время Мон Мотма, как всегда, в белых одеждах, выразительно закатывала глаза, вещая о необходимости объединить усилия и напрячь все скрытые резервы, чтобы покончить с кровожадной диктатурой, подло заменившей собой истинную демократию. Слушая пропагандистские обращения, Соло все чаще и чаще ловил себя на отчаянном желании явиться в кабинет бывшего сенатора и, дав ей бластер, проводить в кабину «Сокола». Пусть слетает в какой-нибудь из этих миров, которые, якобы, так страстно хотят присоединиться к борьбе за свободу, и на собственной шкуре попробует все прелести полевых миссий. Жалко корабль, конечно, но ради отрезвления можно и рискнуть. Может, тогда в ее речах стало бы меньше пафоса и больше реальной оценки обстановки…